Эзотерическое подполье Британии

время (в начале восьмидесятых) было чудом видеть Whitehouse на сцене в течение пятнадцати минут, потому что потом приезжала полиция и выводила аудиторию из зала. Они провели удивительное выступление в Roebuck. Стив Стэплтон знал, как все происходит и когда надо убираться до начала кровопролития, но даже он получил стаканом в лицо и был вынужден обратиться в больницу».

Гэри Левермор, некогда занимавшийся фэнзином Tone Death — по его словам, «универсальной индустриальной группы», — оказался свидетелем печально известного выступления в Roebuck 1 июля 1983 года. Если это и не было так пугающе, как описывает Тибет, то все же довольно опасно для Стэплтона. «Впервые я появился на сцене в качестве участника Konstruktivits: мы с Гленном Уоллисом поддерживали Whitehouse в пабе Roebuck на Тоттенхем-курт-роуд. Это был вечер пятницы, конец июня, — утверждает Левермор. — Через несколько минут после невероятно громкого выступления Whitehouse Филип Бест швырнул пивную кружку в сторону стола, где сидели мы со Стивом, и осколки сильно порезали его руку. Стив встал, подошел к сцене и попытался толкнуть усилители на Филипа». «Смотреть, как Стив одной рукой пытается столкнуть усилители, было очень смешно, — вспоминает Бест. — Особенно когда он решил поднять над головой мониторы. Я понятия не имел, что он ранен, и решил, что это его вклад в шоу. И вообще, Стив поранился, когда я бросил не кружку, а микрофонную стойку. Она разбила кружку у него на столе, хотя разница, конечно, небольшая». Бест оформил Whitehouse как «синти-поп группу с джазовым уклоном», но только они вышли на сцену, как начался кромешный ад. «Хозяин сразу же помчался наверх, но из зала его вытолкали Дейв Наванеш и Джорди Валлс, а затем они просто забаррикадировали двери, — продолжает Бест. — Через десять минут в зал уже ломились два грузовика со спецназом». На записях того вечера можно слышать, как хозяин ругается на Беста, который пытается сбежать. «Поскольку я был очень молод, полиция остановила его и позволила мне уйти», смеется он. «Это был настоящий рок-н-ролл, — соглашается Левермор. — Несколько полицейских и охрана паба пытались пробиться через охраняемый вход в зал и начали арестовывать людей, хотя не меня и не Гленна Уоллиса. Мы забрали синтезаторы и спокойно вышли, доехали на метро до Виктории, а затем на поезде до Кента».

Выяснилось, что Стива также не арестовали, хотя половину ночи он провел в отделении скорой помощи, где ему лечили руку. Левермор говорит: «Я вернулся в Лондон в обеденный перерыв и встретился с ним в пабе „Джон Сноу“, чтобы забрать законченную обложку к альбому Konstruktivits Psykho- Genetika, которую он создал под псевдонимом Бабс Сантини. Я почувствовал себя виноватым, когда он показал плотно забинтованную руку и рассказал, как пытался этим утром завершить обложку».

У каждого есть своя история про Whitehouse. Тибет вспоминает, как его друг Марк Бейкер однажды послал Беннету письмо, где был адрес и лист бумаги с его спермой. Ответ Беннета был столь же вдохновенным: бумага, которой он подтерся. «Все это меня очень впечатляло, — ухмыляется Тибет. — Уильям создал искусство стремления быть первым». Джон Гозлинг вспоминает выступление Whitehouse в The Air Gallery 23 января 1984 года в составе Филипа Беста, Кевина Томкинса и Уильяма Беннета. «Я снимал концерт, — объясняет он. — Беннет разрешил без особого желания, но все проходило не слишком весело, и чтобы дело пошло, я бросил в аудиторию стул. Я продолжал снимать и тут вижу через объектив, как ко мне направляется парень, а потом вдруг прямо мне в лицо летит здоровенный кулак, и камера падает на пол. В общем, мне тогда досталось. На помощь пришел Джорди Валлс и здорово навалял тому мужику. А потом концерт закончился. Один из моих друзей начал распылять слезоточивый газ, и все вышло из-под контроля. Думаю, Whitehouse были вполне довольны такой реакцией. Но невозможно играть то, что похоже на жужжание ос, называть слушателей мудаками и при этом ожидать вежливых аплодисментов». «Концерт в The Air Gallery был, в общем-то, тягомотиной, — говорит Бест. — Хотя до него насилие на наших выступлениях было в стиле ДжиДжи Аллина, выдумывалось какими-то козлами из аудитории, а не возникало в результате спонтанного ряда событий. Даже сегодня некоторые идиоты идут на концерты Whitehouse с жалкой целью взглянуть на насилие, но ведь дело совсем не в нем. Концерты Whitehouse всегда проходят лучше, если у слушателей нет предвзятости, и они готовы следовать всему, что у группы на уме. Лично я скорее пойду играть в зал, полный девчонок и геев, чем третьесортных индустриальных готов в пирсинге и футболках Swans».

Записанный в 1981 году, в ночь Гая Фокса, совместный альбом Nurse With Wound / Whitehouse The 150 Murderous Passions продолжает быть яблоком раздора пары — каждый утверждает, что зажимали на нем именно его. The 150 Murderous Passions — одна из самых экстремальных пластинок в каталоге Стэплтона. «На каком-то этапе это была совершенно другая запись; она звучала хорошо и довольно пластично, — утверждает Стэплтон. — У каждого из нас была своя сторона пластинки. Хотя мы играли и на стороне друг друга, я указывал, что надо делать ему, а он объяснял, что должен делать я. Когда мы начали сводить его сторону — которая, по моему мнению, звучала отлично, — он просто повернул все ручки на максимум — бас, высокие частоты, всё, — и так записал, фактически уничтожив сделанное. Этого он хотел и сделал, как задумал».

По мере развития дружбы с Беннетом отношения Стэплтона и Фозергилла начали ухудшаться. «Стали происходить кошмарные вещи, — вспоминает Стэплтон. — Джон начал без конца защищать Даниэль Дакс, он был в нее влюблен, и она была права, а все, что делал я, было неверным. Он с ней не встречался, но существует столько разных историй… Джон просто не говорил мне, что происходило, и дела пошли совсем плохо». «Хотя мы с Джоном очень сдружились благодаря нашей любви к авангардной литературе и музыке, вопрос о каких-то личных отношениях не стоял, — говорит Дакс. — Мы с Карлом любили друг друга и были парой. Постоянный романтический интерес Джона казался мне в то время утомительным и надоедливым. Я не хотела ранить его чувства, но больше заботилась о прочности наших профессиональных отношений, а все остальное оставляла за бортом».

Стэплтон не был слишком рад тому, что Lemon Kittens выпустили свой дебютный альбом We Buy A Hammer For Daddy на United Dairies. Однако по словам Блейка, Фозергилл убедил его, будто Стэплтон считает их альбом одним из лучших. В то время, вероятно, он стал самым прибыльным релизом лейбла, поскольку Kittens активно продвигали его серией выступлений и интервью. Джон Гилл, писавший для Sounds, наградил его пятью звездочками и хвалебной рецензией, сравнивая группу с The Pop Group, Карлхайнцем Штокхаузеном, Энтони Брэкстоном и The Art Ensemble: «Мы можем сказать, что выпустили собственный Ege Bamyasi». И все же Фозергилл стремился к тому, чтобы Стэплтон и Lemon Kittens держались друг от друга подальше. «Джон постоянно нас обманывал, — вздыхает Блейк. — Мы очень редко видели Стива и не знали его мнения. Полагаю, Джон держал нас на расстоянии, хотя не знаю, почему. Может, он считал, что мы серьезно поругаемся, или еще что». В августе 1980 года Фозергилл переехал в общую квартиру с Блейком, Дакс и басистом Яном Стерджиссом в районе Джипси-хилл/ Кристал-пэлас в Лондоне. Он курсировал между этим местом и домом своих родителей, но в конечном итоге тяга к семье оказалась непреодолимой, и он убедил группу переехать в квартиру в Ричмонде, чтобы быть поближе к папе и маме. В то время его поведение стало еще более эксцентричным, и большая часть его решений диктовалась влечением к Дакс. «Он с ума сходил по Дакс, — рассказывает Блейк. — Насколько мне известно, он рассуждал так: „Карл — неандерталец и тебя не понимает; мы с тобой гораздо лучше подходим друг другу в интеллектуальном плане“. Между мной и Джоном были какие-то трения на эту тему, но отношений между ними точно не было». «В то время Джон начал понимать, что надеяться ему со мной не на что, — добавляет Дакс. — Он стал унылым, злым, обиженным, начал скрывать еще больше и уходил от разговоров о делах».

«К сожалению, мы со Стивом начали отдаляться, поскольку я больше занимался The Lemon Kittens, — подтверждает Фозергилл. — Сейчас я думаю, что с моей стороны это была большая ошибка. Даниэль очень привлекательная и харизматичная, и хотя в то время я никогда бы этого не признал, ее обаяние слишком сильно вскружило мне голову». «Я разошелся с Lemon Kittens при довольно печальных обстоятельствах поздней осенью 1981 года, — рассказывает Майк Барнс. — И я отлично помню эпизод, который стал для меня показательным в плане точки зрения некоторых экстремальных музыкантов на „нормальных“. Однажды Пол Бонавентура, водитель The Lemon Kittens, пришел к ним в квартиру и без всякой задней мысли спросил: „Кто-нибудь смотрел вчера концерт Боба Марли?“ Фозергилл, который, как я к тому моменту уже понимал, был ужасным снобом, начал просто-таки плеваться от отвращения. Он напомнил мне этакого раздражительного старшину, чей монокль выпал от ужаса. Высокомерие, которое послужило причиной такой реакции, навело меня на мысль, что лучшее, что я могу сейчас сделать, это не обращать внимания на его музыку и пойти купить Catch A Fire».