В работе над Scatology состав Coil пополнился новыми членами группы. Помимо шутника и провокатора Бойда „Non“ Райса, которого Слизи знал еще с тех пор, как в конце семидесятых тот помогал Throbbing Gristle, в их ряды ненадолго влился Гевин Фрайдей из ирландских андрогинов The Virgin Prunes. Бэланс дружил с Фрайдеем со времен интервью для Stabmental и до сих пор остается большим поклонником этой группы. „Мне нравилась их кошмарная наивность, — говорит Бэланс. — Они всегда говорили, что „не с пальмы слезли“, но создавалось впечатление, что так оно и есть. Они походили на взбесившихся детей и до смерти пугали народ своим антуражем. Со времен панка я не видел ничего подобного. Панк был явлением просчитанным, отвратительным и дорогим, а это — подлинные дублинские сокровища, женщины среднего класса, одетые как женщины среднего класса“. Но самым важным пополнением оказался Стивен Трауэр, который взошел на борт в качестве полноценного участника после того, как отправил Бэлансу и Слизи письмо, рассказав, насколько сильно он нуждается в интеллектуальной компании, живя в маленьком городишке Уэйнфилде на севере Англии. „Он хотел переехать в Лондон, — говорит Бэланс. — Мы со Слизи уже долго работали вместе и решили, что имеет смысл добавить в нашу компанию нового человека. Он был очень резким, вроде Марка Смита — использовал язык как оружие. Я прозвал его Уиндхем в честь Уиндхема Льюиса, издававшего Blast, потому что он говорил точно так же. Мне нравятся языковые игры, и в студии из них многое родилось“.
Их первый контакт случился благодаря общей любви к фильму Анджея Жулавски „Одержимая“ и работам Дэвида Линча. Бэланс и Слизи немедленно предложили встретиться. Трауэр отлично сознавал „плотское любопытство“, скоро возникшее в письмах обеих сторон. „Не было никаких неловких попыток соблазнить в прямом смысле этого слова, — утверждает он. — Заигрывание имело форму реплик в сторону, и хотя я прекрасно все понимал, это являлось лишь добровольным дополнением. Думая о нашей переписке сейчас, я удивляюсь, насколько знающими были мои письма; наверное, дело в том, что у нас схожие вкусы и подходы к объектам нашей страсти. Даже когда я начал лучше понимать цену, которую имеют возраст и внешность, у меня все равно оставалось желание наладить контакт, преодолевавшее все эти условности. В одном письме Слизи я переживал по поводу того, что хотя мы могли сексуально эксплуатировать аудиторию через музыку, вряд ли ее можно было вовлечь в наше собственное поле экспериментов. Конечно, эстетика PTV — по крайней мере, отчасти, — была связана с интересами и желаниями Слизи. Уверен, что религиозный, аскетический аспект более важен для Дженезиса, и хотя это могло каким-то образом интересовать и Слизи, образ аколита PTV вряд ли сочетался с игривыми сексуальными фантазиями. Позже, когда мы обсуждали эти идеи с Coil, все проходило на уровне развлечений, взаимного удовольствия от обыгрывания „коварства“ тех групп, которые пытаются соблазнить своих поклонников. Конечно, любые реальные возможности были бы использованы, но чаще это оставалось просто игрой“.
Впервые Трауэр встретил Бэланса 1 августа 1984 года, когда PTV сопровождали выступление писательницы Кэти Акер. Бэланс и Трауэр продолжили общаться после шоу; к ним присоединился приятель Трауэра Тайни, с которым он образовывал группу Possession. Позже Тайни возглавил инди-группу Ultrasound. Трауэр помнит Бэланса как слегка взволнованного и не вполне от мира сего. „Мое восприятие было тогда на глупом, несерьезном уровне, где возникали невероятные фантазии о том, как могут жить изгои цивилизации, — рассказывает Трауэр. — Бэланс и Слизи жили в Чизвике, и их дом оказался не похож ни на один, виденный мною раньше. В некоторых комнатах действительно было жутковато, но я уже начал знакомиться со своими темными аспектами, и ощущения личной угрозы не возникало. Позже я видел, как боялись приезжавшие туда журналисты, полагая, наверное, что их собираются затащить в спальню и принести в жертву огромному фаллическому козлиному богу“.
Восстановление — вечная составляющая творчества Coil, и Scatology затрагивает такие темы, как алхимия, де Сад и „сексуальные эксперименты в Марокко“. Альбом был создан в состоянии, которое Бэланс называет „амфетаминоманией“. Испражнения и их трансформация как предмет и метафора алхимических экспериментов над первичными шумами через ритуал никогда еще не воплощались так полно. „Мы начинали работать дома, на Fairlight Two, — вспоминает Бэланс, — точно так же, как и Кейт Буш. В то время я очень ею увлекался. На альбоме это заметно, если вы вглядитесь в его структуру. Мне казалось, она каким-то образом стащила мои идеи. В своих блокнотах — дело было в 1982 году, когда вышел The Dreaming, — я записывал песни, а когда услышал The Dreaming, они все оказались там. Возможно, дело было в каком-то параллельном психическом пространстве“.
К тому времени, как в группу вошел Трауэр, запись Scatology шла полным ходом. Они уже записали „Ubu Noir“, „Tenderness of Wolves“ (с Гевином Фрайдеем, певшим собственный текст), „The Sewage Worker's Birthday Party“ и „Cathedral In Flames“. Единственный трек, в работе над которым принимали участие все трое — „At The Heart Of It All“, нежная, но мощная инструментальная композиция, где кларнет Трауэра сплетает извилистую мелодию на фоне синтезатора Бэланса и фортепиано Слизи. „Казалось, я записывал на пленку собственный дух, — вспоминает Трауэр. — Не было никакого осознанного намерения. В нашем ансамбле чувствовалась хрупкость, но хрупкость необычная — в ней была сила и уверенная мягкость, сочетание, которого сложно достичь специально. Такое впечатление, что собственные аккорды застали нас врасплох, и все же во время записи мы смогли избежать чрезмерного контроля“. Дерек Джармен использовал эту музыку как саундтрек к своему фильму The Angelic Conversation, но на Scatology к ней добавились мощные аккорды Джима Тирлвелла и некоторые сэмплы Слизи. На „At The Heart Of It All“ часто не обращают внимания, уделяя его другим, более ярким и характерным композициям, однако это подлинное предвидение. Нечто вроде живого ченнелинга в студии стало позднее традиционной практикой Coil. Какие-то треки вышли слабее. „The Spoiler“, хаотическая смесь барабанного боя, декламаций и взвинченного шума кажется бесцельной и перенапряженной, тогда как „Clap“, дерзкий выплеск яркой энергии, представляет более успешную реализацию тех же идей. „Solar Lodge“ возвращает слушателя к экспериментам How To Destroy Angels благодаря синестетическому использованию текстур, образующих огромное звуковое пространство. Однако в целом Scatology звучит скорее как проба пера. Бэланс ищет свой голос, а Слизи разбирается, как лучше применить техники, которые он развивал с Throbbing Gristle и PTV. В результате были созданы треки, которыми чрезмерно восхищаются, и к этим ярким композициям часто имел отношение Тирлвелл. „Он добавлял к музыке карикатурное измерение, — вспоминает Трауэр. — Лично мне это не всегда нравилось; здесь присутствовал дух рок-н-ролльной пародии в стиле Вегаса и Ангелов Ада, и хотя это увязывалось с определенной атмосферой, присущей Coil, меня такой подход не убеждал. Но Тирлвелл был забавным, с ним было легко и весело. Он реагировал на случайное замечание и рождал целую вереницу мыслей, не обязательно с каким-то результатом — просто потому, что все мы взаимодействовали на одном и том же серьезном и одновременно эксцентричном уровне. Во время записи он был как член группы, даже в большей степени, чем я. Он обладал гибкостью, которая необходима, если вы хотите помочь кучке своенравных личностей пройти через испытания, которые они сами же себе и придумали, давая советы или продвигая собственные идеи, настойчиво, но без раздражения или пустой траты времени в случае серьезных разногласий. Кроме того, Тирлвелл был страшным пьяницей, осушая любые бутылки, попадающие в поле его зрения, и способный работать даже после пол-литра водки. Были моменты, когда он чувствовал в Бэлансе и Слизи некоторую неуверенность и выступал с собственными предложениями; одни из них были заброшены, не получившись, другие сохранились, поскольку Джим мог быть достаточно убедительным и умел настоять на своем“.
„Над своими идеями Слизи всегда работал в уединении, даже без Бэланса, — продолжает Трауэр. — Часто он разрабатывал эти потрясающие идеи дома, а потом играл их, сперва, разумеется, Бэлансу, после чего они испытывали их на мне, когда я заходил в гости. Я честно говорил, если мне что-то казалось слабым, и безоговорочно восторгался тем, что нравилось. Так мы взаимодействовали друг с другом в первый год. Помню, как Бэланс и Слизи играли мне самые первые варианты композиций, позже вошедших на Scatology, и как я был потрясен „Ubu Noir“, очень ее хвалил, думая, что они плохо представляют, чего достигли“. „Ubu Noir“ — одна из самых сильных композиций ранних Coil с серией причудливых, постепенно набирающих силу лупов. Сочетание пронзительных труб с барабанным боем составляет основу большинства композиций первых двух альбомов. „Они совсем недавно покинули PTV, и Слизи впервые писал музыку самостоятельно, без Дженезиса, так что, хотя у них была воля и вера в себя, мнение человека, чей вкус они уважали, кто был молод и достаточно высокомерен, чтобы не бояться
