- Надеюсь, он венецианец? - Алекс все еще поддразнивал ее.
- Нет, но работает в Венеции. Алекс ласково потрепал ее по щеке.
- Что ж, я хотел бы поскорее познакомиться с ним.
Джулия собрала свои вещи и поспешно удалилась. Лори смотрела ей вслед, не отделавшись еще от мук ревности. Было очевидно, что Алекс питает к сестре исключительно родственные чувства. И все же он не имеет права ни с одной женщиной быть таким ласковым. Кроме тебя,- прошептал ей на ухо вкрадчивый голосок, и это так испугало ее, что она даже на шаг отодвинулась от Алекса.
Он смотрел на нее через стол, но на лице его уже не было нежного выражения.
- Я иду в цех. Ты со мной? Приглашение было не очень-то теплым; теперь, когда они остались вдвоем, ни к чему было класть ей руку на плечо, называть 'сага' - но это дает ей возможность хоть еще немного побыть с ним.
Лори пожала плечами, всем своим видом изображая полное безразличие.
- Пожалуй. Все равно нечего делать.
Он пошел впереди вдоль по коридору, открыл двустворчатые двери, и они мгновенно из мира мягких ковров и кондиционированного воздуха, витрин и комнатных растений попали в преисподнюю, полную грохота и жара.
Лори была совсем младенцем, когда отец впервые взял ее с собой на 'Пэджет'. И сейчас она невольно улыбнулась, когда ноздри ее учуяли родной едкий запах стекольного производства. Она с наслаждением окунулась в знакомую стихию. И невозможно было привыкнуть к тому, что среди этого шума, пыли и грязи, из груды песка, соды и извести в искусных человеческих руках рождается волшебная хрупкая красота. Вокруг нее, у пылающих отверстий небольших печей группками по четыре человека работали голые по пояс мужчины. Старик с лоснящимся от пота лицом выпрямился и что-то сказал Алексу. Тот в ответ кивнул, затем обернулся к ней, выражение лица его немного изменилось.
- А ты удачно подгадала свой визит. Джузеппе говорит, стекло, что я просил подготовить, ждет меня.
- Но ты вроде говорил, что в последнее время не работаешь.
- Обычно нет. Но это - особый случай. Она оглядела цех.
- А кто твои помощники?
- Это работа для одного.- Он пристально посмотрел на нее.- Я должен выполнить ее сам.
- Ты имеешь в виду...- Лори была так потрясена, что утратила все свое самообладание и растерянно смотрела на него.
- Вот именно.- Ироничная усмешка искривила его губы.- Твой свадебный подарок.
- Но зачем? Ни к чему мне это.
- Я же говорил, душа моя. Сделать свадебный подарок для невесты своими собственными руками - святая обязанность мужей Барези.
- Но в нашем случае в этом нет особой необходимости, ты не находишь? - Лори тщетно пыталась взять себя в руки, но была уже на грани истерики. Костюмированный бал на ее совершеннолетие, а теперь еще и это. Алекс полон решимости неукоснительно придерживаться всех ритуальных обычаев, сопровождающих счастливую свадьбу в семействе Барези.
- В этом есть крайняя необходимость,- с нажимом произнес он.- Помимо всего прочего, это проверка мастерства мужа. Как стеклодува,- добавил он после почти неуловимой паузы.
- Но я, наверное, не должна при этом присутствовать.
- Да, это несколько необычно. Но ты все равно здесь, а все уже готово.
- Алекс, пожалуйста,- свистящим шепотом произнесла она,- не надо, правда, не надо.
- Не можем же мы разочаровывать рабочих, как по-твоему? - Она обвела взглядом группки работающих мужчин. Время от времени то один, то другой отрывался от работы и с любопытством поглядывал на них.- Я знаю, они прямо-таки сгорают от нетерпения: интересно, что я сумею сотворить для своей очаровательной английской женушки,- добавил он, и в его серых глазах мелькнула холодная насмешка.
- Ну и что ты собираешься сделать? Может, блюдо или чашу, как первый Алессандро,- только бы это было что-нибудь настолько же не лишенное значения.
- Любовный кубок. Как раз то, что нужно, ты не согласна?
И Алекс уже скидывал пиджак. Отдал его Лори, за пиджаком последовали галстук и рубашка. Одежда еще хранила тепло его тела, и Лори прерывисто вздохнула, пытаясь заставить себя не смотреть на этот великолепный торс.
Стараясь не путаться под ногами, Лори отошла к покрытой копотью стене и наблюдала за Алексом. Он придирчиво оглядел лежащие на рабочем столе инструменты, затем взял длинную железную трубку и чуть сдвинул брови. Лори буквально кожей ощущала его напряжение, она по себе знала, насколько волнителен всегда первый момент. Но вот он повернулся к печи, теперь - Лори знала - для него не существовало ни ее, ни окружающего мира, только работа.
Джузеппе отодвинул дверцу, и Алекс, сунув трубку в красно-золотистое чрево печи, потихоньку вращал ее в руках. Затем осторожно вытащил ее; собранная жидкая масса шевелилась и переливалась, словно живое существо. Он дал ей медленно стечь на стол, чтобы та немного поостыла, затем, приставив ко рту конец трубки, начал выдувать жидкий стеклянный пузырь. Лори досконально знала эту сложную операцию - сама делала это сотни раз, но никогда с таким упоением не наблюдала за ней.
Алекс поочередно то раздувал массу, то придавал ей форму, время от времени он возвращался к печи за новыми порциями жидкого стекла. Его смуглая кожа блестела от пота, переливаясь, словно скользкий сатин. Под сатином, в гармоничном сочетании силы и грации, двигались мускулы спины и рук.
Вдруг пульс Лори участился, кровь зашумела у нее в висках, и она почувствовала, как всю ее захлестывает жгучая волна желания. Какое у него тело: сильное, но грациозное. Быть в его объятиях, ощущать ласку этих рук... У Лори защемило в груди, она почти задыхалась.
Но к счастью, Алекс не обращал на нее ни малейшего внимания, а то от его острого проницательного взгляда не ускользнула бы ее внутренняя дрожь. Он коротко кивнул Джузеппе - и тот поднес еще немного расплавленного стекла, которое Алекс вылил на дно кубка, чтобы сформировать его основание, затем добавил еще чуть-чуть, для тонких витых ручек.
Кубок был великолепен. Лори всегда считала Алекса лишь преуспевающим бизнесменом. Но теперь, глядя, как переливается творение его рук в отблесках печи, она поняла, что он еще и настоящий мастер стекольного дела.
Наконец он остался доволен работой и, утирая пот со лба тыльной стороной ладони, взял напильник. Лори вовсе перестала дышать. Эта стадия, когда законченную вещь словно бы отпускают на свободу, разбивая стеклянный стебелек, связывающий ее с железной трубкой,- самая ответственная из всех. Отец называл ее 'момент истины'. Одно неверное движение - и кубок любви, ее кубок любви прорежет трещина, и тогда Алекс разобьет его и швырнет осколки обратно, в переплавку. И вдруг она с отчаянием осознала, что ни о чем на свете не мечтает больше, чем об этом кубке.
Словно кинжалом, замахнувшись напильником, Алекс с силой опустил его на стебелек, и кубок, целый и невредимый, покатился по верстаку. Джузеппе обернулся к ней, беззвучно изображая бурный вздох облегчения, остальные нестройно зааплодировали.
Затем Алекс, раскрасневшийся, с прилипшими ко лбу темными волосами, улыбаясь, повернулся к ней, глаза его светились торжеством. И в этот самый момент - момент истины, улыбаясь ему в ответ, Лори, охваченная внезапным трепетом, подумала: 'Я люблю его'.
Дурацкая ревность, бесцельные прогулки в пустой веренице сменяющих друг друга однообразных дней, физическое влечение - все это давно должно было раскрыть ей глаза на происходящее. Но я не могу,- в отчаянии подумала она,- не могу любить его. Я же не какая-нибудь влюбчивая пустышка - я люблю Джеймса.
Не любишь ты Джеймса,- вмешался внутренний голос, спокойный и рассудительный.- И никогда не любила его по-настоящему - и Лори знала, что это так.- И теперь, когда ты знаешь правду, что ты собираешься делать? Один презирает тебя, другой будет ранен до глубины души, узнав, что ты не сдержала данного ему слова; ты в ловушке.
Алекс приближался к ней, лицо его по-прежнему хранило отпечаток торжества, и ей захотелось взять
