нормы и отругал «буржуйский мастер» за встречный план. А в одной фирме познакомился с американцем армянского происхождения, обучил его искусству приготовления шашлыков, в котором сам, как истинный кавказец, был большим мастером. Американец был в восторге от своего кровного земляка и безвозмездно снабдил Амо очень нужными для нашей страны чертежами.
Во время войны слава о заводе и его директоре гремела на всех фронтах грохотом выпускавшихся заводом орудий марки «ЗИС». Завод разработал и впервые в мировой практике применил технологию поточного производства пушек и выпустил их 100 000 штук.
После войны завод Еляна был ведущим предприятием по разработке и производству оборудования для завода по разделению изотопов урана и по созданию первых атомных реакторов. В связи с этим завод столкнулся с проблемой защиты металлических деталей покрытиями, устойчивыми к агрессивным средам. В эту пору Елян, обычно покупавший себе на рынке свежую баранину для шашлыка, начал приглядываться к работе цыгана-лудильщика, несколько раз отдавал цыгану для лужения какие-то посудины, привозил их на завод и отправлял в лабораторию. Потом привез на завод и самого цыгана с его инструментами, отвел ему закуток в цехе, приставил к нему технологов и предложил за хорошее вознаграждение поделиться секретами цыганской лудильной кухни. Режимщики были возмущены тем, что Елян без допуска от органов привез на секретный завод какого-то цыгана. А цыган темнил, боясь, что этот ловкий армянин составит ему конкуренцию через «левую» лудильню, которую, видимо, решил создать со своими дружками прямо на заводе. Пришлось Амо Сергеевичу показаться перед цыганом в форме, и тот был польщен вниманием генерала с геройской звездой на груди, по-кавказски обаятельного и простого. А главное — цыгана убедила простая логика генерала:
— На базаре мы тебе подножку устраивать не будем. Так что, пожалуйста, друг любезный, поделись своими секретами с государством. Заодно хорошо заработаешь.
После ухода Еляна никому на заводе не могла прийти мысль, что освободившуюся его бывшую квартиру мог занять кто-нибудь другой. Она оставалась «квартирой Амо», и новый директор завода лишь в особых случаях предлагал остановиться в ней приезжавшим на завод высоким начальникам. Такое же внимание было оказано и мне, как личному посланцу Еляна и во исполнение просьбы Амо Сергеевича: «Прими его, как принимал бы самого меня».
…Завершив свои дела по командировке на «еляновский» завод, я уже собирался выехать в Москву вечерним поездом. Но директор завода и службы ГВФ получили команду отправить меня в Москву ближайшим самолетом. Со сказочной быстротой я оказался в кабинете главного конструктора Павла Ивановича Куксенко на подмосковном полигоне КБ-1, где проходили испытания экспериментальных образцов станции наведения зенитных ракет. Здесь кроме Куксенко были начальник КБ-1 Елян, зам. главного конструктора Расплетин, несколько немцев из разработчиков координатных блоков и русские специалисты.
После моего появления Павел Николаевич сказал:
— Давайте начнем. Сначала послушаем господина Айценбергера… Где переводчик? Разыщите переводчика.
Кто-то сказал:
— Обойдемся. Герр Фаулыптих отлично знает русский язык.
Все рассмеялись. Герр Фаульштих настолько овладел русским языком, что работавшие с ним наши специалисты совсем отвыкли считать его немцем.
Герр Айценбергер, руководитель группы немецких специалистов, — видимо, не в первый раз, а теперь уже специально обращаясь к герр доктор оберст-лейтенант Кисунько, — объяснил, что при испытаниях первого образца станции Б-200 обнаружились искажения формы пачек сигналов, поступающих на координатные блоки. Это приводит к ошибкам в определении координат целей, и особенно ракет. Искажения вносятся вращающимися антенно-волноводными узлами — так называемыми «запитками».
— Теперь вы поняли, что ваши запитки г…иные? — обратился ко мне Расплетин.
— А вы поняли, что они точно сделаны по вашему г…иному техническому заданию? Что заказали — то и получили.
— Не будем препираться, товарищи, — примирительно вмешался Павел Николаевич, чтобы прекратить начавшийся обмен явно ненаучными выражениями между своим замом и «герр доктор оберст- лейтенант». — Скажите, Григорий Васильевич, как этот дефект можно устранить.
— Вот принципиальная схема новой конструкции узла запитки, которая не будет иметь этого дефекта, — сказал я, рисуя схему мелом на доске. — Если бы нам сразу задали правильно требования…
— А сколько времени потребуется, чтобы сделать новые запитки? — спросил Елян.
— Трудно сказать. Потребуется изготовление и проверка лабораторных макетов, инженерам лабораторий и конструкторам придется дневать и ночевать в цеху и экспериментировать с вариантами изделий. Придется вводить специальную систему газонаполнения волноводного тракта, чтобы исключить пробои на высоком уровне мощности. Без этого новые требования выполнить не удастся.
— Тогда по машинам — и поедем в КБ дневать и ночевать, — сказал Елян. — И предлагаю новые узлы называть распределителями.
В этот момент я ощутил в себе жуткий холодок от мысли о том, что на заводе, откуда я только что прибыл, к моему приезду фактически были уже готовы «запитки» на всю серию системы «Беркут» и моя роль свелась к утверждению эталонов гальванопокрытий для военной приемки. Я представил себе состояние заводских умельцев, когда они узнают, что все эти изделия теперь надо выбросить в утиль, а перед тем снять с них гальванопокрытия из драгоценных металлов. С какими глазами я снова покажусь на заводе, чтобы закручивать дела по новой конструкции «запиток» — или распределителей — вместо выброшенных на свалку? Какое им дело до того, что мне было выдано неправильное техническое задание? А может быть, кто-нибудь увидит в этом и очередной факт вредительства антенщиков.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В самом разгаре работ над новой конструкцией волноводных распределителей в один из поздних вечеров меня вызвал к себе в кабинет Амо Сергеевич Елян. В кабинете уже находился ведущий конструктор станции Б-200 Владимир Эммануилович Магдесиев. Елян возвышался над письменным столом своей могучей фигурой в генеральском кителе со звездочкой Героя Социалистического Труда, с медалью лауреата Сталинской премии и с депутатским значком. Лукаво сощурив один глаз, покручивая кончик уса и добродушно улыбаясь, он словно бы пристреливался озорным взглядом то к Магдесиеву, то ко мне.
— У меня к вам серьезный разговор, Григорий Васильевич, по просьбе главных конструкторов, — начал Елян. — Принято и одобрено в верхах решение о перебазировании одного комплекта станции Б-200 на капъ-ярский полигон со старыми конструкциями запиток. Туда поедет ответственным руководителем испытаний главный инженер ТГУ Валерий Дмитриевич Калмыков, а заместителем технических руководителей испытаний — Александр Андреевич Расплетин. Но в Кратове останется еще один комплект станции, и на нем должны продолжаться доработки аппаратуры с введением новой конструкции запитки — распределителя с целью обеспечения необходимых точностей. Потом такие же доработки надо будет ввести в капъярский комплект станции, и после этого можно будет перейти к пускам ракет по реальным воздушным мишеням.
