для костра на стоянке. Вешки сжигали не без разбору: сначала через одну, потом еще через одну, и так до тех пор, пока опять не начали петлять между уцелевшими вешками.
Сейчас по этой дороге двинулись в ледовый поход на 15 газиках защищенные меховым обмундированием московские гости, генерал Дорохов со своим начальником УКСа и Губенко со своими помощниками. Хотя нынешний январь был и холодным и пуржистым, в день их отъезда от «Казанского вокзала», в 5.00 погода стояла божеская: мороз 42°, но ветер лишь гнал по степи снежную поземку, с отдельными порывами взбивал снеговые вихри, и все же ему не хватало какой-то малости, чтобы запуржить, завьюжить и поднять над степью снеговую мглу. Но зато у него хватало духу, чтобы пробирать путников через собачьи и цигейковые меха. Немного выручали теплые струи воздушного обогрева в газиках, но через несколько километров пути вода в системе обогрева замерзала, и в кабину вместо обогрева шли обжигающие морозом струи. Приходилось останавливаться, жечь газеты в раструбах печек, чтобы отогреть воду.
Сначала машины шли колонной одна за другой. Вслед за головной машиной ехал генерал Дорохов со своим московским начальником Байдуковым и генералом Мальцевым. В замыкающей колонну машине за рулем сидел Губенко, рядом с ним — солдат-водитель, сзади — Гренгаген и замминистра Шаршавин. Головная машина часто попадала в глубокий снег, буксовала в выемках. Тогда вся колонна останавливалась, и грузовик начинал как буксир перетаскивать все машины по очереди через препятствие. Шаршавин ухитрялся короткими урывками безмятежно засыпать. При остановках просыпался, шутя спрашивал: «Уже приехали?» — и опять закрывал глаза. Гренгаген с добрым чувством наблюдал за спящим «дедом», как называли Шаршавина у нас в СКБ. Хороший нам попался замминистра. Это он, «дед», взбудоражил всех тяжелых на подъем московских начальников, и они не смогли отвертеться от этой поездки.
Частые «пробки» в колонне машин надоели. Пробовали идти машинами, развернув их по фронту, а потом перестраиваться вслед за машинами, которым повезло на неглубокий след. Некоторые участники похода выходили из машин, шли пешком на разведку, топали, проверяя глубину снега. С такими ухищрениями удалось к вечеру добраться до землянки, где находился пункт обогрева, вскипятили чай.
Гренгаген сразу узнал это место. Еще и года не прошло с тех пор, как ему в марте прошлого года довелось участвовать в рекогносцировке и посадке объектов полигона. Тогда здесь были обнаружены полуразрушенные землянки геологов.
Их подлатали, к ним перебазировали автотранспорт рекогносцировочной группы, получилась полевая автобаза, которую назвали «Находкой». Теперь здесь поработали военные строители, и «Находка» приняла более солидный вид. А тогда из полуразрушенных землянок торчали бревна, и за одно из них при посадке зацепился колесом Як-12. Произошла небольшая поломка самолета, люди не пострадали, но пилот был списан с летной работы. Гренгагену хорошо запомнился этот пилот, грузный, уже пожилой старший лейтенант. Он и его напарник обладали удивительной способностью ориентироваться над пустыней и точно доставлять рекогносцировщиков туда, где на карте была поставлена карандашная точка. И еще — бывало, летишь с ним и видишь: рукоятка рулей высоты зажата между колен пилота, а сам он дремлет. Кашлянешь, он откроет глаза, а через несколько минут опять клюет носом.
В новой «Находке» путники согрелись чаем и двинулись дальше. День начал угасать, а когда стемнело, по вешкам вышли на длинный бугор.
Еще перед выездом у «Казанского вокзала» Шаршавин полушутя предложил:
— От имени рядовых-необученных предлагаю Отто Юльевичем Шмидтом нашей экспедиции назначить генерала Мальцева. Генерал Байдуков не в счет, так как он согласился на поездку с нами только как экскурсант.
— Я согласен, — отозвался Байдуков. — А товарища Шаршавина избрать главным по экскурсоводной части.
Мальцев всю дорогу исправно выполнял обязанности старшего по экспедиции, но с наступлением темноты стал сильно нервничать. Когда выехали на бугор, он остановил колонну, позвал к себе Губенко, спросил:
— Вы здесь старожил. Как вы считаете: мы не сбились с дороги?
— Наоборот, именно сейчас мы вышли на самую верную дорогу. Теперь надо все время ехать по этому длинному хребту, а потом километров за пятьдесят от объекта он выведет нас на равнину. Может быть, на бугре выдуло снег, и теперь дело пойдет у нас веселее.
Но, вопреки ожиданиям Губенко, дело не пошло веселее. С трудом около двух часов ночи добрались до следующего пункта обогрева. Маленькая землянка не могла вместить даже самое главное начальство. Колонна остановилась, и Мальцев сказал:
— Генерал Дорохов! Вы здесь начальник гарнизона, и вы не обеспечили организацию этой экспедиции. За все дальнейшее я снимаю с себя всякую ответственность. Где обещанный вами вездеход?
Дорохов, будто удивляясь вопросу, быстро моргающими глазами глядя в упор на Мальцева, не сразу ответил:
— Тягач-вездеход AT-12 следует нам навстречу с объекта № 2. Предлагаю переждать здесь, в машинах. Можно по очереди греться в землянке.
Перед рассветом на фоне снежной пелены засветились два прыгающих еле заметных огонька. К утру прибыл тягач. Теперь он пошел впереди колонны машин, проутюживая им дорогу на снегу. К вечеру добрались до объекта, разместились в бараке СР-2, наскребли снегу, растопили в ведре, вскипятили чай. После полуторасуточного «ледового похода» все быстро уснули. Только Гренгаген что-то долго колдовал с ответственным представителем главного конструктора Ивановым и начальником экспериментального цеха Фильштейном.
На следующее утро приступили к обходу объекта. Рядом с аппаратным зданием РЭ выстроились железнодорожные контейнеры, в которых прибыла аппаратура.
— Полковник Писарев, почему контейнеры не охраняются? — спросил Дорохов у командира полигонной части на второй площадке.
Писарева опередил Гренгаген:
— А там нечего охранять. Контейнеры пустые. Вся аппаратура там, где ей положено быть: в аппаратном здании. А зачем же нам его сдавали под монтаж?
При этих словах на интеллигентно тонком бледно-матовом лице Гренгагена промелькнула по- мальчишески озорная улыбка, и он добавил: — Прошу, товарищи, посмотреть на наши монтажные дела.
Когда все вошли в здание, к Гренгагену подбежал неутомимый Фильштейн и быстрым говорком, оживленно жестикулируя, начал докладывать:
— Вот посмотрите, Евгений Павлович, под все шкафы уже установлены металлические рамы, половина аппаратных шкафов уже на рамах, остальные установим сегодня или максимум завтра. К шкафам начали раскладку кабелей.
— Прошу обратить внимание, — вмешался Иванов, — что вся эта аппаратура прибыла сюда комплектно со своими подшкафными рамами и с уже разделанными кабелями. Точно так же как в здании РЭ она была размещена и проверена у нас на стенде в Москве. Здесь при монтаже нам не понадобится ни одной новой железки, ни одного нового кабеля. Все будет смонтировано и задействовано так, как было на стенде.
— Сколько потребуется времени на настройку аппаратуры? — спросил Байдуков.
— Аппаратура заработает с первого включения, — ответил Иванов.
— Лихо. Это что-то новое. С трудом верится, — усомнился Байдуков.
— Все дело в стенде. Стенд — великое дело. А передатчик у нас пока что серийный, от известной вам станции Б-200. Главное время у нас займет антенна: сборка, юстировка по вышке, стыковка с остальной аппаратурой. Наиболее трудоемкой будет сборка. Таких махин еще не было ни у нас, ни у буржуев, — пояснил Гренгаген.
— Нашел чем хвастаться. Нам вместо махин что-нибудь попроще. Например, как в проекте «Сатурн», — поддел его Байдуков и обратился к Иванову: — Какие главные нерешенные вопросы вы видите на период монтажа и ввода объекта?
