— Технических вопросов много, но нам ясно, как их решать, а что появится в ходе работ — будем разбираться. Хуже обстоит с нетехническими вопросами. Вот пилоны готовы для антенн, а металлоконструкции для них еще не доставлены со станции. Есть и другие вопросы, — например, организация круглосуточной работы на монтаже и настройке аппаратуры.
— Это вопрос распорядка дня. Здесь не промышленность, а войсковая часть, — вмешался командир части.
— Но разве в войсковых частях не бывают без нарушений распорядка дня круглосуточные посты, круглосуточные дежурства? — парировал Иванов. — Странно слышать такое от офицера ПВО!
Перепалку командира части и Иванова «подытожил» Шаршавин:
— Вот и для нас, Георгий Филиппович, подоспели нетехнические вопросы, предмет нашей экскурсии. Совместная работа на полигоне военных и промышленности — тончайшая материя.
…Так было положено начало регулярных ежемесячных выездов на полигон межведомственных комиссий. Московские начальники, испытав на себе все прелести ледового похода через пустыню, не могли не задуматься над тем, какие сложности возникают у строителей, когда им надо не только добраться на автомашинах до удаленных площадок, но обжиться на них хотя бы в землянках, доставлять на них стройматериалы и механизмы, громоздкие крупногабаритные изделия, строить сооружения для технологических объектов, здания для размещения личного состава военных специалистов и работников промышленности.
И уж никак не могли они не задуматься над тем, как это военные строители в течение сентября- декабря построили и сдали под монтаж на самой удаленной площадке полигона комплекс сооружений для уникальнейшей сверхмощной радиолокационной установки РЭ. Все это не могло не вызывать у приезжих и уважение к труду строителей, и желание им помочь. Тем более что предстояло еще построить и капитальное здание для РЭ, временную и постоянную стартовые позиции для противоракет с необходимыми технологическими зданиями, радиолокаторы обнаружения, радиорелейные линии, радиолокаторы точного наведения, станцию визирования противоракет и передачи команд, сеть полигонных измерительных пунктов, главный командно-вычислительный центр… Оставалось, как сказал Василий Андреевич Шаршавин, «начать да кончить».
Анатолий Васильевич Иванов на объекте № 2 имел полномочия ответственного представителя главного конструктора и технического руководителя работами по вводу всего комплекса радиолокатора РЭ, а затем и по организации всех экспериментальных работ по радиолокационному слежению за баллистическими ракетами.
Я высмотрел, выбрал и готовил для этой цели Толю Иванова уже давно и сознательно кидал его в самую гущу дел по созданию радиолокатора РЭ. Толя был расторопным, очень дельным и способным инженером. Беспокойно-деятельный, непоседливый по натуре, он не давал заржаветь ни одному звену в махине производств и лабораторий, изготавливающих аппаратуру РЭ, настойчиво, иногда с подковырками, будоражил всех и вся, чем вызывал не мало нареканий со стороны не очень разворотливых начальников лабораторий. Кое-кто называл его несерьезным, несолидным, хотя по техническим вопросам он почти всегда был прав, а если ошибался, то не упорствовал.
Иногда в возникавших конфликтах, доходивших до уровня главного конструктора, некоторые мои помощники советовали мне внушить Иванову, чтобы он все же вел себя с людьми этак погибче и подипломатичней. Но я в ответ только отшучивался: мол, мы инженеры, а не дипломаты и наше СКБ — не дипломатическая академия. А гибкости, и даже с некоторой хитрецой, у Анатолия Васильевича вполне хватает, чтобы с умом заставить участников совместных работ вести дело к общей цели. И даже в том, что для сотрудников он был просто Толей, тоже можно было усматривать, что его слушались и уважали по делу, а не формально терпели по его положению. Тем более что его положение не было облечено в административные формы, а основывалось исключительно на общности выполняемой инженерной задачи, которая всегда сплачивает людей, увлеченных и компетентных в своем деле.
Толя пришел в КБ-1 после окончания техникума, прошел через горнило опытно-конструкторских разработок, затем окончил двухгодичный курс при МАИ, давший ему диплом инженера. Но мало кто знал, что в свое время смешливый, общительный, никогда не унывающий рядовой Толя Иванов, артиллерийский корректировщик, прошагал с пехотой от Сталинграда до Берлина, имея за плечами ранцевую радиостанцию 6 ПК, для которой было хлесткое солдатское название: «шесть пешком». От Толи, бегущего с наступающей пехотой, зависело, чтобы наша артиллерия била по наиболее опасным для пехоты целям, вовремя переносила огонь вперед по мере продвижения нашей пехоты, не лупила по своим. Были и ранения, и оставили они на почти мальчишеском лице Толи Иванова неизгладимую печать прозрачно-восковой болезненности, а в его характере — чувство высокой ответственности.
Через четыре месяца после приезда московских начальников Толя Иванов со своей командой прорвался через частокол технических и нетехнических вопросов на радиолокационной установке РЭ, и мною была назначена на первую декаду июня готовность к первому пуску ракеты Р-2 с полевой стартовой позиции в район расположения установки РЭ. Вскоре на аэродроме Джезказгана, где сел рейсовый пассажирский самолет Ил-12, в самолет зашли двое военных, выкликнули какую-то фамилию, и из кресла поспешно поднялся человек с портфелем и ушел с военными. Все произошло очень быстро, и пассажиры, наблюдавшие эту сцену, могли только гадать, кого же это поймали военные и увели в самолет Ан-2 с опознавательными знаками ВВС. Приняв пассажиров, Ан-2 сразу же начал выруливать и взлетел, взяв курс напрямую к объекту № 2, обозначенному карандашным крестиком на пилотской карте.
Из этого самолета «тот, кого поймали» жадно разглядывал все, что можно было увидеть через иллюминаторы Ан-2. Сверху пустыня напоминала внезапно окаменевшую поверхность бурно кипящей лавы в гигантском котле. На красноватых и в общем-то невысоких каменистых буграх с высоты полета угадывались зеленовато-бурые пятна пустынной растительности. Но вот на всхолмленной равнине показался сверкающий ослепительной солнечной белизной огромный шар: это закрытый сферическим обтекателем антенный параболоид радиолокатора РЭ. Рядом с «шариком» — кажущиеся крошечными щитовые сборные домики, чуть подальше — стометровая вышка для юстировки локатора и для радиорелейной аппаратуры. Все это быстро приближалось, вырастая в размерах, и я почувствовал, как у меня учащенно застучало в висках.
Вот уже отчетливо видны две опорные колонны из бетона — антенные пилоны. Над ними посередине возвышается рогатая стальная ферма, устремленная рогами вверх. Между рогами — «шарик», будто зажатый в руке сказочного великана между большим и указательным пальцами. Рога вверх, — значит, антенна находится в нейтральном исходном положении: она смотрит в зенит и готова по сигналу тревоги устремиться своим лучом в любую сторону, откуда появится ракета. Но вот ферма начинает поворачиваться вокруг опирающейся на пилоны горизонтальной оси и, будто играя шариком, потащила его за собой, а сам шарик, описывая дугу вниз, еще и вращается вокруг своей оси между кончиками пальцев играющего им великана. Потом все это опять остановилось, но уже в новом положении. Теперь антенна нацелена в точку ожидания, где должна появиться баллистическая цель. Сейчас по данным станции целеуказания начнется имитация цикла проводки баллистической цели.
И действительно: будто выполняя мысленный приказ главного конструктора, антенна снова завращалась и пошла из точки ожидания, перемещая свой луч вдоль имитированной траектории цели, довела его почти до точки падения, плавно пошла назад, прощупывая траекторный след, и затем снова вернулась в исходное положение. И я только сейчас заметил, что во время всех этих эволюции антенны самолет облетел вокруг нее и только после этого пошел на посадку. Значит, Иванов по договоренности с экипажем разыграл спектакль специально для главного конструктора при его подлете к объекту. Молодцы, все точно по программе и с высоты выглядит очень красиво.
В самом деле, нельзя было не любоваться, с какой легкостью вращалась махина размером с шестиэтажный дом, послушная умной силе могучих электроприводов. Изящество шарообразной формы и необозримая бескрайность степи, в которой затерялся «шарик», скрадывали размеры всего сооружения.
Казалось, что это тот самый настольный макет антенны, уменьшенной в сто раз, который стоит в моем кабинете и который побывал в кабинетах Рябикова, Устинова, в зале коллегии министерства, в кабинетах директоров заводов, которым «сватали» экзотический заказ. Для демонстраций первый параболоид в натуральную величину пришлось сделать силами экспериментального цеха прямо во дворе
