Валентиновиче. Главное – с кем связан или ранее был связан в партийной верхушке. И не забудьте такую деталь – где получил военное образование, где служил и так далее…
Закончив беседу с Троцким, я вернулся к своим делам в наркомате. Сентябрьскую зарплату нам выдали совершенно новыми купюрами – это были первые деньги с символикой СССР. Купюры крупные – по десять, пятнадцать и двадцать пять тысяч, с гербом СССР, с надписью 'Государственный денежный знак Союза Советских Социалистических Республик'. Вот полиграфическое исполнение было довольно примитивным, только изображение герба было гравировано со всей тщательностью…
Деньги для выдачи заработной платы привезли в кассу наркомата только к самому концу рабочего дня, а выдачу начали вообще лишь около семи вечера, и поэтому, против обыкновения, в тот день я возвращался домой довольно поздно. Темные, едва ли не черные дождевые тучи висели, считай, над самыми крышами домов, превращая вечерний сумрак почти что в ночную темень. Когда я свернул в Малый Левшинский переулок, и до моего дома оставалось дойти едва пять десятков шагов, дорогу мне преградили двое.
Рожи их совершенно недвусмысленно говорили о той цели, с которой они вылезли из-за кустов мне наперерез. Один из них, крепко сбитый, невысокий, лет тридцати, одетый в некогда щеголеватое, а теперь совсем затасканное полупальто, смотрел цепким недобрым взглядом. Второй, молоденький – и двадцати-то ему, наверное, не набиралось, — был повыше, довольно широк в плечах, в распахнутой шинельке почти без пуговиц. Его взгляд излучал даже некоторое удовольствие – похоже, предвкушал развлечение от предстоящей стычки.
— Ну что, гражданин-товарищ… — хмуро начал коренастый, но тут молодой перебил его:
— Короче, дядя! Снимай котлы, пальто, а заодно и кошелек твой тебе тоже больше без надобности! — с неким даже торжественным оттенком в голосе объявил он.
Во мне быстро закипало раздражение. Так вышло, что ни приемами рукопашного боя, ни какими-либо восточными единоборствами я никогда не владел, не обучался ничему подобному и мой реципиент. Все, что было у меня за душой – подростковые потасовки и шесть месяцев в секции спортивного самбо в студенческие годы. У реципиента опыт был не богаче – две-три стычки после студенческих попоек по неясным причинам и с неопределенным результатом, поскольку все участники были уже пьяны в стельку. Ну, еще раз ему крепко досталось от местной шпаны в эмиграции, в Брюсселе, в пролетарском квартале
Но что-то во мне уперлось – отступать я категорически не хотел. Медленно я процедил сквозь зубы:
— Что же ты, мазурик, совсем с людьми говорить разучился? Сявке позволяешь поперед себя вякать?
Похоже, мои слова его все-таки немного зацепили. Старший недобро зыркнул глазами на своего молодого подельника. Секундное замешательство коренастого привело к тому, что ухмыляющийся молодой выступил вперед, картинно надевая на пальцы кастет.
'Пугает, зараза' — мелькнула мысль. — 'Вытащить ремень? Не успеваю. Да и не умею ремнем отмахиваться'.
Больше нельзя было терять времени даром, пока и второй не пошел на сближение. Чисто теоретически я знал, что бить ногами в реальной драке следует только по нижнему уровню: по подъему стопы, по берцовой кости, в крайнем случае – по колену. Нанося удары выше – сам раскрываешься и подставляешься под удар, находясь к тому же в неустойчивой позиции. Поэтому решение было простое – с шагом вперед от души впаял молодому жестким рантом ботинка по голени. Проняло. Он осел на землю и завыл, схватившись обеими руками за подбитую ногу.
К сожалению, попытавшись применить тот же прием по отношению к коренастому, уже вышедшему на дистанцию удара, я не преуспел. Моя правая нога уже вылетела вперед… Но тут же мне пришлось с большим трудом пытаться сообразить – почему это я валяюсь на земле, от чего у меня так болят нос и губы, и почему так плохо соображает голова?
Кое-как удается сфокусировать зрение и приподнять голову. Надо мной возвышается какая-то фигура. Кажется, коренастый.
— Ногами лягаться, падла! — зашипел он, и мне крайне чувствительно прилетело сапогом по бедру. Бедро налилось дикой болью и буквально онемело.
— Кот, дай мне перо, порежу суку! — это истерично выкрикивает молодой, и снова завывает от боли, не вставая с земли.
Теперь мне уже достаточно ясно видно, как старший несколько раз дергает руку, засунутую в карман, и, наконец, у него в руке виден блеск полоски металла. Нож! Ну, все, приплыл! С большим трудом пытаюсь подтянуть непослушные ноги к животу – может быть, удастся его хотя бы отпихнуть от себя, выигрывая время?
Но тут, на мое счастье, неподалеку раздается заливистая трель свистка. Дворник или милиция? Видимо, нападавшим не очень-то хотелось решать эту задачку, потому что коренастый крикнул – 'Шухер!' — и, подхватив за шиворот так еще и не поднявшегося с земли молодого, рывком поставил его на ноги, и резво потащил за собой в темноту ближайшего проходного двора.
Пошатываясь, кое-как поднимаюсь на ноги, и бреду к своему подъезду. Да, это мне еще повезло. Похоже, просто начинающая шпана попалась. Настоящие урки без разговоров заехали бы кастетом или свинчаткой по голове, либо сунули финку под ребро, а потом бы уже обчистили остывающую тушку…
Все мои потери в этой стычке свелись к испачканному грязью пальто и к двум внушительным синякам, из которых меня больше всего беспокоил фингал, большим фиолетовым пятном расползшийся между носом, губами и глазом, заняв почти всю скулу (синяк на бедре был еще больше, но его хотя бы под брюками не видно…). И если пальто кое-как удалось отчистить, то с фонарем под глазом мне пришлось на следующий день топать на работу в родной наркомат!
Нечего и говорить, какими взглядами провожали служащие ответственного работника с таким украшением на физиономии. Многие не ограничивались взглядами, а сочувственно интересовались – где это меня угораздило? Чтобы не вдаваться в подробности, я отбрехивался наскоро придуманной байкой о падении на лестнице и последующем столкновении моего лица с деревянными перилами.
Последними заинтересовались моим внешним видом студенты-практиканты из РКИ, с которыми мы собрались к концу рабочего дня решать накопившиеся вопросы. Но излагать им придуманную мною версию не пришлось. Паша Семенов сразу спросил:
— Виктор Валентинович! Кто это вам такой фонарь подвесил?
Да, пред этими ребятками юлить не стоило. Они и сами, небось, такие фонари ставили, да и им в ответ прилетало. Пришлось откровенно признаться:
— Вчера вечером у самого дома двое пытались на гоп-стоп взять. А у меня с собой вся зарплата была. Отмахался кое-как, да и смылся от греха подальше. Но вот без ущерба не обошлось.
Студенты сочувственно покивали головами, а у Лиды в глазах мелькнуло нечто вроде презрения. 'Не любишь, барышня, когда мужчина за себя толком постоять не может?' — подумал я. — 'В общем, и правильно… Но вот ты мне и поможешь поправить дело!'.
Однако пока надо было разбираться с организацией делопроизводства. И тут меня огорошил Адам Войцеховский:
— А я знаю, как сделать одну картотеку с возможностью сортировки сразу по шести признакам, которые вы нам называли! — с торжественным видом заявил он. Похоже, это стало сюрпризом не только для меня, потому что остальные студенты тоже воззрились на него с удивлением. Он, довольный произведенным эффектом, пояснил:
— Мне рассказал один наш товарищ, который был в САСШ. Нужно делать каталожные карточки с
