драить… А что делать? И драила. Целых два года пришлось мне потом ходить к ним вечерами да всю черную работу делать. Они и обращались со мной, как с прислугой, особенно дочка их зверствовала. Что ж, пришлось терпеть. Потом, когда сюда переехала, Софья Андреевна запретила мне к ним ходить… Или вот еще помню…
— Да, да, бабушка, очень интересно…Очень…А знаете, мы ведь к вам с просьбой пожаловали! – удачно изловчился Костик, вставив в образовавшуюся паузу произнесенную деликатной скороговоркой фразу. — Может, вы нам с Сашенькой поможете?
— Так какая такая со старухи помощь? – растерялась от неожиданности Мария. — Чего я могу–то? Конечно, если сумею… А что случилось у вас?
— Да вот, Сашенькино общежитие на ремонт закрыли… Она ведь студентка, в университете на филфаке учится. А квартиру снимать сейчас жутко дорого, у нее и денег–то таких нет. Я бы помог, конечно, да сам сейчас без работы… В общем, безвыходное у нас положение, бабушка Маша!
— Так вам денег, что ль, надо?
— Да нет, почему сразу денег… — поморщился нетерпеливо Костик. – Может, просто Сашенька поживет у вас какое–то время, а? Месяца два–три, не больше? А там, глядишь, и придумается чего–нибудь. Работу найду, жилье снимем… А?
— Да господи, Костенька! Конечно, пусть поживет! А я, дура старая, и не поняла сразу… Нет чтоб самой предложить! Пусть живет, конечно! И мне веселее будет!
— Ну, вот и хорошо, бабушка. Саша у нас девочка добрая, она с вами и посидит, и побеседует долгими зимними вечерами… Да, Саша? – повернулся он к девушке.
— Да… Конечно… — тут же встрепенулась та, испуганно подняв на него большие карие глаза, и улыбнулась одними губами, будто через силу.
— Стесняется! – пояснил торопливо Костик. – Скромная она у меня, бабушка Маша…
— Это хорошо, Костенька! Хорошо, что скромная. Сейчас такие девки все оторвы пошли – палец в рот не клади! А пожениться–то вы когда планируете?
— Да какое там пожениться, бабушка, что вы… Да мы хоть завтра бы, а толку? Жить ведь все равно негде! У нас дома каждый квадратный сантиметр на строгом учете… Да и родители мои ругаются каждый день – слушать невозможно!
— А отчего ругаются–то, Костенька? – понуро уперев в ладонь сморщенную щеку, покачала головой Мария.
— От безденежья… Отцу зарплату на работе вот уж четвертый месяц задерживают, Ирку с Катькой, сестренок моих, вот–вот из их платных институтов повыгоняют… Мама от отчаяния просто с ума сходит, знаете ли.
— Ой, да что ты! Ну и времена нынче пошли… — вздохнула Мария. – Мне вот Славик недавно рассказывал – ему тоже зарплату как–то задерживали…
— А кто у нас Славик? – равнодушно–осторожно вставил свой вопрос Костик.
— Славик–то? Да мужа моего, Бориски, племянник, — махнув рукой, пояснила Мария и торопливо продолжила: — Так вот, они на своей работе взяли да в суд подали на хозяина и заставили его деньги–то им заплатить! Правда, он потом все равно их всех повыгонял…
— Славик, Славик… — собрав складками лоб и напряженно уставившись прищуренными глазами на Марию, быстро проговорил Костик. – Что–то я не припомню вашего племянника…
— Так ты и не видел его никогда, Костенька…
— Да? Жаль… А знаете, интересно было бы пообщаться – родственники как–никак! Он моего возраста?
— Нет, что ты! Старше тебя намного! Под пятьдесят ему, как и матери твоей… Вчера вот как раз сюда приходил, насчет прописки решить…
— И что?
— Что, Костенька?
— Ну… Прописали?
— Да нет… Нет пока! Не решила я еще. Вот поминки по Бориске моему соберу, позову вас всех, только самых близких, тогда и решим, что да как…
— Да–а–а, бабушка… Видите, как получается грустно? Вроде и родственники мы с вашим Славиком, а даже и не видели друг друга никогда… Нехорошо это как–то… Может, мне позвонить ему, а? По телефону хоть познакомиться?
— Да нет у меня его телефона–то, Костенька. Он как–то все сам сюда наезжает. Редко, правда…
— А адрес? Адрес есть?
— Ой, есть. Конечно, адрес есть! Я ему каждый праздник открытку цветную отправляю! Сейчас принесу… Сашенька, а ты почему чай не пьешь? Может, тебе горяченького подлить? – ласково обратилась она к сидящей в напряженной позе с прижатыми к худеньким бокам локотками девушке.
— Нет, спасибо… — снова будто вздрогнула Сашенька, бросив испуганный взгляд на Костика.
— И когда у нас состоятся поминки, бабушка? — протягивая Марии свою чашку, переспросил Костик. – Вы лучше мне еще чаю налейте…
— А посчитать надо! Вот уж две недели прошло, как Бориска помер… Значит, где–то перед Новым годом сорок дней его душе и будет. Да я вам позвоню попозже, тогда все и обскажу подробненько!
— Да не звоните, бабушка. Еще на папашу моего нарветесь. Он сейчас совсем злой – даже пива купить не на что… Обхамит – мало не покажется! Мы вот что сделаем… Я сейчас у вас частым гостем буду – нужно же мне невесту свою навещать, верно? Вот и скажу потом матери про поминки, чтоб он не знал…
— Хорошо, Костенька! Конечно, раз так… Бедная моя Настена… А может, мне ей деньжонок немного подкинуть, а? У меня есть на книжке, мы с Бориской давно еще начали себе на старость откладывать… А что? Я бы дала! Много ли мне одной теперь надо?
— Нет, нет, бабушка, не надо! Что вы, она обидится! Неудобно ей…
— Ладно, я сама с ней поговорю. Вот придет на поминки и поговорю… Где ж это видано – четыре месяца без денег! Почему она сама–то ко мне не пришла? Она ж от меня в детстве никакого отказу не знала… Забыла совсем, наверное…
— Ладно, бабушка, спасибо вам за все. За чай, за привет, за ласку… Пошел я. А Сашеньку мою не обижайте, ладно? Смотрите – она уже ни жива ни мертва сидит!
— Да бог с тобой, Костенька! Как же можно–то? Такое дите обидеть – лучше совсем на свете не жить!
— Ну да, ну да… — усмехнулся, подмигнув весело девушке, Костик, – вот видишь, а ты боялась…
Он встал из–за стола и, еще раз приобняв Сашу за плечи, поцеловал в макушку. «Надо же, ласковый какой паренек… Как над дитей трясется над невестой–то, поди ж ты…» — умилилась на них Мария.
Проводив до двери Костика, она вернулась на кухню, села напротив улыбающейся напряженно Сашеньки.
— Ты есть хочешь? Я сейчас суп куриный буду варить, а пока давай яичницу с салом сделаю. Будешь?
— Нет, я не хочу… — тут же замотала головой девушка.
— Да ты не стесняйся меня, деточка. Мне ведь только в радость, что ты у меня поживешь! Одной–то совсем, совсем плохо… Пойдем–ка я тебе комнатку твою покажу!
У меня там чисто, и занавески я новые недавно повесила…
Она провела Сашу в небольшую комнатку, оклеенную веселенькими дешевыми обоями с яркими белыми пятнышками ромашек на зеленом лугу, в самом деле чистую и уютную, похожую на девичью наивную светелку.
— Вот здесь и будешь жить… Видишь, и шкафчик для одежды тут есть, и стол для занятий твоих! Нравится?
— Да! Очень нравится! — согласно закивала головой Сашенька. – Здорово как! И окно такое большое, необычное… И места много!
— А здесь везде много места, Сашенька. Вся квартира такая огромная – как в лесу блудить можно. Пойдем, я тебе покажу…
В полупустых, не обремененных лишней мебелью комнатах везде ощущалась, бросалась в глаза
