примерно столько же отдельных артиллерийских и миномётных полков, большое количество зенитной артиллерии. Всего за эти дни мы сосредоточили на главном направлении удара пять тысяч шестьсот восемьдесят орудий и миномётов. Плотность огня на участке прорыва 5-й гвардейской армии Жадова достигала двухсот и более стволов на километр.
2-я воздушная армия под командованием генерала С. А. Красовского выделила для действий на основном направлении тысячу девятьсот и на вспомогательном — триста пятьдесят пять самолётов. Кроме прикрытия войск, обеспечения переправы через Эльбу и массированных ударов по живой силе и технике врага перед авиацией была поставлена задача: не дать возможности противнику маневрировать по железным дорогам, практически выключить все крупнейшие железнодорожные узлы вокруг Праги.
Я говорю сейчас о главном направлении удара. Но и на вспомогательном, у Лучинского и Коротеева, были сосредоточены немалые силы, в том числе около трёх тысяч семисот орудий и миномётов, около трёхсот танков и две артиллерийские дивизии прорыва. Вместе с ними наступал танковый корпус 2-й армии Войска Польского.
Недостаток времени не позволял нам готовиться к наступлению с обычной методичностью. Приходилось одновременно перебрасывать войска, сосредоточивать их, тут же создавать группировку, полагая, что, если какие-то части и не успеют подойти в назначенное место к назначенному сроку, наступление вое равно начнется и им придется наверстывать упущенное время на ходу. По существу, и переброска войск, и их сосредоточение, и переход в наступление — все слилось в Пражской операции в единый неразрывный процесс. И в этом была одна из основных особенностей этой операции.
4 мая в штаб фронта были вызваны на совещание командующие армиями. При обсуждении здесь всех аспектов предстоящей операции фактор времени выдвигался на первое место. Было подчеркнуто, что нам предстоит не просто преодолеть Рудные горы и Судеты, а в буквальном смысле слова чуть ли не перелететь через них.
Одной из предпосылок успеха являлось состояние войск противника. И об этом тоже говорилось на совещании.
Я никогда не был склонен недооценивать возможности сопротивления немцев. Но в данном случае, требуя от командующих армиями стремительных и безостановочных действий, счёл необходимым подчеркнуть, что хотя нам и противостоит группировка, мощная по численности и серьёзная по вооружению, однако после падения Берлина моральное её состояние, как и всей немецкой армии в целом, подавленное, она надломлена и её остается только доломать. Судя по многим признакам, немецкие штабы уже не в состоянии оценивать и охватывать взглядом все происходящее с той точностью, с которой они обычно это делали. Поэтому мы должны идти не только на смелые, но и на дерзкие решения, показывая высший класс оперативного и тактического искусства, считая и экономя каждую минуту.
От танковых войск требовалось, отрываясь от пехоты и не ввязываясь в бои за города, обходить опорные пункты и смело рваться вперёд и вперёд. Общевойсковым армиям — в максимальной мере использовать весь наличный автотранспорт, не делая ни одного шага пешком там, где можно воспользоваться машинами. От командиров и штабов, вплоть до штабов дивизий и полков, требовалось: осуществлять руководство боем не на длинных, а на самых коротких дистанциях, и в то же время с самым широким использованием управления по радио; командирам находиться непосредственно в боевых порядках, чтобы все было в их руках и в их зоне видимости.
Специальное указание не допускало разрушения городов, заводов, населенных пунктов. Следовало помнить, что мы вступаем на территорию дружественной союзной страны.
Требуя от войск по возможности не ввязываться в бой за населенные пункты там, где только это возможно, мы не только обеспечивали стремительность продвижения войск, но и желали избежать жертв среди мирного населения.
Не хотели мы излишнего кровопролития и среди немецких солдат. Было приказано всюду, где это возможно, выходить на фланги и тылы немецко-фашистских частей и соединений, стремительно окружать их, расчленять и предъявлять ультиматумы о сдаче в плен. В этом смысле предоставлялась полная свобода инициативы и командующим армиями, и командирам соединений.
Под лозунгом «Вперёд, на Прагу! Спасти её. Не допустить, чтобы она была разрушена фашистскими варварами!» велась вся партийно-политическая работа в частях. И надо сказать, что, несмотря на усталость войск после Берлинской операции, лозунг был всюду подхвачен.
Об этом говорилось и на том двухчасовом совещании с командующими армиями, о котором я довольно подробно рассказал. Получилось, что оно было последним в ходе войны. Последний раз перед последней операцией собрались в штабе фронта все командармы, которым предстояло её осуществить. Должно быть, потому оно и запомнилось мне...
Прежде чем перейти к описанию самой операции, начавшейся не 7 мая, как это планировалось, а на сутки раньше — 6 мая, мне хочется хотя бы в нескольких словах сказать о некоторых своих соратниках, вместе с которыми мне предстояло осуществлять эту операцию войны и о которых я по ходу предыдущего повествования все ещё не сказал.
Первым среди них я хотел бы назвать командующего 13-й армией генерал-полковника Николая Павловича Пухова. Я уже много писал о действиях его армии и в Висло-Одерской, и в Берлинской операциях, да и в Пражской операции его армия оказалась на высоте и превосходно выполнила поставленную перед ней сложнейшую задачу.
Николай Павлович Пухов, безвременно ушедший от нас, был человеком с большим боевым и служебным опытом. До войны он преподавал в Академии имени М. В. Фрунзе, командовал дивизией и корпусом и уже в первые месяцы войны был выдвинут на должность командующего 13-й армией, прошёл вместе с нею весь путь от Подмосковья до Берлина и Праги. Он участвовал в сражении на Курской дуге, приняв там на себя основной удар немцев по северному фасу нашей обороны. Его армия одной из первых форсировала Днепр и потом прошла с боями всю Украину и Польшу. Одной из первых она вышла на Вислу, форсировала её вместе с танковыми войсками и захватила сандомирский плацдарм.
При форсировании Вислы Пухов в очень сложной обстановке проявил большое мастерство, находчивость, смелость и настойчивость. Противник делал буквально все, чтобы спихнуть нас с плацдарма. В первый период боёв за плацдарм эти жесточайшие контратаки пришлись главным образом на долю армии Пухова.
В этой тяжелой борьбе с самой лучшей стороны показал себя и начальник штаба 13-й армии, талантливый штабист генерал Г. К. Маландин. Большую роль в организации партийно-политической работы сыграл и член Военного совета армии генерал М. А. Козлов.
На протяжении всего довольно длительного периода, когда я мог лично наблюдать работу Военного совета 13-й армии, она представлялась мне образцом, достойным подражания. В ней чувствовалась слаженность, четкая организация, дух истинного товарищества. Военный совет 13-й армии являл собою пример того, как в условиях полного и безоговорочного единоначалия каждый в этом руководящем коллективе находил свое место и с наибольшей пользой отдавал делу все свои силы.
Иногда в первое время работы с Пуховым мне казалось, что Николай Павлович несколько мягковат, недостаточно твёрд. Узнав его ближе, я убедился, что этот внешне мягкий, спокойный человек способен проявить решимость в сложной обстановке и твёрдой рукой поддержать в армии порядок.
Николай Павлович умел опираться на ближайших своих помощников, доверял им, высоко и по достоинству ценил своего начальника штаба.
С несколько неожиданной стороны раскрылся передо мною Николай Павлович в дни взятия Берлина. Как раз у Пухова мне и довелось отметить 1 Мая; по существу, Берлин был уже взят. Прямо на командном пункте на скорую руку был организован праздничный обед, и тут я, может быть, впервые, хотя воевали мы вместе давно, увидел Николая Павловича просто в роли гостеприимного хозяина.
Никогда не ожидал, что Пухов такой любитель и мастер попеть. Что только он не пел в тот вечер! Был в полном смысле запевалой, всех увлек. Особенно хорошо пел он лирические песни. Вся его душевность, сердечность, открытость, скованные обстановкой войны, в этот вечер как бы прорвались наружу...
Некоторые из командармов нашего фронта по условиям обстановки в заключительных операциях войны оказались не на главных, а на второстепенных направлениях. Их армии занимали оборону, прикрывали фланги наших наступающих ударных группировок, сковывали противника, то есть выполняли
