Его привел в чувство звонок. Это пришел Пуглов. Он был возбужден и, оттолкнув от себя одуревшего Ройтса, вошел в комнату и сразу же — к бару. Налил полстакана джина, одним махом выпил и грохнулся на стул.
— Буди Лельку! — приказал он Игорю. — Разбуди и дай ей ударную дозу сердечных капель. И нашатыря…
— Ты, Алик, случайно, не с хрена свалился?
— Заткнись, Таракаша! Нас ищет полиция. Во всяком случае, фоторобот Лельки вчера показывали по телевизору.
— Она уже в курсе, потому и нажралась. Хотела повеситься, но не нашла в доме подходящей веревки, — Ройтс осклабился, его вело в стороны.
— Что будем делать? — у Пуглова впервые дрогнул голос. — Дело только во времени, скоро и наши с тобой фотки появятся на милицейских стендах.
— Не фурычь, Алик, мне мозги! Откуда им взяться, нас что — кто-нибудь видел? Или мы свои фотографии с автографом кому-то дарили?
— А кто Лельку видел?
— Ну это вообще детский вопрос, она заходила, причем дважды, с Симчиком в бар…
— А мы с тобой болтались возле магазина и даже заходили в него, когда собирались в гости к Симчику…Помнишь или ты все свои извилины запломбировал наркотой?
— Хватит! Заткнись, Алик, мне и без тебя блевать хочется, — Ройтс рубанул ребром ладони воздух. — Не пыли, и так жить тошно…Давай лучше смотаемся к Монтане, она в советское время работала в золотой скупке и знает всех оценщиков.
— А какого хрена ты об этом раньше молчал?! — Пуглов отставил стакан.
— Забыл, а вот сейчас, по ассоциации с Лелькиной задницей, вспомнил. У Монтаны корма, что боеголовка стратегической ракеты. Трахальщица всех времен и народов.
— А ты уверен, что она нас не пошлет по тупику молодых Коммунаров? Позвони ей, узнай, — Альфонс вытащил из кармана мобильник и протянул его Ройтсу. — Тот, стараясь не промахнуться, опустился в кресло и стал набирать номер. Слушал трубку, курил и мутным взглядом ошаривал лежащую полуобнаженную Лельку.
— Эта шлюха не отвечает, — Ройтс сбросил мобилу на стол. — Давай нанесем ей неофициальный визит вежливости. Чем мы рискуем, а?
— Тебе нетерпеж встретиться со старой любовью?
— Со старинной шлюхой, — Ройтс оскалил свой красивый рот и поднялся с кресла.
— Ну что ж, Игорек, совместим приятное с полезным…
Пуглов снял с вешалки халат и прикрыл им Лельку. Та не пошевелилась, а лишь на мгновение открыла глаза, повела ими и снова уплыла в сны.
Вскоре они на «опеле» Ройтса миновали центр города и въехали в зеленую зону, застроенную индивидуальными коттеджами. Таракан подрулил к кирпичному одноэтажному дому, стоящему за высоким металлическим забором. От ворот к особняку вела садовая гаревая дорожка, по сторонам которой росли рододендроны, шикарные кусты роз и старые туи.
Монтана была одна. На ней — какого-то балахонного вида шелковый халат с красными павлинами, с тремя разрезами, открывающими загорелое сытое тело. В руках она держала томик в черной обложке, с зажатым между страниц указательным пальцем.
Они зашли в просторный холл, где стоял внушительных размеров концертный рояль «стенвей». Монтана подошла к инструменту и положила на его зеркально отполированную поверхность книгу. Ройтс, шедший за ней, ради любопытства, взял томик в руки и прочитал оглавление.
— Вторую неделю мучаю Бирса, — кокетничая произнесла женщина. — Однако я бы не хотела, Игорек, чтобы вы здесь встретились с Юриком.
— Неужели ты все же прилипла к Королю?
— А чем он хуже тебя?
— А чем он лучше меня?
— А хотя бы тем, что в отличие от тебя, он не приходящий муж.
Ройтс поморщился и бросил книжку на рояль.
— Это старая, как ты сама, песня, — Ройтс явно терял чувство меры и Пуглов это почувствовал.
— Да не слушай ты Игоря, он с дикого бодуна.
— А это и заметно…Мог бы с таким настроением сидеть дома…
Пуглов подошел к Монтане.
— Извини, Нора, нам нужен хороший ювелир, — сказал он, — а Игорь говорит, что ты когда-то терлась среди этой публики.
Монтана взглянула на Ройтса, но тот, как ни в чем не бывало, рассматривал свое отражение в стоящем напротив трюмо.
— Нам нужен классный оценщик, — сказал Пуглов.
— По-моему, Боря Аперман, которого даже менты приглашали для наиболее сложных экспертиз, самый подходящий для этого человека.
— Как нам на него выйти?
Монтана перестала манерничать и, подойдя к телефону, набрала номер. Однако ей никто не ответил и она, положив трубку, взялась за сигарету.
Пуглов, чтобы не торчать столбом посреди гостиной, без приглашения уселся в кожаное кресло — глубокое, неудобное. Спинка была скошена назад и встать с такого кресла довольно непростое дело.
Ройтс, облокотясь о крышку рояля, курил и бездумно смотрел на липы за окном.
Никто из них не заметил, как в дом вошел Юрка Королев. Приземистый, с бычьей шеей и круглой, как футбольный мяч, головой, он напоминал рассерженного носорога. Он обвел присутствующих тяжелым взглядом и на скулах его зловеще заходили желваки. Ему явно не нравились гости и его лицо наливалось опасной бледностью. Он, разумеется, знал о былых амурных делах между Монтаной и Ройтсом, на что, по его разумению, срока давности не существует.
— Юра, одну минутку, сейчас будем обедать, — Монтана забыла о своей роли светской дамы, отчего голос, жесты и походка ее приобрели натуральный вид.
Однако в душе Короля уже закручивался смерч, и Ройтс пошел ему навстречу.
— Ну чего ты, король, распушил хвост? — Игорь отлип от рояля и лицом повернулся к Королеву.
— Я тебе не король! — на придыхе бросил Юрка. И тут же Монтане: — Не цепляйся, говорю! — и вразвалку, словно под ним и впрямь качало, пошел на Ройтса. И хотя он был ниже ростом и уступал в весе, плечи, руки и вся его животная стать выдавала в нем упрямую, не щадящую мощь.
Король встал лицом к гостю и не в силах сдерживать себя, брызгая слюной, истерически закричал:
— Это ты, пикадор, развратил мою бабу, сделал из нее проблядь! Я тебе сейчас все яйца пообстригаю!
— Папочка, не надо! — закудахтала Монтана, стараясь встать между ними. — Алик, Игорь, уходите!
— Да на твоей Норе до меня уже некуда было ставить клейма, — с вызовом выпалил Ройтс.
Бес взыграл в глазах Короля. Запоздалая, накопленная ревность резанула по жилам. И хотя он был тяжеловат, однако, сноровисто подцепил челюсть Ройтса на костяшки кулака. Игорь отлетел к роялю и элегантный «стенвей» издал жалобный, несвойственный ему звук. Ройтс, хоть и с наркопохмелья, а елозить перед хозяином дома не собирался. Он шибанул ногой Короля в живот и Юрка едва удержал равновесие, чтобы не распластаться на собственном цветном паркете. Последовала серия невыразительных обменов зуботычинами, пока инициатива не перешла к более озлобленному хозяину дома. Ему, видимо, надоело оббивать руки о зубы Игоря и потому, схватив с тумбочки портативный магнитофончик, Король запустил им в голову Ройтса. И попал туда, куда надо.
— Это, презер, тебе за мои бессонные ночи, — орал в бешенстве Король и в этом крике внимательный слушатель мог бы выделить нотки удовлетворения, чувства выполненного долга.
Ройтс упал и сник. А куда денешься от килограмма железа и пластмассы?
Пуглов, видя, как измываются над его другом, попытался быстро встать, но проклятое кресло, словно осьминог, держало его в своих могучих объятиях. Наконец, осилив земное притяжение, он поднялся и пошел
