— Что это? — почему-то шепотом спросил Максим.
— Дача князей Троицких, — негромко ответила Елизавета Вторая, останавливая синее чудище. — Мы сейчас едем через их лесные угодья… когда-то здесь все было иначе.
— Да уж, не сомневаюсь, — буркнул он. — До чего же красивый дом!
Лиза— дубль кивнула.
— Да, я не знаю, кто его строил, но очень похоже на Растрелли. Впрочем, слишком изысканно для него. Его стиль все-таки чуть-чуть тяжеловат.
— Не помню, — сказал Максим. — Да и неважно это. Но почему все так разбито?
— Здесь много-много лет подряд размещался интернат для умственно неполноценных, — объяснила Лиза-дубль. — Ну, а потом его перевели поближе к городу… когда не нужно стало скрывать от всего мира, сколько у нас идиотов.
— Удивительно, что местные не растащили дом по кирпичику, — покачал головой Максим. — На печки да на сараюшки.
— Местные к этому дому и близко не подойдут, — серьезно сказала Елизавета Вторая. — Боятся. Говорят, управляющий имением до сих пор тут бродит, за порядком присматривает. Но с дураками и он не мог справиться. Однако весь персонал тут был привозной. Издалека. И подолгу никто не задерживался.
Максим повернулся и всмотрелся в точеный профиль Лизы-дубль. Похоже, она не шутила. Управляющий имением… недурно. Остается надеяться, что он не выскажет недовольства появлением на вверенной ему территории постороннего танка.
— Ладно, — встряхнулась Елизавета Вторая. — Едем дальше. — Она тронула машину с места, бормоча: — Едем дальше, видим мост, на мосту ворона сохнет, взял ворону я за хвост, положил ее под мост, пусть ворона мокнет… едем дальше, видим мост, под мостом ворона мокнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона сохнет… едем дальше…
Максим вслушивался в бесконечную бессмысленную бормоталку, и ему казалось, что Лиза-дубль читает некое специальное заклинание, предназначенное для бестелесного управляющего… ну, чтобы он не препятствовал синему чудищу…
Они объехали поляну по самому краю, держась как можно дальше от голубого дворца, и снова углубились в сырую чащу. И тут Максим заметил, что теперь вокруг них не дикий лес, а старый запущенный сад, заросший, одичавший, превратившийся в непролазные джунгли. Он удивленно смотрел в окно, не веря собственным глазам. Разве может быть такое? Разве груши и сливы могут разрастись до такой степени? Ведь это же культурные, избалованные деревья, им бы следовало давным-давно погибнуть… ну, разве что покойный управляющий поддерживает в них жизнь… А там — гигантский малинник, а там, похоже, смородина… кусты, правда, двухметровой высоты, но листья похожи на смородиновые… и все густо заплетено диким виноградом.
Дорога снова пошла под уклон и через несколько минут привела их к очередному оврагу, по другую сторону которого, как с облегчением увидел Максим, рос уже самый обыкновенный лес, к тому же за неширокой полосой берез и осин виднелись строевые сосны, взбирающиеся на склон… а значит, и сырости конец наконец. Он усмехнулся, мысленно скорректировал фразу: и сырость наконец-то исчезнет… и рассмеялся вслух.
— Что? — спросили Елизавета Вторая.
— Да так… журналистские привычки срабатывают, — ответил он. — Даже в мыслях повтора слов не терплю.
— А… Ты вот что, дорогой, подумай-ка о более насущном. Мост впереди.
— И что? Тоже негодный?
— Годный-то он годный… только мы на чужой территории. Держи шар покрепче и вспоминай о хорошем и добром.
Озадаченно глянув на Лизу-дубль, Максим тем не менее подчинился приказу, не задавая вопросов. На то и генерал, чтобы знать стратегическую обстановку в целом… Он сжал граненый шар в ладонях и стал вспоминать фантастическую Лизу и ту странную женщину, которая подарила девочке шар… с которым почему-то нельзя было фотографироваться… и невероятную старуху, чудесную и обаятельную, хотя и резковатую иной раз… и гениальную балерину — безумную Настасью… и тут он сообразил, что все его воспоминания и мысли касаются только нового периода жизни… ну да, ведь то, что он уже знал о жизни прежней, не особо радовало… а думать велено о хорошем. Розовый особнячок, в котором невероятная старуха была счастлива… толстый Петя, смешной кариатид… милый извилистый город, лишенный военной прямолинейности и однозначности… прекрасный голубой дворец, возможно, построенный самим великим Растрелли… и вообще жизнь — замечательная штука. Даже когда она кончается и полностью износившееся тело распадается на первичные элементы. Потому что тогда начинается новый этап жизни сознания…
— Эй, не заносись так далеко, — предостерегла Максима Лиза-дубль, в очередной раз подслушавшая его мысли.
Он очнулся и обнаружил, что мост уже позади. Надо же, подумал он, а я и не заметил, как мы перемахнули через овраг… Дорога теперь шла вверх, к соснам, позолоченным косым, почти вечерним солнцем.
— Скоро приедем, — сказала Елизавета Вторая. — Неплохо прошли дистанцию. До ночи еще далеко. Успеем устроиться на ночлег.
— Скоро — это когда? — осторожно спросил Максим, ожидая нового подвоха.
— Ну, через… — Лиза-дубль всмотрелась в просвет между соснами, — через… да уже приехали, собственно говоря.
Часть четвертая. ИГРА ЭНЕРГИЙ
Глава первая
Синее чудище добралось до гребня горки и остановилось. Сосны расступились, освободив от своего присутствия смотрящий на запад пологий склон. На склоне лепились разбросанные как попало домики небольшой деревушки, окруженные садами и огородами, а еще ниже, там, где склон переходил в плоскость, бурлила речка, живая и энергичная, через которую был перекинут широкий каменный мост, выгнувшийся дугой над желтоватыми водами. Максим не стал спрашивать, почему они не поехали в Панелово той дорогой, что виднелась за рекой, — то бишь по отличному (по российским меркам) шоссе, а тащились замызганными проселками. Он давно уже принимал все происходящее с ним как факт, не задаваясь лишними вопросами и даже не слишком задумываясь о смысле конкретных событий. Но факты тоже бывают разные, подумалось вдруг ему… факты имеют разную окраску, придаваемую им нашим сознанием… простой факт может выглядеть в одних глазах милым и приятным — а в других скандальным и оскорбительным… как оценить то, что случилось с ним? Имея в виду потерю прошлого. Неясно. Пока — неясно. Может, к добру. А может, и к худу.
Елизавета Вторая все еще всматривалась в деревушку. Положив руки на руль, девушка вытянулась вперед, и на ее лице отпечаталось выражение настороженности. Вот еще новости, подумал он… впрочем, мужичонка в армянской кепке был немало удивлен тем, что они едут в это самое Панелово… что в нем такого? Может быть, здесь живут вурдалаки? Или упыри? Или как это называется… Максим покачал головой. Слишком много мистики в его новой жизни.
И тут ему почудилось, что по косогору скользнула тень и прошуршали жесткие лапки скарабея…
Лиза— дубль вздрогнула и повернулась к нему.
— Ты когда-нибудь бывал в Египте? — неожиданно спросила она.
Он разинул рот.
— В Египте?! А……Эц-Шабу… бог Амон… высеченный в скале древний храм… Четыре гигантские каменные фигуры, спокойно и величаво взирающие на мир… на маленьких растерянных людей, глупых, беспомощных, подверженных страстям, не знающих своей дороги… желтоватые фрески… старенький пароход…
— Да. Я вспомнил. Бывал.
И в ту же секунду его скрутила боль.
Обожгло виски, свело судорогой шею, по спине пролился огненный поток, руки и ноги стиснуло клещами… а через мгновение он, ошеломленный и едва не потерявший сознание от удара, уже чувствовал себя как обычно, и лишь воспоминание о яростном страдании сохранилось в испуганном теле. А еще через
