…Бывшая Страна Неизвестных Отцов успокаивалась. Крутые меры подействовали – казнь верхушки заговорщиков и энергичное прореживание питательной среды возможного нового заговора переломили ситуацию. И главное – волны реморализующего пси-излучения, регулярно омывавшие измученную больную страну, врачевали изуродованное коллективное сознание граждан бывшей Империи. Республика напоминала человека, трезвеющего после пьяной оргии, приходящего в себя и с изумлением глядящего на себя в зеркало: что же это со мной было? А Город Просвещения принимал тысячи и тысячи новых учеников, и казалось, что наконец-то забрезжил свет, и что завтра будет лучше, чем вчера.
– Что случилось, Экселенц? – спросил Каммерер с порога, едва войдя в кабинет Сикорски. Основания для такого вопроса у него были – Рудольф никогда ещё не вызывал его так экстренно.
– Меня вызывают на Землю, – буднично сообщил Сикорски. – Причина вызова мне неизвестна, но ничего хорошего я не ожидаю. Массаракш, – он стукнул кулаком по столу, – ну сколько можно! Садись, – сказал он Максиму, взяв себя в руки. – Значит, так: ты у нас остаёшься здесь за старшего.
– Я? – изумился Максим.
– Ты, ты, – ворчливо подтвердил Сикорски. – Ты, конечно, молод, но ты Святой Мак и врос в Саракш всеми корнями, к тому же полнота власти у тебя временная – на неделю, не больше, а там видно будет.
Он не договорил, и Мак понял, что Экселенц и сам не знает, что будет видно.
– Основная твоя задача – держи связь с Абалкиным. При малейшей угрозе прими все меры, чтобы выдернуть его с Островов, пока он не попал на алтарь Владыки Глубин. Наши сотрудники в Хонти обойдутся без твоих мудрых указаний: они там давно сидят – обжились, пустили корни, и делают своё дело, не привлекая к себе ненужного внимания. Ну, а здесь, в Республике, ты и сам знаешь, что делать – то же, что ты делал до сих пор. Авторитет твой достаточно высок, опереться можешь на старых проверенных людей вроде Зефа или Вепря, на моих молодогвардейцев и на твоих учеников. Неделя – срок небольшой, не думаю, что умники из Временного Совета ухитрятся что-нибудь учудить, однако посматривай за ними в оба глаза. И нет худа без добра – я согласую на Земле вопрос о внесении некоторых, гхм, изменений в набор основополагающих ценностей, которые мы прививаем саракшианам.
– Что вы имеете в виду, Рудольф?
– Как бы твои хорошие ученики, Святой Мак, не стали
Сикорски говорил ровным и бесцветным тоном, но Каммерер видел, что Рудольфа одолевает беспокойство. Максиму и самому было не по себе – что это за вызов такой ни с того, ни с сего?
…Странник отсутствовал десять дней, за которые на Саракше не случилось ничего из ряда вон выходящего. Всё было спокойно, исполинская машина, запущенная прогрессорами- землянами, крутилась без сбоев, но Максим весь извёлся, ожидая возвращения шефа. Нет, он отнюдь не боялся ответственности, свалившейся на его плечи, – он подспудно ждал чего-то, что в корне всё изменит. И Каммерер не ошибся.
Когда он увидел вернувшегося Сикорски, то не сразу его узнал. Экселенц выглядел скверно, он осунулся и резко постарел.
– Меня отзывают с Саракша, – сообщил он, как только они с Маком остались наедине. – КОМКОН принял такое решение.
– А причина, Экселенц?
– Причина? – Сикорски криво улыбнулся. – Руководство сочло, что моё дальнейшее пребывание на посту главы прогрессорской миссии Земли на Саракше нецелесообразно. Я, по мнению КОМКОНа, проявил склонность к явному диктаторству, выразившуюся в казнях и массовых репрессиях, что является недопустимым, поскольку противоречит духу земного гуманизма. Не могу понять, – добавил он с горечью, – почему меня обвиняют в этом именно сейчас, хотя раньше я делал примерно то же самое, и мои действия одобрялись. Более того, – он поднял голову, и Максим увидел, что зелёные глаза шефа подёрнуты дымной поволокой усталости, – принято решение свернуть программу «Просветление».
– Как свернуть? – поразился Каммерер.
– Полностью. Пси-генераторы на спутниках консервируются, подача базового потока излучения на поверхность планеты прекращается.
Ничего не понимаю, подумал Максим. Почему умные и рассудительные люди, совсем ещё недавно одобрившие позитивную реморализацию с помощью пси-поля, вдруг так резко изменили своё мнение, причём тогда, когда уже наметились обнадёживающие результаты? То, что руководство КОМКОНа не устраивает Рудольф Сикорски с его жёсткими методами работы, ещё можно как-то объяснить, но полный отказ от «Просветления» необъясним. Что их там всех, загипнотизировали?
– Вся информация по психотронным генераторам – принцип работы, документация, технология изготовления, и так далее, – подлежит полному и безусловному уничтожению. Разрешено использование пси-излучения в медицинских целях и в лагерях военнопленных, но все установки должны быть снабжены самоликвидаторами с тем, чтобы все передвижные излучатели могли быть разрушены радиосигналом с орбиты. На Земле почему-то решили, – Экселенц усмехнулся, – что такое открытие всё-таки можно закрыть. Блажен, кто верует… Но всем этим буду заниматься уже не я, а мой преемник – мне остаётся только передать дела.
– А когда он прибудет?
– Кто?
– Ваш преемник.
– А он уже прибыл, – по костистому лицу Сикорски вновь проползла тень улыбки, – ещё три года назад. Моим преемником КОМКОН назначил тебя, Максим Каммерер. Только не говори мне, что ты не справишься, ладно? Да, и обеспечь возвращение Льва Абалкина на материк. Его решено отозвать с Островов – там скоро будет чересчур горячо. Итог борьбы на Островах непредсказуем: если верх возьмёт Великий Кракен, это означает войну – ядерную, если победят жрецы-торговцы, получится непонятно что, но тоже не слишком приятное. Наше вмешательство там может только навредить: неясно, кому помогать – то ли законному правителю-тирану, то ли неким повстанцам, непонятно чего добивающимся. Хрен редьки не слаще: пусть уж лучше в Островной Империи сохраняется равновесие сил, худой мир лучше доброй ссоры. А Лев будет работать с голованами. Но это уже так, мелочь по сравнению со всем остальным.
– А что будете делать вы, Рудольф? Я имею в виду, на Земле?
– Я стану контрпрогрессором – в Комитете Галактической безопасности считают, что на этой работе мои инквизиторские таланты смогут проявиться в полной мере. Однако я не слышу твоего ответа, Максим.
– Справиться-то я справлюсь, – сказал Максим, – но дело в том, что я этого не хочу.
– Не хочешь чего? – Сикорски поднял брови.
– Справляться. Я вернусь на Землю вместе с вами, Рудольф, мне здесь больше нечего делать.
– Поясни, – коротко уронил Экселенц.
– Этот мир пора оставить в покое. Инициация сделана, и теперь главное – вовремя остановится, лучшее – враг хорошего. Я считаю, что дальнейшее наше вмешательство ни к чему хорошему не приведёт – таково моё мнение. Здесь сложнейший клубок, а мы слишком всё упрощаем: раз – и перестреляли, два – и осчастливили. Эти игры богов не для меня. Ну, а для КОМКОНа у меня есть официальная формулировка моего отказа продолжать работать на Саракше: у меня нет достаточной прогрессорской подготовки, а без неё я не считаю себя вправе вершить судьбы «младших братьев по разуму».
– Вознесение Святого Мака, – задумчиво проговорил Сикорски, – и возвращение его в лоно Мирового Света. Да, пророкам надо вовремя уйти, пока в них не разочаровались или, хуже того, не побили камнями.
– Я много думал, – продолжал Максим, не обращая внимания на иронию Рудольфа, – и над словами Колдуна, и вообще. Если просуммировать все итоги моей деятельности здесь, то окажется, что я причинил столько же зла, сколько и добра – на мне столько крови и слёз саракшиан, что отмываться мне придётся до глубокой старости, и не факт, что я отмоюсь. Но если в сумме плюс на минус дают ноль, какой смысл и
