помилований открывает возможности для быстрого возвращения на свободу. В 2000 году, например, было помиловано 12 843 осужденных, из которых более 76% отбывали наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления. В их числе 2689 убийц, 2188 причинителей тяжкого вреда здоровью, 1834 разбойника, 18 похитителей людей и 14 бандитов!
Вот как выглядят плоды подобной «гуманности». 27-летний 0. осужден в 1991 году за кражу, причинившую значительный ущерб потерпевшему, к двум годам лишения свободы, но через год освобожден по амнистии и в период неотбытого срока совершил групповой угон автомототранспорта, за что в 1993 году осужден к двум годам исправительных работ. В период отбывания наказания О. совершил кражу, причинившую значительный ущерб потерпевшему, за что в 1995 году осужден к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком на пять лет. В период испытательного срока совершил ряд групповых краж с проникновением в жилище и причинением значительного ущерба потерпевшему, уничтожение чужого имущества, за что дважды судим в 1999 году к шести годам лишения свободы. В 2002 году отбывающий наказание и привыкший к «доброму» отношению О. подал ходатайство о помиловании, которое было отклонено.
Это не единственный специально подобранный пример. Нередко приходится встречать лиц, имеющих три – четыре судимости за тяжкие и особо тяжкие преступления и вновь совершивших очередное.
Совершенно очевидно, что при соразмерных и реальных наказаниях: 9-12 лет лишения свободы, физически невозможно перенести больше двух «сроков».
Бездумное, некритическое заимствование западных стандартов противодействия преступности, вопреки благим задумкам, влечет результат прямо противоположный. К чему, кроме огромных затрат, привела реализация «прогрессивной» идеи о передаче следственных изоляторов, тюрем и исправительных колоний из одного ведомства в другое? Если раньше осужденные умирали от удушья и тепловых ударов в переполненных камерах под вывеской МВД, то теперь то же самое происходит под вывеской Министерства юстиции!
Еще одно новшество последнего времени – Уголовно-процессуальный кодекс. Обстановка, в которой он принимался, комментарии вокруг него и, наконец, содержание могут создать впечатление, что в России нет разгула преступности и бессилия перед ней уголовной юстиции, не жируют бандиты и не запуганы до предела честные граждане вкупе с работниками правоохранительной системы. Напротив – свирепствуют карательные органы и метут подчистую ни в чем не повинных людей. Именно поэтому следователь теперь лишен права возбудить уголовное дело без согласия прокурора. Но любой гражданин, обращавшийся в милицию знает, что и в былые времена там вовсе не спешили возбуждать уголовные дела, а действовали с точностью до наоборот. Укрывательство преступлений и незаконные отказы в возбуждении уголовных дел – вот бич органов внутренних дел, с которым безуспешно борются многие поколения министров. И при таких обстоятельствах адекватным было бы прямо противоположное новшество: отказывать в возбуждении уголовных дел допускается только с санкции прокурора!
С субъектами этих самых санкций тоже вышла неувязка. Прокурора посчитали заинтересованным в исходе дела и передали право ареста другому органу, незаинтересованному. Теперь арестовывает обвиняемого… суд! Тот самый суд, которому впоследствии предстоит выносить приговор! «Заинтересованный» прокурор мог только просить о назначении той или иной меры наказания. «Незаинтересованный» суд разрешает дело по существу. Перед этим он уже выскажет свою позицию при даче разрешения на прослушивание телефонных переговоров подозреваемого, выемку почтово- телеграфной корреспонденции, обыск и арест… Как при этом он умудрится сохранить незаинтересованность – уму непостижимо!
Продолжать анализ подобных несуразностей можно практически до бесконечности. Ограничимся только тем, что с введением нового УПК почти вдвое снизилось число возбужденных уголовных дел и арестов. Его создатели убеждают всех, что это хорошо и соответствует европейским стандартам. Но беда в том, что наша преступность «ихним» стандартам не соответствует. Она качественно обостряется, как в целом, так и в своей вооруженной составляющей.
Поэтому говорить о борьбе с вооруженной преступностью на общесоциальном уровне не имеет смысла. В первую очередь необходимо устранить те несуразности и диспропорции, о которых шла речь выше.
Основными причинами собственно вооруженных преступлений по данным Ю. М. Антоняна являются четыре группы обстоятельств: «большая доступность оружия и рост его торговли; значительное повышение удельного веса организованной преступности; войны и военные конфликты на территории России и стран СНГ, а главное, возросшая потребность людей в обладании оружием».
Превращение оружия из предмета, изъятого из гражданского оборота, в широко распространенный товар криминального рынка, массовые хищения его с военных складов и из воинских частей – объектов с традиционно жестким режимом охраны, продолжаются уже почти пятнадцать лет, однако как явление, фактически не пресекаются. Характерным штрихом является отсутствие до настоящего времени системы номерного учета боевого оружия, хотя учет служебного и гражданского оружия имеется и хорошо отлажен.
Что касается противодействия вооруженной преступности на специально-криминологическом, индивидуальном уровне, то здесь важную роль играет предупредительно-профилактическая работа с лицами, проявляющими интерес к приобретению оружия. Если лицо положительно характеризуется и не имеет цели совершения преступления, а приискивает оружие вследствие своего интереса к нему для коллекционирования, для конструкторских изысканий или для самообороны, то на этой стадии его деятельности можно говорить об обнаружении умысла на совершение противоправных действий (приобретение оружия). Этот период деятельности лица является периодом профилактических возможностей.
На этой стадии могут оказаться эффективными индивидуальные беседы участковых инспекторов или оперативных сотрудников уголовного розыска, разъяснение уголовной ответственности за незаконное приобретение и хранение оружия, фактическое затруднение возможностей профилактируемого лица приобрести оружие (профилактическая работа с окружающими его людьми, ужесточение контроля за лицами, имеющими объективные возможности добывания и продажи оружия).
Кроме того, проявление осведомленности милиции о намерениях профилактируемого лица само по себе способно заставить его отказаться от задуманного.
Иное дело, когда лицо криминальной направленности приискивает оружие для совершения преступления: до того момента пока оно не приобрело оружие, имеет место обнаружение умысла на приобретение оружия с целью совершения преступления. Комплекс профилактических мер на этой стадии включает в себя мероприятия, направленные на раннюю профилактику вооруженного преступления и предотвращение незаконного приобретения оружия.
В комплекс мероприятий на ранней стадии может входить индивидуальные профилактические беседы, разъяснение неблагоприятных последствий приобретения оружия для совершения преступлений, компрометация профилактируемого лица в глазах ближайшего окружения и иные меры, направленные на недопущение приобретения оружия.
Если лицо криминальной направленности все же приобрело оружие с целью совершения преступления, наступает период непосредственной профилактики (предотвращения) вооруженного преступления, а также открываются возможности для привлечения виновного к ответственности за незаконное приобретение, ношение, хранение оружия. При реализации этой возможности также достигаются цели предотвращения вооруженного преступления:
Однако следует иметь в виду, что действия по приисканию оружия, его хранению и ношению осуществляются конспиративно, поэтому получение информации о них субъектами предупреждения затруднено и возможности для применения мер ранней и непосредственной профилактики ограниченно.
Конспиративность заканчивается в момент начала виновным преступного посягательства, когда оружие обнажается, приводится в готовность, из него совершаются выстрелы и т. д. Вполне понятно, что на этой стадии – реализации вооруженным лицом преступного замысла в форме конкретных противоправных действий, предупредительное воздействие возможно лишь в форме пресечения преступления. Успех этой формы предупредительного воздействия возможен при обязательной вооруженности осуществляющих его субъектов. Безоружное вмешательство влечет только гибель представителей органов правоохраны и
