Фельдмаршал Д'Альбарно — а Марк впервые слышал это имя — сердито закричал:
— Так вы сдаетесь или нет, кровавые куски помета? Или нам надо покрошить вас на ломти и смочить вашей кровью оружие?
— Клянусь подмышками Афродиты, мне надоел твой визгливый лай! — внушительно и громко ответил барон. Он умел ругаться — причем делал это с великолепным артистизмом. — Закрой пасть, безмозглый увалень. Я понимаю, что твой мозг сожрали черви, но все же ответь мне на один вопрос. Что является самым лучшим моментом в жизни любого солдата — в твоей и моей нелегкой судьбе?
Д'Альбарно заморгал. На его почти скотском лице появились проблески удивления.
— Уф! — Тут фельдмаршал вдруг мечтательно забормотал: — Мы скоро получим это! Наше победное угощение за выполненный долг. Плату за то, что мы пресекли ваше подлое проникновение в пещеру. — Он снова повысил голос: — Так вы сдаетесь или…
— Болван! Блевотина Вулкана! Конечно, мы сдадимся! — Как бы громко фельдмаршал ни вопил, барон Дун не давал ему себя переорать. — Но с одним условием! Ты разрешишь нам оставить оружие при себе. А за это мы присоединимся к тебе и как добрые товарищи отметим твой успех в веселом застолье. Или нам надо перебить половину гарнизона, чтобы ты согласился с нашим предложением? Учти, что после боя у тебя будет мало сил для хорошей пирушки. И, возможно, мало времени!
Дун специально подчеркнул последнюю фразу. Похоже, он что-то знал о внутренней жизни гарнизона.
Самопровозглашенный фельдмаршал — об этом свидетельствовало чрезмерное количество орденов на его груди — упер огромные кулаки в не по-военному пухлые бедра. Потом повернулся и осмотрел шеренги солдат, словно призывал их в свидетели.
— Вот он! — крикнул коротышка, указывая рукой на барона. — Вот человек, который знает толк в солдатской жизни. Это хорошо, что он будет служить в нашем гарнизоне. И я с удовольствием выпью с ним как со своим боевым товарищем. Возможно, я даже выдержу парочку его рассказов о войнах и битвах… Эй, бестолковая скотина! А ну-ка опусти свой проклятый лук!
Последнее замечание относилось к костлявому лучнику из его отряда, который, устав натягивать тетиву дрожащими пальцами, решил выстрелить в группу Дуна.
— Всем опустить оружие! — приказал фельдмаршал. — А вы, новички, становитесь в строй и следуйте за нами. Я отправлю жрецам донесение о нашей победе. Но не сейчас, а позже, Эти проклятые слизняки, услышав сигнал о вторжении, убежали в сокровищницу. Так пусть же думают, что мы по- прежнему ведем кровавое сражение. Когда эти уроды узнают, что вы сдались, они выползут из своей норы и начнут читать нам мораль — да и вообще разгонят вечеринку. Как будто мы — герои, которые смотрят в глаза смерти и охраняют их золото, — не можем немного повеселиться! Нас снова рассуют по гробам до тех пор, пока дозорные не поднимут новую тревогу. Эй, парни! Так вы со мной или как?
Дун повторил свое условие:
— Только оставь нам наше оружие. Хотя бы до конца пирушки по поводу победы.
— Ладно. Но потом мы оформим вашу сдачу в плен официально. И если вы попытаетесь поднять мятеж, вас превратят в кровавое месиво.
Дун велел своим людям опустить пращи и луки и вложить клинки в ножны. Д'Альбарно отдал такой же приказ своим подчиненным, после чего подошел к барону и обменялся с ним крепким рукопожатием. Солдаты гарнизона построились. Сначала медленно и с подозрением, потом легко и радостно пришельцы и хозяева зашагали в глубь пещеры.
«Не понимаю, — думал Марк. — Мы сдались или нет?» Он взглянул на Бена, но его друг пребывал в таком же изумлении. Дун шел рядом с Д'Альбарно. Они уже о чем-то разговаривали, словно два старых знакомых. А Митшпилер снова исчез.
Хмурые амазонки окружили Ариан и поприветствовали ее как нового воина. Когда девушку повели куда-то в сторону, Марк заметил ее испуганный взгляд. К счастью, все шли в одном направлении.
На пир!
Глава 14
Пирушку устроили на открытом месте у одной из стен — с мрачным видом на спальный барак, похожий на кладбище. С одной стороны эта зона увеселений отделялась от остальной пещеры невысокой перегородкой, сложенной из коек. Рядом стояли нераспечатанные бочки и ящики, которые, как догадывался Марк, содержали припасы, необходимые для празднования победы. Очевидно, Д'Альбарно послал гонца с вестью о своем триумфе. Когда его солдаты вперемежку с пленными прибыли на место, отведенное для проведения торжеств, бар был почти готов к открытию. П-образная стойка представляла собой конструкцию, построенную из тех же барачных коек. Некоторые из них были опрокинуты набок, другие — перевернуты. Длинные столы и скамьи, стоявшие неподалеку, также были сооружены из деревянных кроватей. По периметру площадки горели чадившие факелы.
Единственной структурой, в которой не использовались ложа, был грубый каменный очаг — вернее, обычная яма, окруженная низкими стенками. Какой-то солдат, вероятно некогда служивший младшим чародеем, махал руками и выкрикивал заклинания в надежде направить дым вверх — в бездонную темноту над головой. В очаге горели поленья, принесенные из магического леса. Над огнем жарилась туша огромного четырехногого зверя. Ее крутили на вертеле несколько солдат. Они же готовили другую закуску и разносили ее по столам.
Ответственной работой барменов и распорядителей торжества занимались трое существ, которых Марк никогда прежде не видел.
Бен кивнул ему и прошептал:
— «Белорукие».
Действительно, их главными отличительными чертами, бросавшимися в глаза, были большие молочно-белые руки.
Они ловко вскрывали бочонки с элем, бутылки с вином и кувшины с вязкой жидкостью, в которой, судя по сладковатому запаху, угадывался мед. Несмотря на очевидную силу, эти руки выглядели пухлыми и мягкими. Впрочем, бармены и в остальном отличались от обычных людей. На их мертвенно-бледных лицах выделялись большие круглые глаза — Марк знал, что эти существа могли видеть в темноте. Огромные уши контрастировали с капризными тонкими губами и маленькими ртами. Редкие блеклые волосы напоминали слипшийся пух. Морщинистая кожа бугрилась жировыми складками. Трое «белоруких» различались по росту, а самый высокий из них был на голову ниже среднего человека. Их одинаковая форма состояла из синих брюк и рубашек, мягких кожаных сапожков и золотистых колпаков. По сравнению с замызганной рванью солдат их одежда была подчеркнуто выглаженной и чистой.
Д'Альбарно — герой победоносной битвы и храбрый защитник золотого запаса Синего храма — проковылял к стойке бара. Завидев фельдмаршала, один из «белоруких» налетел на него с вопросами, интересуясь, насколько серьезным было сражение.
— Мы слышали крики и звон оружия. Похоже, бой был кровавым и яростным. Как велики наши потери? Вы захватили нарушителей?
— Когда мои ребята в деле, больших потерь не бывает, — проревел в ответ фельдмаршал. — С таким командиром, как я, это просто невозможно! А теперь тащите напитки. Нас мучит жажда. Мясо и хлеб на столы! Где музыка?
Солдаты, собравшиеся за его спиной, разразились криками одобрения и начали рассаживаться у стойки бара, этот шум заглушил очередной вопрос «белорукого». Марк разобрал лишь последнее слово: «… пленников?».
— Конечно, я взял пленных! Довольно болтать! Кто здесь командир гарнизона? Я или ты? Проклятый белый студень!
Бармен отнесся к оскорблениям довольно равнодушно, но, чтобы подчеркнуть свое превосходство перед грязным оборванцем, высокомерно предупредил:
— Когда первый председатель Бенамбра вернется, я доложу ему о твоем поведении.
