Натренированная память пощелкала переключателями, вызвала на экран несколько туманных «картинок»…
Ничего определенного. Сутулый ни разу не засвечивался. Внимание к нему — обычная подозрительность, мешающая реальной оценке событий.
Из подъезда певчей птичкой выпорхнула девушка.
— Лейтенант Генка, вам приказано сопроводить меня по магазинам.
Алкаши иронически захрипели, обиженно заматерились. Еще бы не обижаться — парень предпочитает общаться с девицами вместо того, чтобы поучавствовать в мужской беседе.
Гена метнул в их сторону разгневанный взгляд. Попались бы годика четыре тому назад — мигом спровадил бы в вытрезвиловку. А сейчас — полная свобода пополам с демократией: заливай мозги алкогольной отравой, грабь и убивай, мошеничай и матерись.
— Пошли, Танюха, не обращай внимание на разных выродков.
В ответ — матерщинное бормотание с оттенком угрозы. Дескать, мать твою так и наперекосяк, попадешься в темном углу — посчитаемся. И за пренебрежение, и за «выродков».
Первый магазин, в который они заглянули — продуктовый. На витринах — самое настоящее изобилие, а в торговом зале — пусто: ни привычных по прежним временам очередей, ни толкучки у кассы. Да и кому толкаться? «Новые русские» сами не оттовариваются — все привозят им домой лакеи. Малоимущие, как принято стыдливо именовать бедняков, если и покупают что-нибудь, то — по малости и подешевле.
Таня медленно прошлась вдоль строя витрин, вдумчиыво разглядывая выставленные продукты и соизмеряя их баснословные цены с содержанием тощего своего кошелька. Хорошо бы, конечно, сварить больному Андрюшке супец из осетринки… Не получится, денег не хватит… А вот поджарить свежезамороженный минтай — вполне по карману.
На первое — борщок на куринном бульоне… Закуска — салат из свежих огурцов и помидоров… Правда, кусаются покрасневшие от стыда помидоры, но не каждый же день Таня их покупает…
У Гены — другие заботы и совершенно другие мысли. Он сторожко приглядывается к покупателям и продавцам, выделяя тех, кто бросает на девушку заинтересованные взгляды или находится от неё в опасной близости.
Конечно, самый неопытный киллер не позволит себе совершить заказное убийство в полупустом магазине, но береженного и Бог бережет — старинная истина. Другое дело — на улице, где взрывчато и напряженно бурлит стихийное торжище со всеми его разрекламированными плюсами и тщательно скрываемыми минусами. Ударить ножом и затеряться в толпе — ни один сыщик не вычислит, ни одна служебная собака не вынюхает.
Поэтому, покинув прохладный магазин, оперативник вплотную придвинулся к девушке.
— Генночка, давай прошвырнемся по рынку. — просительно заглянула Таня в лицо телохранителю. Сейчас — его власть разрешать либо запрещать, ибо он отвечает за безопасность доверенной его опыту и умению девушки. — Андрюша ходить начал, а тапочки у него — пальцы торчат…
На рынке не протолкнуться.
Есть сорок четвертый размер?… Нет? Жалко… Возле соседнего лотка — тот же вопрос. О цене — молчок, она в применении к Панкратову не только несущественна — неприятна.
Вдруг Таня помертвела — руки ослабли, ноги дрожат. В толпе мелькнула знакомая до ужаса сутулая фигура. Мелькнула и исчезла.
— Гена… Жмурик…
— Где?… Ты не ошиблась?
Девушка зажмурилась и отрицательно помотала головой. Как же она могла ошибиться, если её и во сне, и наяву преследуют две зловещих тени: Ханыга и Жмурик?
Окружение Пузана напоминало скопище тарантулов, жалящих друг друга. Их взаимная ненависть искусно поддерживалась хозяином на заданном уровне, не понижаясь до доброты и откровенности, но и не переходя в кровавую разборку. Ханыга терпеть не мог Жмурика, тот при виде жалкого алкаша скрипел зубами, дружно они шельмовали в глазах Пузана первого его помощника — Интеллигента. И вся эта зловещая троица не могла дождаться падения «первой снотворной», когда появится, наконец, возможность вцепиться зубами и когтями в поверженного хозяйского идола.
Жизнь рассудила по своему. Невесть кем убит Интеллигент, попал за решетку хлипкий начальник пузановской контрразведки Ханыга… А вот Жмурик вывернулся, во время поменял хозяина. И теперь следит за бывшей «снотворной»…
Как же ей не узнать киллера?
Гена отвел девушку в сторону и торопливол что-то защептал в мобильник с выдвинутой антенной- поводком. Так быстро и тихо, что Таня ничего не поняла.
По возврашению домой она и словом не обмолвилась о происшествии на рынке. Зато Генка-лейтенант подробно доложил Негодину и о подозрительных выпивохах рядом с охраняемым подъездом, и о сутулом киллере.
Переход Панкратова и Тани на «нелегальное положение» окончательно созрел и из области желаемого перешел в необходимость. Остановка за малым: куда спрятаться и на какие средства жить? После операции Андрея уволили из органов и назначили пенсию по инвалидности… Пенсия? Скорей — жалкая подачка, милостыня, которой и одному хватит на неделю полуголодной жизни… А как же быть с Таней?
Камнепад вопросов, обрушившийся на Панкратова, несколько утихомирился после неожиданного визита Ступина…
Глава 3
Неудачников никогда не любили, не любят и сейчас. Женщины избегают общения с ними, равнодушно отворачиваются, скрывая скучающие зевки. Друзья с таким же равнодушием ограничиваются короткими фразами типа «здравствуй-досвиданья». Начальство в лучшем случае выражает недоверие, в худшем — старается избавиться от неудачника.
От майора Ступина избавились. Послушная малейшему намеку свыше медицина поспешно вынесла гибельный для майора «вердикт»: к дальнейшему прохождению службы по состоянию здоровья не пригоден. Никого не интересовало, что майорское сердце может поспорить с кремлевскими курантами, что каждое утро он с ловкостью циркового тяжеловеса подбрасывает и ловит тяжелейшие гири, что не хуже самого сильного десантника крушит голым кулаком стопку кирпичей.
Не пригоден и — весь сказ.
Только один генерал Сергеев был более или менее откровенен. Не поднимая глаз от разложенных на столе бумаг, пробурчал нечто среднее между признанием в подлости и беглым упоминанием о какой-то служебной необходимости.
Значительно обидней допущенной по отношению к нему несправеливости было то, что Ступин никак не мог отыскать причину происшедших провалов.
Жизнь не обделила Аркадий Николаевича оперативной грамотностью и умением, напитала его опытом и способностью предвидения. Как же все это не сработало? И первая, и вторая операции были тщательно подготовлены, проработаны все варианты развития событий, предусмотрены ответные контрмеры. И тем не менее, обе провалились. Убит отставной генерал, похищен генерал-ученый. Такие неудачи не прощаются.
Размышлять Ступину ничто не мешало — жена с детьми уехала на дачу и теперь появится в Москве не раньше августа. Месяц — официальный отпук, два месяца — за свой счет. Снова и снова перед мысленным взором майора — рынок возле входа в метро, откуда похитили отставного генерала. И почти такой же рынок, примыкающий к скверику напротив научно-исследовательского института оборонки, где Ступин и его помощники «потеряли» генерала-ученого.
По извечному закону подлости оба похишения — и Новикова, и Иванчишина — произошли на стихийных рынках… А может быть, чертов закон вовсе и не виновен — преступники поняли, что торговый разгул, захвативший Москву, сулит им удачи.
В толпе покупателей и продавцов значительно легче затеряться, нежели в том же парке либо на улицах многомиллионного города. Так и получилось. Увезли, можно сказать, из-под рук опытных оперативников отставного генерала Новикова. Используя его в виде жирной наживки, приманили и похитили его друга — крупного ученого оборонки…
