либо бандитскому авторитету.
Днем на покушение не пойдут — побоятся. Значит, нужно подготовиться к бессонной ночи. Жаль, Сомов категорически запретил ношение оружия: схватит уголовка с пистолетом — провал, попробуй доказать свою непричастность к совершенным убийствам. Единственная надежда на двухствольную «тулку», заряженную медвежьими жаканами.
Пахомов сменил деда Сидора… Сторожа на автостоянке, за исключением капитана, — пожилые пенсионеры. Тому же деду Сидору — сто лет в обед, в чем только душа держится: ноги подгибаются, сам худой до прозрачности, голова мелко подрагивает. Ходячий кандидат в упокойники. А раньше, по словам начальника-полковника, имел замшелый старик воинское звание «майор», командовал финансовой службой в дивизии, прокантовался на спокойном местечке до шестидесяти лет.
Дедок распахнул журнал учета наличия на стоянке машин, корявым пальцем подчеркнул уже выбывшие, постучал им по номерам легковушек, давно не выезжаюших за ворота. Дружно расписались в книге приема-сдачи дежурств, где указаны многие предметы, либо уже украденные другими сторожами, либо пришедшие в негодность. Главное — древняя «тулка», из которой Пахомов подранил двух бандюг, и которая сейчас, по заверению полковника, находится «в законе».
Первая половина дня прошла спокойно. Правда, заглядывали озабоченные сохранением единственного богатства мужики, интересовались: можно ли на ночь загнать своего «конька» и, если разрешат, то сколько будет стоить. Обычная картинка сермяжной действительности — угонщики действуют слаженно и спокойно, угоняют машины из-под носа незадачливых владельцев. Те изо всех сил стараются сберечь свои легковушки, ставят на них разрекламированные сигнализации, ищут охраняемые пристанища.
Ради Бога, полтинник — на бочку и ставь свою тачку рядом с законными «жильцами».
Все привычно, ничего не напоминает об опасности.
А вот ближе к вечеру произошло то, что Пахомов ожидал.
В калитку постучали. Когда сторож открыл — появились два парня, слегка поддатые, веселые.
— Мы — по об»явлению, — радостно улыбнулся один из них, верзила под два метра, продемонстрировав превосходное настроение. — Читал — сторожа требуются…
Второй парняга так и стрелял по сторонам умными глазами. Будто фотографировал… Щелк! Морда сторожа проявлена и зафиксирована… Щелк! Отпечатан замок калитки и подходы к ней… Щелк! Есть фото сторожки, её окон и дверей.
Дедок залихватски сдвинул на бок кожаный картуз. Пожал хилыми плечами, обтянутыми клетчатой рубахой.
— Не знаю, об»явлений не давал. Обратитесь к начальнику стоянки…
— А когда он будет?
Смененный сторож что-то промычал и кивнул на Пахомова. Николай отлично знал — отставной полковник уехал на садовый участок обкапывать яблони и раньше конца недели не появится. Но делиться этой инормацией с подозрительными визитерами не собирался.
— Часам к десяти вечера, не раньше. В это время он проверяет службу сторожей, — благожелательно сообщил он посетителям. — Бывает, и раньше наведывается, но не позже десяти. Любит поспать, старый хрыч… Заглядывайте, ребятки, а сейчас, уж простите, мне недосуг — пора принимать на ночь прописанные легковушки…
Парни ещё раз одарили всю автостоянку любовными улыбочками. Ушли, аккуратно притворив за собой калитку.
Значит, к половине одинадцатого нужно быть готовым. Ну, что ж, милости прошу к нашему шалашу, подумал Пахомов, взял метлу и прибил к ней небольшую перекладину. Отнес в сторожку. Порылся в самодельном шкафу, нашел старый балахон, прикинул и отложил в сторону. Не годится! А вот то, что нужно — старый, порванный, с зияющими прорехами-ранами пиджачишко. Такая же старая рубаха с вырванными кармашками.
Проверил по журналу. Все машины — на месте. Только один «мерседес» в «разгоне» — наемный водитель увез хозяина в Петербург, пообещал на неделе появиться.
Пора заняться камуфляжем.
Напялил на перекладину свою клетчатую рубашку, на рукоять метлы — картуз… Не годится! Из всевозможных тряпок соорудил «голову», увенчал её кожаной «лужковкой». Прислонил метлу к столу, осмотрел со всех сторон, вышел из сторожки — оглядел в освещенном окне, потом — с улицы. Сойдет! Тусклый свет настольной лампы падает на стол, оставляя сторожку и манекен в полумраке. Дремлет сторож над кроссвордами или над много раз читанной книжкой. При более внимательном разглядывании подделку легко распознать, но убийца не станет тянуть время — страх кружит голову, дрожь в коленях. Быстрей сделать порученное дело и смыться! Всадит в манекен несколько пуль и — дай Бог ноги!
Жалко, нельзя продырявить бандита из ружьишка. Пахомов задумал провести совсем иную операцию, как говорится, совместить приятное с полезным: разделаться с киллером и попытаться навести справки о пропавшем Лягаше.
Теперь, откуда будут стрелять? Близко не подойдут — мешает забор, значит, с другой стороны улицы. Там нет домов — один кустарник и хлипкие деревца так называемого скверика. Подходящее местечко для засады!
В десять, вооружившись арматурным прутом, капитан засел в кустах.
Самое мерзкое в подобной ситуации — ожидание. Когда до боли в глазах вглядываешься в сумрак улицы, когда напрягаешь слух, улавливая шаги киллера, его дыхание.
Минут через сорок от сарая, невесть для чего построенного на окраине сквера, отделилась фигура мужчины… Иди, иди, милый, не бойся, мысленно уговаривал капитан бандита, никто тебе не сделает бо-бо, милиция обходит за версту опасный район, дежурит на оживленных улицах, возле станций метро, охранник автостоянки дремлет на своем рабочем стуле…
Засада выбрана талантливо — единственное место, с которого хорошо просматривается внутренность сторожки. Не зря капитан многократно лазил по кустам, мысленно прицеливаясь в освещенное окно, не зря оглядывал пути отхода убийцы после выстрела.
Бандит приблизился. Остановился в двух шагах от затаившегося Пахомова. Огляделся, вытащил из-за пазухи револьвер с необычно длинным стволом… Глушитель? Смотри, какое оказывается почтение к несчастному сторожу, боятся оглушить его…
Негромко хлопнул первый выстрел. С манекена слетел простреленный картуз. Выстрелить вторично бандиту не пришлось. Сильный удар прутом выбил пистолет, парализовав правую руку.
— Падла! — охнул мужик. — Дерьмо!… Думаешь, кранты… Ништяк…
В левой, здоровой руке, появился длинный, узкий нож.
Пахомов с арматуриной и киллер с ножом кружили друг против друга, выжидая удобное мгновение для удара… Странно, бандит не стремится сблизиться, ходит кругами на расстоянии. Боится арматурины? Почему тогда не ныряет в спасительные кусты?
И вдруг Николай вспомнил детство, распятую под насильником мать, привязанного отца с ножом в горле… Будто родители с того света подсказали сыну: берегись брошенного лезвия, сынок, не подставляйся… Спасибо, родные, не бойтесь, сын не подставится, разгаданный маневр противника уже не опасен.
Нападающий развернулся, взмахнул рукой. Николай присел — нож воткнулся в ствол березы. Свистнул прут, парализовав вторую руку, следующий удар бросил киллера на землю.
Когда он очнулся, увидел — Пахомов сидит на изломанной лавочке и с любопытством разглядывает отвинченный глушитель. Оба — в кустах, в стороне от проезжей части улицы.
— Очухался? — спросил Николай связанного бандита. — Есть желание побазарить?
— О чем? Все одно — кранты мне… Отдашь ментам?
— Зачем? — Николай покачал головой, будто удивляясь глупости подобного поступка. — Скажешь правду — отпущу, гуляй, Вася. Станешь запираться…
Капитан выразительно навинтил глушитель, вытащил обойму, пересчитал патроны, вбил её на место. Все это — медленно, со значением, с уверенностью в справедливости предстоящей казни преступника.
— Цинкани, что нужно от меня? — дрожащим голосом до смерти перепуганного человека спросил убийца. — Ты банкуешь, не стану брать на понт…
