Выковырял гвозди, проверил — рама открывается… Я, конечное дело, не пролезу — формат велик, а ты и баба — запросто.
Снова — ожидание. До того мучительное, что подрагивают руки и кружится голова. Наконец, стрелки на наручных часах заняли предназначенное для них место.
Пора!
Взял на руки невесомую Ленку и медленно двинулся к входу в туалет. Женщина положила голову на мое плечо, закрыла глаза и побледнела. То ли от напряжения, то ли демонстрируя обморок.
— Куда вдвоем? — прохрипел охранник. — Сказано было — по одному!
— Женщине плохо, — трагическим тоном пояснил я. — Напою водой, протру виски — оправится…
— Вставил бы ей… — бесстыдно выматерился парень. — Мигом бы оклемалась.
Я ощутил дрожь, пробежавшую по телу Лены. Испуганную и брезгливую.будто её окатили помоями.
Держись, милая, не поддавайся, все выдержим, стерпим любое хамство, но избавимся от ада, в которую бандиты превратили мирную больничку… Терпи… Издай несколько стонов, авось подонок убедитсся — обморок.
Крымова, будто услышала мою мольбу — жалобно застонала.
— Ладно, двигай, — отступил бандит, освобождая дорогу. — Только недолго — не у одной твоей шлюшки прорезался понос. Половина больницы от страха мается.
Войдя в умывальную, я хотел было накинуть крючок, но охранник не позволил — ввалился вслед за нами, поигрывая автоматом, прислонился плечом к стене. Видимо, не потому, что опасался побега — просто интересно парню, как я стану выводить женщину из обморочного состояния.
Первая «закорючка», не предусмотренная планом операции. Заподозрит бандит неладное — она вполне может стать последней. Прав грузчик — все предусмотреть невозможно.
Что же делать?
Помог Дмитрий. На цыпочках вошел в умывальную, осторожно прикрыл за собой дверь. Пудовый кулачище опустился на голову бандита. Тот по детски всхлипнул и рухнул на пол.
— Давай, паря, поспешай!
Подготовленная рама легко открылась. Лена без напоминания скользнула в узкое окно. Я приглашающе протянул руку.
— Твоя очередь, Дима, я прикрою…
— Ясно ведь сказал: не пролезу, — сердито пробурчал грузчик. — Не тяни кота за хвост — поцарапает… Держи! — бросил он мне бросил мне автомат охранника. Набросил ржавый крючок и всем телом навалился на дверь. — Поспешай, паря, как бы нам не оплошать!
Обеспокоенный исчезновением напарника «вестибюльный» охранник барабанил в филенку.
— Открой, падло! Слышь, открой! Что ты в унитаз провалился, паскуда дерьмовая? Не откроешь — стреляю!
— Давай, Славка, не задерживайся… мне долго не выстоять. Как друга, прошу!
Выхода не было — либо погибать вдвоем, либо — одному… Нет, двоим. Подстрелят меня — неизбежно погибнет Ленка.
— Прощай, Митя, — обхватил я руками широченные плечи грузчика. — Бог даст — свидимся…
— Обязательно свидимся, — ухмыльнулся он, подтолкнув меня к окну. — Поцелуй бабенку — хорошая она у тебя, не забижай…
Я выбрался в окружающий больницу парк. Лена ожидала, прижавшись к шершавой стене барака. Позади грохнула автоматная очередь. Не дождавшись ответа, террорист располосовал дверь пулями. Подтянувщись, я увидел — все ещё улыбаясь, грузчик осел на пол. Из простреленной груди — фонтанчики крови.
Задерживаться нет смысла — Дмитрию уже никто и ничто не поможет. Пока бандит с помощью подоспевших товарищей пытаются отодвинуть грузное тело убитого и ворваться в туалет необходимо убраться подальше.
Метрах в двадцати от больничного барака — заросли кустарника. Перед ним — голая полянка. На ней мы с Леной превратимся в мишени.
— Прижимайся к стене… Пойдем к углу…
Медленно двинулись вдоль фасада.
Неожиданно в туалетное окно выглянул боевик.
— Вот они! — заорал он, направив на нас автоматный ствол. — Сейчас отправлю на небеса!
Все кончено… Укрыться негде, добежать до спасительного кустарника не успеем… Сейчас автомат выплюнет десяток свинцовых пуль и закончится дурацкий отпуск незадачливого сыщика.
Но из зарослей ударили другие автоматы. Боевик не успел выстрелить — нырнул под защиту толстых стен. Зато из других окон загремели выстрелы террористов. Разгорелся бой. Над нашими головами летели пули, выбивая из стены куски штукатурки. Я повалил женщину на отмостку и закрыл её своим телом. Бандиты палили бесприцельно, панически. Омоновцы отвечали редкими очередями.
Зачем они стреляют? — думал я, забыв, что автоматный огонь из кустов спас нам жизнь. — В здании — больные, врачи, сестры. Распастались на холодном полу, вздрагивают, будто каждая пуля ранит и убивает… Неужели нельзя договориться? Пропади пропадом доллары, пусть бандиты катятся куда хотят: в Чечню, Прибалтику, к черту на рога!
Лена что-то шепчет — кажется, молится. Будто у Создателя нет других дел на грешной земле…
Осыпаемые рвзбитыми стеклами, режущими кусками штукатурки, оглушенные стрельбой, мы, наверно, представляли довольно жалкое зрелище. Прижимались к отмостке, закрывали голову ладонями.
— Будем потихоньку ползти к углу барака, — прокричал я Лене. Шептаться бесполезно, она не поймет, да и бояться нечего — грохот перестрелки заглушает голос. — Только осторожно, не поднимайся.
Ленка выползла из под меня и медленно, с остановками поползла в указанном направлении. Я полз следом.
Огонь с обеих сторон прекратился так же неожиданно, как и начался. Наступила настороженная тишина готовая снова взорваться перестрелкой. Из здания через разбитые окна донеслись истерические женские крики, детский плач.
Пора выбираться.
Не поднимаясь, наоборот, втискиваясь всем телом в податливую рыхую землю, мы поползли через открытое пространство к спасительным кустам. Лена тяжело дышала. Двигаться по пластунски даже для сильного мукжчины — нелегкий труд, а Крымова при всем её самообладании и смелости — вего лишь слабая женщина, пигалица, ангелочек.
— Терпи, милая, крепись, — шептал я, отлично сознавая — она не слышит, ибо говорю я куда-то в её ноги. — Выберемся, обязательно выберемся…
И вот — заросли. Еще пяток метров — можно подняться и бежать на вокзал к любому поезду: товарному, пассажирскому, скорому, медленному… Теперь бандюги нас не достанут, наступившая темнота и деревья надежно укрывают беглецов.
Можно бы порадоваться, посмеяться, но кляпом в горле, занозой в сердце — гибель Дмитрия. Героическая и нелепая. Ведь мог грузчик оставить себе автомат оглушенного террориса, погибнуть в бою, а не мухой, пришпиленной пулями к дверному полотну…
Нет, стрелять в сторону коридора, заполненного заложниками, он все равно не стал бы…
16
Все. Хватит рядиться под дождевых червей, пора превращаться в гомо сапиенсов, как говаривал один из моих начальников — большой интеллектуал. Не успели подняться на ноги — угрожающий полушопот возвратил в позу пресмыкающихся.
— Лежать! Руки на затылок!
Пришлось подчиниться. Прежде чем ткнуться носом в пахучую траву, успел заметить две фигуры, стоящие перед нами с автоматами в руках. Неужели бандиты?… Нет, такого быть не может, террористы, прикрывшись беззащитными людьми, трясут испачкаными штанами и лихорадочно ищут выхода из тупика, в который сами забрались.
Если не бандиты, значит — омоновцы.
— Мы — заложники, сбежали от бандитов, — попытался я восстановить истину.
