— А почему Светлана Афанасьевна должна узнать о нашем с вами свидании? — выдал я встречный вопрос, перечеркнувший опасные трудности. — Знать будут только двое: вы да я, третьему, вернее, третьей, вход в нашу тайну воспрещен… Ничем предосудительным заниматься не станем — попьем чайку, побалдеем, поговорим…
— И после этого «чая с разговором» вы вернетесь к Алферовой? — поджала губки Катенька. — Такой вариант — не для меня. Не привыкла быть на вторых ролях.
— Погляжу на ваше поведение — возможно никуда не уйду.
Это уже не легкий намек на возможное сожительство — предложение руки и сердца. Ярко-красные губки приоткрылись, будто приглашая меня испробовать их вкус. «Клубнички» заволноваплись и запрыгали.
— Больно уж сооблазнительно вы говорите, Константин Сергеевич. Разве попробовать?
— С удовольствием. Сегодня же и организуем…
Вечером того же дня, купив три гвоздички и бутылку коньяка, я отправился в гости. Если точней — по делу, ибо в качестве женщины секретарша меня не волновала. Другое дело — расколоть её, попытаться выяснить: не она ли нацелила убийц на заведующую депозитарием?
На берегу речушки, служащей границей между двумя районами города: старым и новым, стоит двухэтажный деревянный дом постройки тридцатых героических годов. Старый, обветшалый, давно не ремонтируемый. По описанию Катеньки — второй этаж направо, дверь в коммуналку, в глубине коридора — четвертая комната. За двумя сундуками, над которыми висит старый велосипед.
До сундуков я не добрался — возле них стояла дебелая мамаша с кастрюлей в руке. За её обширную юбку уцепилась сопливая девчонка с лицом, измазанным манной кашей.
— Кого нужно? — густым, неженским басом осведомилась женщина. Рыжеватые усики потешно вздрогнули над верхней губой. Девчонка перестала хныкать, открыла рот, в который тут же отправилась ложка с кашей.
— Мне — Катю…
Из первой двери выглянула небритая физиономия с красным носом, обдала меня алкогольным ароматом.
— Очередной е… пожаловал к Катерине, — ухмыльнулся мужик. — Дерут девку почем зря, и старый, и малый…
— Заткни хайло, — негромко посоветовала усатая баба. — Дерут, значит, нравится. Не с тобой же в кровати прыгать, когда ты все мущинское естество пропил?
Посрамленный апкаш захлопнул дверь.
Из— за сундуков показалась раскрасневшаяся секретарша. На этот раз в облегающем тело домашнем халате, под которым, похоже, ничего нет.
— Проходите, Константин Сергеевич, заждалась. Думала — не появитесь.
Из двери, напротив той, куда укрылся пьяный мужик, вышли двое мальчишек с любопытными глазками. Засунув в рот кулачки, принялись рассматривать катькиного «хахаля». Из туалета, на ходу застегивая ширинку, выбрался молодой парень с сигаретой в зубах.
— Зачем к себе чужаков водишь? — осведомился он, сощурив маслянистые глаза. — Ежели хочешь потрахаться — пригласи меня, удовлетворю за милую душу.
Катенька поспешно схватила меня за рукав куртки и втащила в свою комнату.
— Извините соседей, Константин Сергевич. Добрые, хорошие люди, а вот как поддадут — хамье… Раздевайтесь, присаживайтесь к столу. Почаевничаем.
Повесила мою куртку под ситцевую занавеску, попутно включила стоящий на тумбочке магнитофон. Сноровисто принялась накрывать на стол. В центр водрузила вазочку с моими гвоздиками. Отошла, полюбовалась.
— Люблю, чтобы было красиво. Симпатичная посуда, цветы, хорошая музыка… Какое любите варенье: клубничное, вишневое, мандариновое? В прошлый год всякого наготовила — любительница сладкого. И ещё обожаю мучное. Пышки, блины, пироги, торта. Говорят, от мучного толстеют, а я вот, сами поглядите, изящная.
Девушка кокетливо покружилась по комнате. Полы халатика разлетелись, продемонстрировав хорошей лепки ноги и нижнюю часть аккуратных бедрышек. Я получил возможность не только убедиться в полезности мучных изделий, но и сполна оценить женские прелести хозяйки.
Оформление комнаты завершилось выключением верхнего света. Стоящий возде дивана торщер осветил глубокое кресло. Так таинственно и двусмысленно, что у меня непроизвольно сильней обычного забилось сердце.
Интересно, что бы сказала Светка, увидев меня в полутемной комнате наедине с кокетливой хозяйкой без лифчика и комбинации? Наверняка, закатила бы скандал такой силы — пришлось бы вызывать сразу и милицию, и пожарную команду, и «скорую помощь».
Катанька продолжала порхать вокруг меня разноцветной бабочкой. Она то передвигала тарелки, то перемещала вазу с цветами, то смахивала со скатерти невидимые крошки. В заключении наполнила чашки ароматным чаем и устроилась напротив гостя.
Я нерешительно достал из кармана бутылку коньяка. Неудобно приходить к пригласившей тебя женщине с несчастными тремя гвоздичками, купить торт не догадался. Пусть алкоголь выглядит несколько двусмысленно, но все же свидетельствует о моем участии в устройстве застолья.
— Ни в коем случае, Константин Сергеевич! Немедленно уберите!
— Почему? Чисто русский обычай…
— Я могу вообраить, что вы задумали подпоить меня и… изнасиловать. Ссловечко «изнасиловать» выдано совершенно спокойно, без малейшего стеснения. Типа — пейте чай, или почему вы ничего не едите. Сразу припомнились едкие выражения в коридоре, которые повстречали меня, едва я перешагнул порог коммуналки.
Шут с ними, в конце концов, с выражениями! Я пришел не для того, чтобы подмять под себя секретаршу, и не собираюсь этого делать, как бы сооблазнительна и доступна она не была. Получу ответы на несколько вопросов и отправлюсь холостяковать в Светкину «конуру».
Пришлось вернуть бутылку в карман. С показным удовольствием отхлебнул прекрасный чай, выбрал на блюде самый маленький кусок бисквита.
— Признаюсь честно, принять ваше приглашение меня заставила необходимость поговорить наедине…
Девушка понимающе улыбнулась и пересела ближе ко мне. Дескать, все ясно-понятно, не тяните время, приступайте к задуманной «беседе». Ворот халатика сам собой распахнулся больше, чем требуется, обнажив выпуклости грудей почти до сосков-«клубничек». Еще несколько подобных выражений и девица переберется на мои колени, которые превратятся для неё в пересадочную «станцию» на пути в постель.
— Сами понимаете, Катюша, в Росбетоне нельзя откровенничать — окружающие сочтут длительную беседу между мужчиной и женщиной… как бы это выразить… началом любовных… переговоров.
— Ну, до чего же ты старомоден, Костенька, — «упростила» наши отношения девушка. — Сейчас жизнь — более проста и поэтому более приятна. Ушли в прошлое приторные ухаживания, целование рук, признания в вечной любви, — она поднялась и заходила вокруг меня, менторским тоном изрекая современные законы взаимоотношения полов. — Главное — не подцепить какую-нибудь заразу… Ну и чтобы мужчина был для женщины приятен… Есть такие — не поговорят, не пообщаются — в первые же минуты знакомства валят на диван или прямо на пол… Бррр! Противно! Поднимаешься с чувством, будто на тебя вылили ведро помоев… Ты не такой — внимательный, ласковый, не зря с тобой Алферова сошлась…
Неожиданно монолог прервался. Катенька сзади обхватила меня и прижала голову к обаженной груди. Так ловко, что мои губы оказались возле одной из «клубничек». Отказываться от «угощения» не в моих правилах. Девушка застонала и прыгнула мне на колени. Совершенно голая — халатик выполнил свою миссию и за ненадобностью брошен на пол.
— Разложить диван или… так? — часто дыша и гримасничая, спросила она. Похоже, место и поза мало интересовали, главное — поскорей. — Говорят, сидя лучше… получается…
— Погаси свет…
— Зачем? Когда видишь — больше наслаждаешься… Бог человеку дал обоняние — поэтому мы
