— Не хотелось бы воздействовать на вашу память силовыми методами, но, похоже, без них не обойтись. Харя, — не оборачиваясь, приказал он. — Приступай. И не в соседней комнате — прямо здесь. Полюбуюсь на сексуальную картинку. Не в Плейбое — в натуре.
Харя, облизывая языком губы и демонстративно расстегивая ширинку, медленно направился к Дашке. На лице девушки — ужас, побледнела, сжалась.
Романов рванулся и вместе со стулом грохнулся на пол.
— Погоди, дружан, — обратился к Ванванычу лесник. — Может, обойдемся без насильничанья? Телка ни в чем не виновата.
— Обойдемся. Ежели я получу бумаги, — Палач выждал несколько минут и снова приказал. — Не медли, Харя, внедряй свой хваленный инструмент!
— Ладно, — торопливо заговорил лежащий на полу детектив. — Получишь. Только оставь девушку.
— Говори! — подался вперед Ванваныч. — Где?
— Здесь, неподалеку. Развяжи — отведу.
Наивная надежда скрутить бандюг, как следует отполировать им зверские морды закончилась ничем. Слишком умным противником оказался Ванваныч — мигом расшифровал намерения пленника.
— Не получится. Скажи где — сами откопаем.
Романов растерянно что-то забормотал.
Поняв, что от детектива ничего путного не получит, босс кивнул Харе.
— Руки на затылок, морды — на пол!
В дверях — ангел-спаситель. В переводе — Петька Дружинин. Вместо крылышек — пистолет. Немая сцена, будто позаимствованная из гоголевского «Ревизора».
Неожиданно Харя взревел раненным зверем и прыгнул на Петьку. Не достал
— лесник извернулся и ударил его ногой по колену. С такой силой, что боевик рухнул на пол.Ударился головой об угол печи. Роман с наслаждением врезал ему скованными руками по затылку.
Опомнившись, Ванваныч выхватил пистолет, но Петька опередил его — выстрелил. Бандит выронил оружие и свалился рядом с шестеркой.
Освобожденный от наручников и веревки, Романов развязал девушку. Дружинин — лесника. Не стесняясь окружающих мужиков, Дашка повисла на шее папаньки, принялась обцеловывать его. Тот невежливо отстранился — не до телячьих нежностей.
Связывать Харю Бирюк не разрешил.
— А где Хавало, — поинтересовался он. — Замочил?
— Нет, просто оглушил и запер в погребе.
— Освободи. Пусть оба убираются — не надо брать на себя лишней крови.
А эту падаль, — лесник презрительно толкнул ногой труп Ванваныча, — я сам закопаю. Так, что ни один сыскарь не найдет…
— Не опасно отпускать?
— Знают — под землей найду. И — закопаю.
Не ожидая согласия либо запрета, он легко поднял с пола злоровенного амбала, придал ему вертикальное положение. Привычно, будто давно занимался этим, охлопал по карманам. Кастет, нож и два пистолета передал Романову.
— Двигай ходулями, сявка, — почти дружелюбно приказал он. — Сейчас вместе с вонючим дружаном пойдешь домой.
— Далеко… Разреши — на машине.
— Ништяк, доберешься пехом.
Харя не осмелился настаивать, прихрамывая, глядя в пол, пошел вслед за грозным хозяином.
Возвратился Бирюк минут через пятнадцать. Удерживаясь от необычного для нелюдима смеха, поведал о том, как освобожденные бандюги поплелись по проселку, один прихрамывая, второй потирая поврежденную Дружинином шею.
— Я на прощание цынканул: еще одна такая встреча — зубы выдерну через задницу. Кажется, усекли… Баул возьмешь?
Романов несколько минут размышлял. С одной стороны, спокойней, когда бумаги деда — под боком, но, с другой, предстоит объяснение со старшиной. С непредсказуемыми последствиями.
— Лучше пусть полежат в твоей захоронке. Так надежней.
— Сговорились, — мотнул кудлатой головой лесник и принялся сноровисто очищать карманы убитого босса. — Ксивы тебе нужны? — протянул он паспорт и водительское удостоверение.
— Оставь себе, — брезгливо помрщился детектив. — А лучше — сожги…
В ста метрах от хутора в кустах спрятан… черный «жигуль».
— Так это ты меня пас?
— Не пас, ваше императорское высочество — охранял. Учитывая Ваш скверный характер, объявиться не решился.
— Где взял машину?
Дружинин покаянно наклонил голову, Заодно спрятал насмешливую улыбку.
— Не вели казнить, потомок императора. Одолжил на время у соседа. Естественно, без его согласия. Утром возвращу.
Компаньон неисправим, на одно нормальное слово — десяток завихренных. Но Романов не обиделся — привык к вздорному характеру Петьки.
Выезд — торжественный: впереди — «жигуль» Романова, за ним, не обгоняя, но и не отставая, следует компаньон. Выбрались на асфальтированную дорогу, прибавили скорость.
— Испугалась? — не глядя на девушку, спросил Роман. — Глупый вопрос — конечно, испугалась.
Дашка презрительно фыркнула.
— Бояться всяких фрайеров с прокисшими мозгами? Смеешься, папашенька? Если бы не появление твоего дружана, я бы их сделала! Особо, вонючего Харю.
Она уже успела отойти от пережитого ужаса — порозовели щеки, кудрявая головка привычно вздернута, на пухлых губах расцвела улыбка. Говорит, храбрится, а сама зашпиливает порванную во время пленения кофтенку, поправляет смятые джинсы.
— Конечно, сделала бы, — улыбаясь, согласился Романов. — Ты у меня смелая.
Очередное фырканье подтвердило, что приятный комплимент оценен. На большее девица не решилась. Наверно, вспомнила безуспешные попытки перевести отношение с Романом в более близкие.
Куда ехать — не обсуждалось, конечно, домой. Главный враг сыскной фирмы Ванваныч убит, его шестерки напуганы — на нападение не решатся. Поэтому две машины мчались к Москве…
Квартира буквально разгромлена. Повсюду валяются бумаги, дверцы шкафов и письменного стола зверски сломаны, паркет искарежен. Искали долго и упорно. Кто искал — ясно без перевода: шестерки Сидякина. Подтверждением — приколотая к обоям записка. Естественно, без подписи. «Не сдашь документы — пожалеешь!»
— Хмыри недоделанные! Грязные сявки! Несчастные щипачи! — во всю ругалась Дашка, пытаясь навести в комнатах мало-мальский порядок. — Найду — моргалы выбью, руки с ногами перевяжу!
Дружинин невольно засмеялся. За время общения с криминальным миром он тоже научился ботать по фене, но так, как это делает сопливая девчонка, не мог.
— Хватит употреблять грязные выражения! — строго прикрикнул он. — Завтра приберемся.
— А как же мне спать? — показала Дашка на выпотрошенный диван. — На полу, что ли?
— Я лягу на пол, ты — на мою кровать! Петька, отгони украденную машину и поскорей возвращайся. Малость полечимся. Нервы, небось, так натянуты — вот-вот лопнут.
Уговаривать «алкаша» не пришлось. Вообще-то, Дружинин — трезвенник, если и принимает — не больше двух рюмок, на третьей начинает мучительно кашлять. Но изображает этакого крутого мужика, которому стоит только добраться до бутылки — мигом идет в разнос.
Возврат украденного «жигуленка» займет не больше получаса. Это время Роман и Дарья использовали для подготовки спальных мест. Надо бы, конечно, спать в разных комнатах, но гостиная завалена ломанной мебелью.
Несмотря на возражения девушки, детектив постелил в углу спальни коврик, на него положил меховую
