— Не перемудрили, — не отступала Клавдия. — Кто-то пустил очередь в Семена — это неоспоримо. Как думаешь, кто?
Яковлев поставил на блюдечко опорожненную чашку. Задумался.
Заботливая секретарша принесла полный и тарелку с печеньем. На цыпочках покинула кабинет.
— Тогда было не до разглядываний — спрятал голову за бугорок, зад, извини, — под кустик и дышал через раз. Смерть-то свистела, визжала над головой. Спрашиваешь, кто? Хрен его знает.
Он отодвинул чашку, грузно поднялся, походил по комнате. Видовы следили за ним, затаив дыхание.
— Вот что, Клава, перестань валять дурака. Думаешь, я застрелил комбата, да? Зря так думаешь. Прежде всего, у меня был не автомат — винтовка. Потом — какой смысл убивать командира, который мне ничего плохого не сделал. Понимаешь — ни-че-го! Впрочем, более подробно обсудим этот вопрос дома.
Рывком придвинул белый телефон, быстро набрал номер.
— Надя? Ко мне пожаловала фронтовая подруга. Накрой стол, приготовь хорошую закуску. Остальное — за мной.
Не дожидаясь согласия либо возражения, бросил трубку.
Еще раз встречаться с неприветливой особой не было ни малейшего желания.
— Прости, Коля, но мы с Карпом прямо сейчас уедем в Москву. Дела.
Яковлев хотел возразить, настоять на своем, но неожиданно ожил второй телефон — красного цвета. Не орал взбаламошно — таинственно мурлыкал. Яковлев извинительно пожал полными плечами, поспешно снял трубку.
— Слушаю… Да-да, непременно буду… В восемь вечера… Спасибо за приглашение, — осторожно положил трубку, извинительно развел руками.
— Видишь, Клавдия, какая жизнь у партийных работников? Начальство приказало быть на общезаводском торжественном собрании. Если хотите остаться в городе — устрою бесплатный номер в нашей гостинице…
— Спасибо. Но ты еще не ответил на еще один вопрос. Кого подозреваешь? Фоменко не захотел брать грех на душу, Яковлев выразился более интеллигентно.
— По-моему, комбата застрелил старшина Сидякин. Почему так думаю?
Во первых, старшине больше доводилось общаться с грубым капитаном, значит, зародилось чувство недоброжелательности. Второе — Сидякин лежал на поле почти рядом с Видовым. И, наконец, третее: его чаще других вызывали особисты…
— Еще раз спасибо. Будешь в Москве — заглядывай… Приветливаясекретарша проводила гостей до выхода из здания райкома. Яковлев, судя по его поведению, непричастен к убийству Видова. Значит, из перечисленных бывшим начштаба батальона людей остается одна фамилия. Прошка. Старый друг и… недруг. Резоные доводы бывшего телефониста усилили смутную интуицию, наполнили ее реальным содержимым…
Карп не забыл случайного знакомства с капитаном уголовного розыска. Через неделю после защиты диплома он набрал номер телефона уголовки. Конечно, значительно лучше позвонить капитану домой, но это смахивает на поиски покровительства. Поэтому он выбрал официальный путь.
— Вас слушают?
Если судить по голосу, девчонке никак не больше семнадцати лет.
Неужели в таком серьезном и опасном учреждении работают дети? Представил себе длиноногую девчонку с пистолетом в руке преследующую матерого бандюгу и невольно улыбнулся.
— Мне капитана Кашлова.
— Тимофей Иванович — у руководства. По какому вопросу он понадобился? Может быть, я смогу вам помочь?
— Не сможете, — с раздражением выпалил Карп. — Мне нужен капитан.
— Тогда что ему передать?
— Спасибо, я перезвоню.
Выждав два часа, Видов снова подсел к телефонному аппарату. На этот раз ему повезло.
— Кашлов, слушаю вас.
Заранее заготовленные солидные фразы рассыпались на подобии неумело построеннного сооружения из костяшек домино.
— Наверно, вы забыли меня, столько прошло времени…
— Почему забыл? Мне по профессии забывать ничего не положено. Драка в вагоне между подвыпившими парнями и молоденьким студентиком. Не ошибся?
— Нет, не ошиблись. Меня зовут Карп Семенович.
— Даже Семенович, — рассмеялся Кашлов. — Значит, диплом — позади, можно готовить вам рабочее место? Все, времени на пустую болтовню у меня нет, завтра ожидаю к десяти утра… Нет, в десять не получится — приходите к обеду. Пропуск закажу. До встречи.
Ровно в час дня Видов вошел в указанный ему подъезд. На оформление пропуска ушло не больше десяти минут. Поднялся по лестнице на второй этаж, медленно, читая таблички на дверях, пошел по длинному коридору.
Он ожидал увидеть серьезных, озабоченных сотрудников с наплечными кобурами, некоторые — с перевязанными головами, подвешенными к шее раненными руками. Ничего подобного! Обычные парни в костюмах, при галстуках, смеются, перебрасываются шуточками, на новичка не обращают внимания. Много голоногих девчонок, перебегающих из кабинета в кабинет с папками в руках.
Обычный контора!
Перед указанной ему дверью остановился, оглядев пустующий коридор, поправил дурацкий, повязанный матерью, галстук, расправил плечи, придал лицу «самостоятельное» выражение.
— Разрешите?
— Проходи, дорогой, присаживайся.
Кашлов обедал. Если бутылку кефира и две булочки можно назвать обедом. Кивком предложил гостю разделить с ним трапезу, Карп отричательно покачал головой. Капитан не обиделся, не стал настаивать, быстренько прикончил последнюю булку, вытер носовым платком рот и пересел к письменому столу.
— Заявление принес?
— Нет…
— Вот малолетка на мою голову, — развел руками Кашлов. — Ладно, напишешь сейчас. Потом заполнишь парочку дурацких анкет, пройдешь собеседование у кадровиков, у руководства. Надеюсь, фото захватил?
Карп молча выложил парочку фотокарточек. Мать настояла. Недавний студент по неопытности обязательно не подумал бы.
— Вот и ладушки, полны кадушки, — весело продекламировал Кашлов. — Пошли к кадровикам.
Заявлением, автобиографией и анкетами не обошлось, кадровики потребовали направление из института, характеристики из деканата, от партиной и комсомольской организации, какие-то справки из милиции и домоуправления. Целых три дня Карп бегал по учреждениям, просил, доказывал.
Наконец, все формальности позади, новый сотрудник уголовного розыска занял указанное ему рабочее место. Как изящно выразился начальник отдела, новичка «пристегнули» к опытному сыщику.
Кашлов в иерархии угооловки не был ни старшим, ни младшим, никем не командовал, но и никому, кроме начальника отдела, не подчинялся. Работал по особому плану, о котором в Управлении мало кто знал. Так сказать, вольный охотник на особо опасных зверей.
Карп ожидал серьезных заданий, но вместо них — поручения найти в архиве уголовное дело, подшить бумаги, позвонить в отделение милиции или — в следственный изолятор, получить заключение экспертизы. Будто свежеиспеченный юрист вовсе и не сыщик — обычный, занюханный писарь, чиновник на побегушках. Даже сверхехидная девчонка, секретарша начальника отдела, пыталась командовать бесправным новичком.
— Карпуша, рыбонька, — напевала она, с'узив намазанные глазки. —
Слетай в экспедицию за почтой, сделай милость.
— А ты что станешь делать? — рычал Карп на подобии дворового пса, которому наступили на лапу. —
