кобуре вместо пистолета русско-китайский словарь, будет так твердо руководить боем!
Снабдив Баторова патронами, Русанов метнулся к боковой двери, где стоял Иволгин.
— Лезут?
— Хотят, видно, взорвать...
За дверью грянул взрыв, и они оба оказались на полу, сбитые взрывной волной. Дверь, сорванная с нетель, ударилась о потолок и с грохотом упала. В нос шибануло дымом и копотью, загорелась соломенная циновка.
— Последний парад наступает! — воскликнул в темноте Драгунский.
Теперь стоит японцам бросить одну-две гранаты — и в живых не останется ни одного человека. Иволгин понял это и бросился в дверной проем, чтобы загородить его своим телом. Удар в грудь. «Граната!..» Он отпрянул за косяк. Взрыв, отчаянный крик.
Осколок гранаты сразил насмерть автоматчика Максимова.
— Ой, мамочка ридна, що воно будэ... — простонал Илько.
Посохин поднял искореженную взрывом дверь, привалил ее к косяку, подтащил сюда же перевернутый стол. Голос Баторова:
— За камнями скопились японцы — сейчас атака! Крышка! Дайте, дайте гранату!
Русанов приказал Посохину:
— Отдайте последнюю.
Поликарп с неохотой протянул Баторову гранату. Тот мгновенно высунулся из люка и метнул ее. Взрыв потряс стены подземелья. А после минутной тишины грохнула авиабомба, вторая, третья...
— Давай, давай! — кричал Бальжан, потрясая над головой кулаками. Бомбы могли упасть на террасу, но Бальжану казалось, что свои бомбы не причинят ему вреда.
После каждого взрыва в подземелье сыпались комья земли, щебень, сползали вниз расколотые железобетонные плиты. Гора камней и щебня громоздилась возле самого люка.
У Драгунского сдали нервы.
— Проклятая духота! Пустите меня наверх! — крикнул он, вскочив на ноги.
— Красивой смерти ищешь? — упрекнул его Русанов. — А ты выдержи, выстой!
Он взял увесистый булыжник, скомандовал:
— Вооружиться камнями! Живо!..
Десантники приготовились к последней схватке.
О переговорах с японцами комбат Ветров узнал, находясь в хвосте танковой колонны.
— Что же они наделали! — воскликнул он и побежал к комбригу.
Ветров знал повадки японцев еще по халхингольским боям и сразу заподозрил обман. Он досадовал, что не сумел вовремя вмешаться, отговорить от напрасной затеи.
Тридцатьчетверка комбрига стояла возле штабного автобуса. Из башни доносился голос Волобоя:
— Что? Слышишь выстрелы? Какие выстрелы? Ты у меня смотри, Бушуев! За парламентеров отвечаешь головой!
Едва Волобой спрыгнул с танка, как к нему подбежал Ветров.
— Это обман, товарищ гвардии полковник! Как можно верить!
— Еще один пророк объявился.
— Их надо спасать! Спасать.
— Спаси. Попробуй, когда они у черта в пасти. Добровольно туда залезли. Надули нас самураи.
— Да как же Русанов мог? Он знает японцев как облупленных!
— Сам настоял. Знаток самурайской психологии! Видишь, что вышло? Ну, об этом сейчас не будем. Действовать надо. — Волобой посмотрел на часы. Прошло больше часа, а от парламентеров ни слуху, ни духу. Теперь он уже не сомневался в обмане, понял: ни минуты терять нельзя. Приближается ночь. Ясно, что японцы для того и задумали переговоры, чтобы остановить наши танки и подтянуть на перевал свою артиллерию.
Волобой приказал Ветрову взять две роты автоматчиков, саперов и начать подготовку к штурму. Ветров передал приказание комбрига инженеру Воробьеву и командирам рот, а сам на мотоцикле помчался к Воротам Дракона, чтобы на месте оценить обстановку и принять решение.
Мотоцикл стучал длинными пулеметными очередями, на подъемах фырчал, кашлял. А комбат обдумывал, как скорее расчистить дорогу танкам и спасти заложников.
«Как нелепо получилось! — думал он. — Уж если погибнуть — так в бою, а не в самурайской западне». Горькое чувство досады давило сердце. Жалел Русанова, к которому прикипел за четыре года всем сердцем. «Эх, Викеша, Викеша...» — шептал комбат.
Еще сегодня утром Викентий Иванович обрадовал Ветрова, сказав:
— Ну, брат, отцарствовал я на высоком посту. Приезжает начальник политотдела бригады.
— Значит, и мое единовластие закончилось, — шутливо-недовольным тоном заметил Петров.
Они постояли, поговорили. И кто бы мог подумать, что к вечеру разыграется такая трагедия.
Мотоцикл подкатил к подлеску, где стояла головная походная застава. Из-за танка выскочил Бушуев.
— Там идет бой, — встревоженно сказал он. — К Воротам японцы нас не подпускают.
— Комбриг вызвал авиацию, — сказал Ветров. — Будем прорываться силой.
Бушуев доложил, что уже пробовал пробиться через Ворота Дракона, посылал туда танк. Но вернулся танк ни с чем. Горная речушка, что течет через пролом, глубока, — по существу, это естественный противотанковый ров, заполненный водой. Нужна помощь саперов. А японский пулеметчик не подпускает к Воротам.
Пока Ветров вникал в обстановку, наши бомбардировщики появились у Ворот Дракона, и вниз полетели бомбы. Одна из них упала в речушку, выбросив вверх султан грязной воды. Пролом окутало густо- коричневым дымом. Другая бомба угодила в какое-то строение, вверх и в стороны полетели комья земли, накатник, штукатурка, расколотые в щепу доски. «Не там ли наши парламентеры?» — подумал Ветров и болезненно поморщился.
Бомбы дробили стены пролома, раздвигали проход, камни, груды земли сыпались сверху в клокотавшую речушку. Когда грохот бомбежки стих, к Воротам Дракона пошли танки, за ними побежали автоматчики. В синем дыму, что шлейфом тянулся за танками, Ветров увидел Будыкина. Следом спешил с катушкой за спиной маленький связист.
— Ура-а-а! — прорвалось сквозь танковый рев.
В забрызганный липкой грязью, изрытый осколками пролом Ветров вбежал, когда первая группа автоматчиков уже проскочила через него и устремилась дальше. В узкой горловине клубился дым, застилая наполненные водой воронки. Автоматчики бежали, кричали «ура», спотыкались о вывороченные камни, проваливались в желтое месиво грязи.
На выходе из Ворот Дракона танки остановились. Выброшенная авиабомбой земля завалила русло речушки, вода поднялась, хлынувший поток затопил глубокую воронку, забурлил в каменных завалах.
— Где саперы? Саперов сюда! — закричал Ветров.
Бухарбай со своими автоматчиками попытался выйти из узкой горловины, но их обстреляли минометы. Все поползли назад, к танкам...
Минометный огонь преградил путь вперед. «Вся надежда теперь на танки», — глянув на рычавшие машины, подумал Ветров.
Направляющая тридцатьчетверка поползла по срезу скалы над самым краем воронки. Но не удержалась на крутизне, боком съехала вниз и плюхнулась по самую башню в воду.
Бушуев выругался в сердцах, но тут же сообразил: торчавшая из воды тридцатьчетверка может послужить мостом для других машин. Танк Бушуева, опираясь на застрявшую машину и на край воронки, пошел вперед. У выхода из пролома подмял японского пулеметчика, дал два пушечных выстрела и, развернувшись, ринулся к дымящимся развалинам. За развороченными стенами мельтешили в пыли и дыму баргуты. Они вскакивали на коней и мчались во весь опор к перевалу.
— Дай им духу! — крикнул Бухарбай, погрозив кулаком.
