испачкано в крови, и Гарс понял, чем была нанесена страшная рана жене. «А ведь мы пользовались им для того, чтобы резать хлеб, мясо и прочие продукты, — подумал Гарс. — Если бы я знал, что когда-то этот тесак…»
Он с ненавистью схватил нож, будто тот был виноват, что его использовали не по назначению, и с силой шваркнул его в стену. Нож вонзился в дверцу полки для посуды и с издевательским упреком покачал рукояткой, как головой, из стороны в сторону.
Мысли метались в затуманенном мозгу Гарса переполошенной мышиной стаей.
'Кто же это так ее, мою маленькую? Какая гадина посмела это сделать?! Неужели это я виноват во всем? Ведь если бы я не ушел сегодня, она была бы сейчас жива!.. Нет-нет, ты здесь ни при чем… откуда ты мог знать, что так выйдет? Наоборот, тебе надо было уйти раньше, намного раньше, а не тянуть до этого дня… В этот проклятый тихий омут веками не поступало ни одной свежей струи, и рано или поздно он должен был превратиться в вонючее болото, на дне которого скопился сгнивший слой всякой мерзости! И вот теперь это случилось… Гнойный нарыв лопнул, и липкая тина хлынула из болота во все стороны, затопляя берега и превращая чистую реку в канализационный сток… Еще тогда, когда Пиллис, всеми забытый и проклятый Пил-лис, подох прямо на скамейке возле дома, а ни одна скотина не заметила его смерть, можно было понять, что добром это загнивание не кончится. Любое загнивание не кончается само собой, его обязательно надо вырезать с корнем! Вот и сегодня… если это было сегодня… мы с Гроном обнаружили скелет Коула — и это опять никого не всколыхнуло! Люмину убил один из них, из этих внешне спокойных, приветливых и мирных людей… может, даже кто-то из соседей… Убийца сейчас, наверно, со вкусом обедает, разговаривает с женой и детьми, строит планы на будущее. Если бы я раньше ушел за Горизонт, я не дал бы им разложиться, — покаянно думал Гарс. — Я бы загнулся, но вытащил их за Купол, чтобы они не протухли тут заживо!
Что же я стою столбом, ведь надо бежать, — пронзила Гарса очередная мысль. — Надо же сообщить кому-то. Надо вызвать хранителя-диагноста — может быть, еще не поздно помочь Люмине? Может быть, она еще жива и есть надежда спасти ее?!'
Гарс выскочил в гостиную, опять поскользнувшись в крови жены, но чей-то знакомый хрипловатый голос заставил его замереть.
— Стой там, где стоишь, Гарс, — сказал голос. — И не дергайся, как припадочный. Я припадочных с детства не люблю.
Это был не кто иной, как хранитель Закона Праг. Он стоял на пороге дома, поигрывая хлыстом- парализатором и устало прищурясь.
Взгляд его быстро обежал гостиную, на мгновение задержался на лужице крови, которая успела натечь из кухни, а потом Праг сделал неуловимое движение свободной рукой, и Гарс почувствовал, как в кожу его запястий впилась холодная, равнодушная сталь. Магнитонаручники.
— Я всегда предполагал, что ты — псих, Гарс, — не меняя интонации, словно размышляя вслух, произнес Праг. — Но мне и в голову не могло прийти, что ты — опасный псих и способен поднять руку на человека. А то я бы давно тебя арестовал.
Гарс попытался что-то сказать, но из пересохшего горла у него вырвался лишь неразборчивый хрип, а в следующую секунду Праг приказал:
— Молчать, сволочь! Не передо мной будешь оправдываться — перед всеми людьми!
Он упругими шагами проследовал к кухне, но входить не стал, а лишь заглянул с порога, стараясь не наступать на кровь. Присвистнул задумчиво и изрек:
— Да, ты славно потрудился, приятель!
— Я? — задохнулся Гаре, усилием воли сбросив с себя странное оцепенение. — Ты думаешь, что это я?
— Не собираюсь с тобой спорить, — усмехнулся хранитель Закона. — Только дураки считают, что в споре рождается истина. В споре не рождаются даже дети!
Подойдя вплотную к Гарсу, он ловко ощупал его одежду.
Присвистнул второй раз, когда из-за пазухи выудил «флейту», о которой Гарс успел напрочь забыть.
— Серьезная штука, — сообщил Праг, вертя в руках прибор незнакомца. — Я вижу, ты решил своей женой не ограничиться. Хорошо, что я вовремя заглянул сюда… А то ты бы натворил делов — будь здоров!
— Ты о чем? — изумился Гарс.
— Ладно, не притворяйся ягненка, Гарс… Атомайзер пятидесятого калибра — это, конечно, не супероружие, но из него вполне можно отправить на тот свет все население Очага. Причем так, что ни от кого и следа не останется…
Он повертел головой, словно выискивая что-то, затем навел раструб «флейты» на стену и нажал на одну из кнопок, расположенных в два ряда под трубкой.
В ту же секунду в комнате сверкнула бесшумная фиолетовая молния, запахло озоном, как вблизи климатизатора, и в стене рядом с окном появилась аккуратная круглая дыра, словно в этом месте раньше была вмонтирована труба большого диаметра.
— Вот так, — сказал хладнокровно Праг. — У твоего атомайзера даже еще не села батарейка… Где ты его хранил? В холодильнике, что ли?
— Я… я… — растерянно пробормотал Гарс. — Да ты что, Праг?.. Я даже не знал, что это оружие… Я и обращаться-то с ним не умею!
— Да? — скривился хранитель Закона. — Где же ты тогда его взял? Может, мастер Друм тебе по старой дружбе изготовил? Из своих железок, да?
— Я сегодня ходил за Горизонт, — признался Гарс. — И там… там я встретил одного человека, и он подарил мне это.
Быстрым, почти неуловимым движением Праг упер свой указательный палец в грудь Гарсу.
— Вот ты и выдал себя, дружище Гарс, — объявил он. — Не вздумай только повторить это при всех на суде, а то у людей животики лопнут от смеха. Ведь даже грудному младенцу известно, что из-за Горизонта не возвращаются! Ладно, хватит шутить. Садись в кресло и замри, пока я связываюсь с Диспетчером.
Глава 3
Судили его вечером.
По мнению Прага, тянуть дальше время не было смысла. Улики были налицо, преступник схвачен на месте преступления с поличным, а тот факт, что он наотрез отказывается признаться в убийстве своей жены, объясняется его вполне естественной трусостью и врожденной наглостью.
Об этом, равно как и об обстоятельствах ареста Гарса, Праг и сообщил жителям поселка в своей обвинительной речи.
Гарс молчал. Даже если бы он и захотел что-то сказать, это было бы невозможно ввиду того, что рот его был тщательно залеплен пластырем. Чтобы общественный суд не терял время на лишние препирательства, пояснил Праг.
Поэтому оставалось лишь взирать на своих земляков и мысленно взывать к их здравому смыслу. И повторять мысленно строчки, из которых каждое слово теперь отдавалось болью в душе: «А мне всех лекарств было мало, когда потерял я ее… И солнце как будто упало — и жжет теперь сердце мое!»
Сегодня на площади собрались почти все взрослые жители Очага. Еще бы: ведь они пришли судить не просто преступника, а убийцу. Давно они не видели настоящего живого убийцу, черт возьми! И не просто убийцу, а очень опасного убийцу, почти маньяка, потому что при аресте у него было изъято оружие, способное превратить человека в рой атомов, и преступник уже собирался пройтись по улицам, убивая всех подряд направо и налево, потому что навязчивая идея уйти за Горизонт стала в его голове безумной манией и рано или поздно этот тип должен был сойти с ума. К несчастью, это произошло сегодня.
Именно так Праг преподносил собравшимся причины, побудившие Гарса зарезать жену.
Неужели они поверят этому бреду? Неужели все как один осудят его и приговорят к… Стоп! Что там говорится в Законе насчет наказания преступников? Изгнание за Горизонт? Но ведь это наказание для него, научившегося свободно перемещаться за Купол и обратно, будет бессмысленным!
Поняв это, Гарс немного расслабился. Он даже перестал слушать, что там несет разошедшийся хранитель Закона. Теперь важнее другое — попытаться понять, кто же — настоящий убийца. Чтобы потом,
