«…Пока французы работали под землей, он вывел их на двор шахты и устроил им то, что немцы обычно делали с евреями. Заставлял их подолгу бегать по кругу и делать упражнения „ложись — вставай“, выбирая для этого на дворе самые грязные места. Но когда дневная смена кончилась и французы поднялись „на-гора“, произошло невероятное — французы взбунтовались. Они, как были черные и мокрые, вместо бани побежали во двор и с громкими криками окружили коменданта. Они кричали, что это их товарищи и такие же французские солдаты, как они. Что они не позволят так с ними поступать и бросят работу: Хотя это был явный бунт, но комендант отступил. С одной стороны, на закате 1944 года немцы были уже не те, что раньше, а с другой, несомненно, повлияла французская стойкость и сплоченность. Русские не только за еврея, но и за своего соотечественника не вступились бы никогда»[71].
Практически то же самое, но из совершенно другой перспективы, описывает генерал-майор Унгер:
«Французские офицеры, оказавшись в плену; прибыли в лагерь как враги Германии. Лишь мало- помалу — сначала через эльзасцев, а потом благодаря газетам, журналам и книгам — руководство лагеря заставило их задуматься и поменять свое враждебное по отношению к Германии настроение.
Руководству лагеря было хорошо известно, что носителями идеи сопротивления его усилиям были евреи и масоны, однако потребовалось большое время, чтобы убедить французских офицеров в том, что выгнать евреев и масонов необходимо для их же собственного блага, Одна из инициатив руководства лагеря — отделить евреев от других военнопленных — была с самого начала отклонена, а попытка осуществить это силой принесла бы больше вреда, чем пользы. И только после годичных стараний лагерного руководства усилить антисемитское настроение у французов настолько, чтобы они сами потребовали отделения евреев и намеревались это осуществить. В настоящее время главари группы лиц, враждебно относящихся к Германии и состоящей главным образом из евреев и масонов, считавших себя безнаказанными, установлены и будут переданы в другой лагерь.
Эта мера — пространственное обособление евреев от других военнопленных и удаление злобных пропагандистов — будет дополнена исключением (das Ausscheiden) евреев, масонов и военнопленных, дружественно настроенных к Англии, из научной, художественной и спортивной работы в лагере. Бывшее доверенное лицо военнопленных, подполковник Роббер, который умело прикрывал и поддерживал деятельность евреев, снят со своей должности и удален из лагеря. Теперь же командованию лагеря удалось добиться того, что ранее имевшее место несомненное и сильное влияние военнопленных, отрицательно настроенных по отношению к Германии, преодолено. Другие военнопленные ведут за ними постоянное наблюдение, и те более не решаются продолжать дальше в прежнем духе. Сторонники французского правительства, в том числе, и в особенности, противники евреев и масонов, вошли в организацию „Национальная революция“, не терпящую в своих рядах противников ее деятельности и определяющую духовную жизнь лагеря. Они получали всяческую поддержку со стороны лагерного командования с тем, чтобы выключить из игры распространителей слухов и врагов мирного сосуществования Франции и Германии. В этом смысле командование лагеря с самого начала было озабочено тем, чтобы исключить из процесса выведения из плена тех военнопленных, кто был враждебно настроен к Рейху; а особо опасных врагов — удалить из лагеря. Также и при высвобождении участников мировой войны из положения военнопленных те из них, кто вызывает те или иные сомнения, будут задержаны и позднее переведены в другие лагеря.
Освобождение евреев происходит по заранее поставленному запросу о получении четкого приказа ОКВ в рамках так называемого „Движения Рона“, Каждый военнопленный, который и теперь все еще пытается разрушительно повлиять на товарищей по плену; берутся на заметку и под наблюдение; в определенный момент их предлагают к переводу в другие лагеря.
Еще весной или в начале лета 1941 года в ряде лагерей, в частности, в шталаге XI А в Альтенграбове или в упомянутом офлаге XVII А Эдельбахе был налажен учет евреев-военнопленных[73]. В конце 1941 года Командир по делам военнопленных при ОКВ генерал Г. Рейнекке предложил уполномоченному представителю французского правительства Ж. Скальпини[74] отделить и собрать французских военнопленных солдат и нижних чинов из числа евреев в особом лагере, но встретил с его стороны вежливый, но твердый отпор: все французские военнопленные без исключения в равной степени находятся под защитой женевских конвенций[75].
Но на практике те или иные виды дискриминации евреев в плену все равно практиковались немецкой стороной, как, например, своего рода «геттоизация» лагерей — содержание евреев- военнопленных в обособленных бараках в пределах лагеря или назначение им особенно грязных работ. В некоторых лагерях их даже заставляли носить желтую звезду, причем еще до того времени, когда это было вменено в обязанность и цивильным евреям-французам[76]. Так же оставление французских евреев в статусе военнопленных, — в то время как их нееврейских товарищей переводили в гражданское состояние, — было, по-видимому, одной из таких форм дискриминации[77]. Но именно оставление и пребывание евреев в плену служило им, — и даже их домашним на родине! — серьезной статусной защитой, избавлявшей даже от депортации в концлагерь, в случае если жена военнопленного-еврея и сама была еврейкой[78]. После наступления союзников на западе осенью 1944 года сотни французских военнопленных-евреев были переведены в другие, в том числе в штрафные, лагеря[79].
Что же до нефранцузских военнопленных-евреев, воевавших бок о бок с французами, например, военнослужащих польского легиона, то на них компетенции Скальпини не распространялись и есть свидетельства, что их отправляли в Освенцим[80].
Интересна судьба еврейских военнопленных югославской армии. Представители МККК неоднократно делали представления ОКВ относительно еврейских офицеров югославской армии, собранных в обособленном отделении в офлаге VI-С в Оснабрюке[81]. В 1995 году в Тель-Авиве состоялась выставка, посвященная судьбе таких офицеров и солдат (большинство из них после войны переехало в Израиль). Выпущенный к ней каталог содержит поистине ценнейшие и вместе с тем обстоятельные свидетельства и материалы[82].
Те евреи-военнопленные, что попали в болгарский плен, в марте 1943 года были депортированы в Треблинку. Однако большинство содержалось в Германии: солдаты (их число не указывается) — в шталаге в Нюрнберге, а офицеры (порядка 350–400 чел.) — в офлагах в Оффенбурге, в Нюрнберге и VI С в Оснабрюке, куда впоследствии свезли офицеров и из других офлагов. 2 февраля 1942 году их заставили носить большие желтые нашивки с черной звездой Давида и надписью «JUDE» внутри звезды. Это было явным нарушением Женевской конвенции, в Красный Крест и в ОКВ были направлены протесты и запросы, и в результате 26 марта всем было разрешено снять и более не носить эти нашивки. Вместо этого югославских военнопленных евреев отделили от неевреев и разместили в обособленных помещениях, создавая тем самым в лагере лагеря, а точнее — «гетто»[83]. В 1944 году их эвакуировали — частично на запад, в районы Страсбурга и Фаллингбостеля, а частично — на восток, в офлаг 65 в Баркенбрюгге в Померании: обе группы были освобождены соответствующими союзниками без серьезных потерь. Интересно, что рядовых югославских евреев в Нюрнберге не заставляли носить нашивки и ни обособляли от неевреев.
Что касается отношения к евреям из польской и советской армий, то оно было радикально иным: начать с того, что всех военнопленных Польши и СССР Германия самочинно вывела из-под защиты международного права. Советских — по причине отсутствия подписи СССР под Женевской конвенцией 1929 года, польских — по причине «несуществования польского государства», как это было заявлено 20 ноября 1939 года в письме германского МИДа шведскому посольству в Берлине об утрате Швецией мандата
