если ты это имеешь в виду, они на порядок выше меня на социальной лестнице. Но по работе приходилось сталкиваться со многими, и, честно говоря, я получала удовольствие от общения.
Шеф пришел в волнение:
– А нас познакомишь?
Александра тоже смотрела умоляюще.
– Я не знаю, как получится. Не хочу навязываться. В их же планы не входило с нами отдыхать.
После завтрака поехали осматривать остров. Холмистый ландшафт Эльбы и завитки дорог то и дело открывали вдруг вид на море, от которого просто дух захватывало.
– Я не прочь был бы пожить здесь в ссылке, – пробурчал Джон. – Мужику просто повезло после всего, что он натворил. Он не оценил этого, дурак, ну и поделом ему – сгнил в кошмарном одиночестве Южной Атлантики. Так всегда бывает с очень плохими людьми, поняли, девочки?
Они доехали до музея Наполеона, вышли из машины и поднялись на холм. Это была довольно простая вилла, ставшая исторической резиденцией, но ничего особенного, честно говоря. Добросовестно осмотрев все артефакты, прошлись вокруг дома – Джон с Александрой впереди, оживленно беседуя.
– Смотри, какая панорама, – сказала Анна шефу. – Давай присядем на эту лавочку. Если даже ссыльный император считал, что всё потерял, то у него оставалась эта лавочка, и он каждый день мог смотреть на зеленую воду, на кромку оранжевого песка, отделяющего ее от зелени холмов, и на это небо, он обязан был чувствовать себя счастливым. Если он вообще понимал, что такое красота.
Они сидели и смотрели, как разбиваются волны: сразу после удара о берег становились серыми, а потом снова превращались в сине-зеленую гладь, на которой играло слепящее солнце.
– Джону повезло, что он тебя встретил.
– Спасибо.
– Я серьезно.
Спускаясь с холма, они, конечно, наткнулись на толпу с «гранд-яхты».
– Привет, – сказала Анна, глядя на Колю.
– Боже мой, Анька! Вот это сюрприз! – закричал Коля, и все стали обниматься и целоваться, искренне обрадовавшись этой совершенно случайной встрече.
Коля всегда называл Анну Энн, он вообще считал себя англоманом после нескольких лет работы в Лондоне. Анна поздоровалась с его женой, с другими, кого знала, представила своих друзей. Они недолго поболтали о том, как это занятно, что их лодки стоят практически бок о бок, поинтересовались, кто откуда и куда идет. Очень дозированно, просто у них были хорошие манеры, как и говорила Анна, но нарушать свою privacy они были не намерены.
– Ну ладно, пойдем посмотрим, лучше ли его дом, чем наши дачи на Рублевке? – сказал один, и компания тронулась наверх.
После обеда Коля увидел Анну на палубе.
– Эй, на ботике! Не хотите с нами поужинать? Бери своих, чем больше, тем веселее. Только предупреди, что пить придется много, чтоб готовились, империалисты. Тут классный ресторан есть, я знаю. Совершенно местный, настоящий McCoy, без дураков. Мы в восемь поедем. Кстати, я сказал тебе, как ты потрясно выглядишь?
– В этот раз пока нет. Но не расстраивайся, это у тебя на лице написано, что, кстати, непрофессионально для старого разведчика. Спасибо за приглашение. Конечно, мы придем, если вы действительно не против. Мои просто умрут от счастья.
Ресторан прятался в тесных улочках города Портоферрайо.
– Только Вова мог такое раскопать. Великий человек, что и говорить. Жаль, что ему пришлось уехать из страны. Но он, говорят, и в Лондоне развернулся, мама не горюй. Аня, ты не встречала его там?
С неприметной, увитой, как всегда, зеленью, открытой терраской, сумрачный внутри, с дубовыми столами – очень аутентично – ресторан был целиком зарезервирован под их компанию. Хозяева не могли поверить свалившемуся на них счастью. Они подносили на составленные для гостей столы тарелки с кальмарами и осьминогами на гриле, сардинами, блюда с огромными креветками и холодными разделанными омарами.
– Ох, пожрем сейчас знатно, – сказал Коля.
По российской традиции все закуски были «в стол» и в гораздо большем количестве, чем реально могла съесть эта орава в двадцать с лишним человек. И Коля, и все остальные знали толк в еде. Кроме того, им было не лень включать свою яркую индивидуальность и чувство юмора на полную мощность, чтобы каждые такого рода посиделки превращались в запоминающееся событие.
– Не высокая кухня, как у вас там, в Лондоне, но ничего, мы – люди простые, нам нравится этот piccolo ristorante italiano, вкусно поесть мы любим, – сказал еще один знакомый Анны, Владимир.
– Ну и выпить, конечно. Эй, вы там, англичане, мать вашу. Мы можем столько выпить, сколько вам не переплыть, – снова подал голос Коля.
– Вы всё здесь знаете, – сказал шеф. – Наверняка знаете, какое местное вино лучше. Не хочется избитых тосканских вин.
– Это хозяева знают и вот наш молодняк. – Коля кивнул в сторону второго поколения, взрослых детей, сбившихся в дальнем углу со своими то ли женами, то ли подружками. – А мы больше по виски. По русской традиции.
– А я думал, ваша традиция – пить водку, – не понял юмора шеф.
– Эта домашняя паста восхитительна, – сказала Колина жена, сидевшая рядом с шефом. – Мне теперь неделю на диете сидеть придется, но я не могу устоять.
Смех за столом не смолкал, подогреваемый интеллектуальным соперничеством, которое было у этих людей в крови, – остроты так и летали из одного конца в другой. Большинство присутствующих хорошо говорили по-английски, но не для того же они пришли, чтобы развлекать гостей Анны. Та только успевала переводить шутки, которые можно было перевести. Всё равно, и Джон, и шеф с Александрой были в восторге от этого шумного общества русских, таких уверенных в себе, пахнущих деньгами, но абсолютно свободных, дружелюбных и открытых. Олег и шеф разговаривали по-английски о новых технологиях, и Олег по памяти приводил относительные расходы на R&D в разных отраслях, доказывая, где русские скоро станут конкурентоспособны. Какие-то два человека, которых Анна не знала, развлекали Александру, а бывший политик – один из самых заводных людей – поминутно хохотал над чем-то вместе с Джоном.
Вино и виски лились двумя разноцветными реками, но ни один глоток не выпивался без тостов, которые и являлись яркими связками беспорядочных разговоров по углам, выстреливая каждые пять минут. Иногда тосты провоцировали смешные ремарки из публики. Тогда Коля надевал свою капитанскую фуражку и гаркал:
– Не превращайте тост в дискуссию!
Джон очень смеялся, когда Анна ему это перевела. В очередной раз поднялся бывший видный политик и завел длинный монолог о том, как благодарны все должны быть за такие жизненные моменты, такую природу и таких необыкновенных людей. И вообще, как прекрасно, что новое поколение российских людей будет жить гучче, дольче и версаче… Всё настолько пошло, что присутствующие даже как-то поежились. А Джон почувствовал, что настало время ему внести свою лепту, и громко сказал по-английски:
– Не превращайте тост в молитву.
Все зааплодировали с облегчением.
– Наш человек, Анька! – воскликнул Владимир.
Шеф поднял тост за то, что их всех объединило в тот вечер за этим столом, – за яхт-спорт. Коля сделал вид, что даже обиделся:
– При чем тут спорт! Спорт больному бесполезен, а здоровому вреден, – и махнул полстакана виски.
К тому времени, когда подали пасту, все были уже изрядно навеселе и решили перейти на вино.
– Я вообще-то не возражаю, ваше дело, – заявил Коля. – Но поскольку тут говорили о спорте, у меня нет иного выбора, как предложить нашим аглицким друзьям попробовать себя в исконно аглицком виде спорта: кто выпьет больше виски. – И он выразительно взглянул на Джона.
Чтобы ни у кого не оставалось иллюзий и чтобы всё было по-честному, Коля заказал новую бутылку – для них двоих. Анна боялась за Джона, боялась, что вечер будет испорчен: перепить Колю – безнадежная
