Те же длинные коридоры вывели, наконец, Джона к выходу. Он думал, что неплохо бы глотнуть виски. Сестра окликнула его:
– Синьор Холборн, нам надо с вами заполнить некоторые бумаги.
– Можно потом? Я вернусь через час.
– Да, конечно, просто постарайтесь не задерживаться, тут очень много непонятного.
Джон шел, как он думал, в направлении центра, не понимая, где можно было бы присесть. Неожиданно за углом слева ему открылась площадь, и он сел на террасе кафе прямо напротив галереи Уффици и статуи Давида. «Это копия, Анна говорила мне про это много раз. А оригинал где? Ведь тоже говорила, но я опять забыл». После порции виски, потом второй он понял, что все еще жив. И удивился, что ему вдруг страшно захотелось есть. Бросил взгляд на галерею: Анна так просила, чтобы они вместо Пизы, когда направлялись в круиз на яхте, подольше побыли во Флоренции. Ей очень хотелось хоть полчасика посмотреть «Весну» Боттичелли. Только сейчас он понял, как Аллегория весны похожа на Анну. Только волосы длиннее. А выражение лица очень схожее. Вдруг пришла мысль: он ведь понятия не имеет, куда должен забрать Анну. Но он должен быть с ней рядом всю жизнь. Ладно, он потом поест. Сейчас надо обратно в госпиталь.
Его узнали на входе и тут же проводили в кабинет администратора. За столом сидел мужчина в белом халате перед компьютером, но не тот врач, с которым Джон уже говорил. Перед ним были разложены бумаги, и Джон увидел водительские права, кредитные карточки и паспорт Анны. Рядом сидел офицер в полицейской форме. После слов соболезнования администратор Джованни сказал:
– Простите, мы понимаем, синьор Холборн, в каком вы состоянии, но синьору Кастелло, – он кивнул на полицейского, – совершенно необходимо задать вам ряд вопросов.
– Согласно показаниям ночного анестезиолога Уго Кватроче, – начал полицейский, – вы представились супругом синьоры. Мы не уверены, что это правда.
– Да, это не вполне так, но я не лгал. Мы собирались пожениться. Я просто хотел, чтобы врач понял, что я не кто-то, а самый близкий человек. Понятно?
– Так понятно, что дальше некуда. Вы живете в Лондоне, не так ли? Вместе с синьорой?
– Нет, я живу в Эдинбурге, но работаю в Лондоне.
– Ну да, ну да. А где живет, простите, жила синьора?
– Она жила в Лондоне.
– Но по паспорту она русская, не так ли?
– Да, русская, но работает и живет на постоянной основе в Лондоне.
– Интересно, очень интересно. Почему же тогда у нее не английские водительские права, а американские?
– Не знаю. Наверное, потому что она до этого несколько лет жила в Америке.
– Вот именно. Она жила в Америке. Это факт. При этом вы утверждаете, что вы ее муж, ну, или что живете вместе и собираетесь пожениться. Мы так сначала и подумали. А потом нам пришлось много поработать. Боже, в субботу утром столько работать, это просто неслыханно для Италии. Будь все проклято, эта работа, эти русские, от которых ничего, кроме проблем. Извините. Так вот. Мы поработали и установили, что вы не только живете не в Лондоне с синьорой, а в Эдинбурге, но и находитесь с браке с совершенно иной женщиной. А синьора, похоже, замужем за совершенно иным мужчиной, который, похоже, живет в Америке. Мы связались с Москвой по тому адресу, что указан в ее паспорте, но там ответил еще один мужчина, с которым пришлось говорить по-французски, – как я не люблю французов! – и сказал, что он живет в ее квартире, а она живет в Лондоне. Что мы, во-вашему, должны были после этого думать?
– Это арендатор, который живет в ее квартире в Москве.
– Приятно, что вы с такой уверенностью об этом говорите. Но дальше – хуже. В ее мобильном телефоне мы обнаружили запись «Мой дом» с лондонским номером, потом «Х-дом» тоже с лондонским номером, а потом «Ф-дом» с вашингтонским. Кстати, вашингтонский номер совпадает с адресом на ее водительском удостоверении. Сначала мы позвонили в Лондон, поскольку она прилетела из Лондона. Это пока единственный достоверный факт, подтвержденный ее билетом. Но ни в одном из так называемых лондонских «домов» никто не отвечал. Мы позвонили в Вашингтон, где она, казалось бы, не живет, и тут же нам ответил мужчина, это было – когда это было, Джованни, в девять, да?
– В девять двадцать.
– Да, правильно. Этот мужчина тут же сказал нам, что он муж синьоры. Мы были, честно вам скажу, удивлены, поскольку она живет в Лондоне. Но теперь и это трудно с полной уверенностью утверждать. Мы не стали разрабатывать эту нить дальше, но в десять позвонили этому мужчине сказать, что синьора умерла, к нашему большому сожалению. Он крайне расстроился и сказал, что прилетит во Флоренцию завтра утром, потому что самолеты из Америки в Европу летают только по вечерам. Я не очень понял, к чему он это сказал, и зачем нам знать расписание самолетов из Америки, но это не важно. По крайней мере, пока… Этот мужчина действительно ее муж?
– Да. Это ее муж, Филипп.
– То есть вы его знаете?
– Я его не знаю.
– Отлично. Вы его не знаете, но точно знаете, что он муж. И при этом говорите, что муж – это вы. А кто третий?
– Какой третий?
– Третий – это мужчина из Африки. Как вам это нравится?
– Мне это не нравится.
– Нам тоже, и мы попробовали в этом разобраться. Мы нашли еще одну запись в ее мобильном телефоне – «Портье», позвонили туда. Портье, знаете ли, простые люди, мы просто спросили его, знает ли он синьору. Он сказал, что знает хорошо, она живет на третьем этаже, но вчера уехала, судя по всему, в аэропорт, а ее муж в данный момент находится в Африке. Вот так-то. Мы продолжали дальше звонить по номерам, отмеченным в ее телефоне. В одиннадцать поговорили еще с одним мужчиной, который нам сказал, что он ее муж, и пытался нас убедить, что он только что приехал из Африки. Тот ли это был человек, о котором говорил портье, или другой? Если тот, то почему он отвечал по другому телефону? Вы можете это как-то объяснить?
– Это я не могу объяснить. А он что, тоже приезжает?
– Этого мы пока не поняли. Во всяком случае, нам он этого не сказал.
– Я понимаю, офицер, что вам надо время, чтобы разобраться в этом. Но, как вы полагаете, когда я смогу забрать Анну назад в Лондон?
– Вы хотите забрать ее в Лондон? Интересная мысль. Это невозможно. Нам необходимо сначала установить, где синьора действительно проживала, есть ли у нее родственники и с кем нам вообще иметь дело. Есть ли у нее, например, муж. Ведь не три же мужа у нее? А также определить, действительно ли она была одна в машине в момент происшествия. Ну у того мужчины, который в Вашингтоне, допустим, твердое алиби. У вас в принципе тоже, потому что показаниями ночного врача подтверждено, что через час после аварии вы звонили из Великобритании. Но это лишь в том случае, если звонили именно вы. А вот установить личность и местонахождение в момент происшествия человека, который якобы только что прилетел из Африки, – это, я вам скажу, задачка.
– Извините, офицер, что я высказываю свое мнение, вам, конечно, виднее… Но вы уверены, что все это действительно нужно? Анна взяла машину вчера в «Ависе», я уверен, легко проверить, что она была одна. Авария произошла часа полтора спустя. Она позвонила мне. Я позвонил вам. Может, вы все усложняете?
– У нас Флоренция, а не Нью-Йорк. Мы дорожим своим покоем. У нас не очень часто в госпитале в субботу утром умирают женщины с русскими паспортами, американскими водительскими удостоверениями, прилетевшие, судя по билету, из Лондона, с тремя домашними адресами – в Москве, Лондоне и Вашингтоне и тремя мужьями, один из которых, заметьте – из Африки. Мы ни в чем вас не обвиняем, синьор, но, извините, вы должны нам сдать свой паспорт и оставаться в городе до полного выяснения обстоятельств.
– Я и не собираюсь никуда уезжать.
– В каком отеле вы остановились?
