и повторимости, с их колокольнибессмысленной, берущей корнив отчаяньи, им — насекомымтуч — незнакомом.XVIIIЧем это кончится? Мушиным Раем?Той пасекой, верней — сараем,где над малиновым вареньем соннымкружатся сонмомтвои предшественницы, издаваязвук поздней осени, как мостоваяв провинции. Но дверь откроеми бледным роемони рванутся мимо нас обратнов действительность, ее опрятноукутывая в плотный саванзимы — тем самымXIXподчеркивая — благодаря мельканью,что души обладают тканью,материей, судьбой в пейзаже;что, цвета сажи,вещь в колере — чем бить баклушименяется. Что, в сумме, душилюбое превосходят племя.Что цвет есть времяили стремление за ним угнаться,великого Галикарнасцацитируя то в фас, то в профильхолмов и кровель.XXОтпрянув перед бледным вихрем,узнаю ли тебя я в ихнемзаведомо крылатом войске?И ты по-свойскиспланируешь на мой затылок,соскучившись вдали опилок,чьим шорохом весь мир морочим?Едва ли. Впрочем,дав дуба позже всех — столетней!ты, милая, меж них последнейокажешься. И если примут,то местный климатXXIс его капризами в расчет принявши,спешащую сквозь воздух в нашипределы я тебя увижувесной, чью жижутопча, подумаю: звезда сорвалась,и, преодолевая вялость,рукою вслед махну. Однаконе Зодиакато будет жертвой, но твоей душою,летящею совпасть с чужоюличинкой, чтоб явить навозуметаморфозу.
