как раз пытался налить себе вина, но началось землетрясение, и бедняга так и замер, балансируя с кувшином в руках. Валентин с ловкостью эквилибриста пробежался по шатающемуся полу, перехватил драгоценный сосуд и, лихо наполнив покачивающиеся на столе бокалы, сообщил:
- Схлестнулись-таки, бесценные наши. Как бы замок к чёртовой матери не разнесли!
- Керон выстоит, это ж целиком магический замок, - с дрожью в голосе заметил Пафнутий, - а вот если дойдёт до Литты и Зары…
- Тоже выстоят, не в первой! Да и Дима не станет разрушать родной дом побратима, а в Лирии - Стаська! Он с неё пылинки сдувает. Дурак!
- Вы отважный человек, Валентин. Обозвать Смерть дураком - не каждый осмелится, даже за глаза.
Вереника язвительно хихикнула и плюхнулась на диван:
- Он просто пьян, поэтому смел! А пьян он всегда!
- Молчи, Ника, а то фрейлинам сдам, - лениво отозвался Валя и шепнул торговцу: - Воспитания ей не хватает. Твёрдой женской руки, такой, как у моей мамочки!
Со стороны дивана донёсся сдавленный стон. Солнечный Друг победно улыбнулся и подмигнул Пафнутию:
- А что? Идея! Пока в Лайфгарме жарко, отправим Нику на Землю, под крыло моей мамочки. Она из неё настоящую королеву сделает!
- Ваша мама такой сильный маг? - изумился торговец.
- Боже упаси! Будь она ещё и магом, мне б вообще житья не было, и не только мне! Даже сумасшедшие Смерти у неё бы строем ходили! Но не будем о грустном, дружище. Лучше выпьем!
Пол под ногами вновь задрожал, и Валентин тут же добавил:
- За удачный исход поединка!
Пафнутий пригубил вина, задумчиво потёр ладонью подбородок и полюбопытствовал:
- А какой исход, по-вашему, удачный?
- Да, собственно говоря, любой. Главное, чтобы Дима с депрессией разобрался. Ну и Лайфгарм желательно сохранить. А, иначе, где мы жить будем?
- Но Ваш родной мир Земля! Неужели Вы не скучаете?
- Только по маме! - Солнечный Друг мечтательно улыбнулся. - Когда Дима разберётся с Федей, тут же мамочку в Лайфгарм перевезу. Что ей одной на Земле куковать?
- Ну да, ну да… - задумчиво покивал Пафнутий и сделал большой глоток: чем дольше он общался с близкими друзьями Смерти, тем меньше понимал…
Вбежав в спальню, Ричард направился прямиком к столику, налил в бокал вина, опрокинул его в рот и шумно выдохнул, чувствуя, что храбрости заметно прибавилось. Потом уселся на край постели и легонько коснулся оголённого плеча жены.
- Стася.
- Мм… - томно протянула Хранительница, открыла глаза и улыбнулась. - Привет, милый. А почему ты одет?
- Нужно поговорить.
Ричард убрал руку и пересел в кресло, подальше от искушения. В изумрудных глазах мелькнуло настороженное удивление. Хранительница села, подоткнула под ноги одеяло и выжидающе посмотрела на мужа.
- Обещай, что выслушаешь меня, любимая.
- Что происходит, Ричи?
- Сначала пообещай!
Станислава поджала губы и забарабанила пальцами по простыне:
- Хорошо.
- Речь о твоём отце и… брате.
- Ах, вот оно что! - Хранительница зло прищурилась. - Что ещё натворил этот выродок?
Щека инмарца болезненно дёрнулась, но он упрямо продолжил:
- Откуда такая ненависть, Стася? Разве мы не можем жить в мире? Ведь, что бы ты себе не придумывала, мы одна семья.
- Моя семья - ты и отец! - рявкнула Станислава, сминая пальцами шёлковую простыню. - А Дима безродная тварь! Они с Олефиром стоили друг друга! Одна мразь вырастила другую!..
- Не ври хотя бы себе! Ты по-прежнему любишь его! Едва я заговорил о Диме, ты накинулась на меня, как разъярённая тигрица. А ведь я лишь сказал, что Дима - твой брат. Неужели тебя до сих пор мучает именно это, Стася?! Причём мучает так, что ты готова разорвать его на куски? Тебе было бы легче, если б он умер?
- Да! Я день и ночь об этом мечтаю!
Ричард отвернулся, не в силах видеть лютую ненависть, бушующую в изумрудно-зелёных глазах, слишком уж напоминала она отчаяние обманутой женщины. Инмарец стиснул подлокотники и вдруг подумал: 'А была ли она моей? Неужели страстные объятья и поцелуи лишь месть брату за то, что он - брат? Вот идиот!'
Хранительница продолжала что-то пылко говорить, но Ричард не слушал. Он чувствовал себя предателем и мерзавцем, и не знал, что сделать, чтобы хоть как-то оправдаться перед побратимом. Дима ни словом не упрекнул бы его, Ричи был в этом уверен, но как жить с совестью, настойчиво шепчущей о предательстве? А ещё инмарец вдруг осознал, что как бы ни нравилась ему Стася, он больше не сможет прикоснуться к ней. Пара фраз о Дмитрии - и их брак потерпел фиаско.
'Интересно, долго мне осталось небо коптить?' - кисло подумал принц, посмотрел на замолчавшую жену и ласково улыбнулся:
- Прости, Стася. Не стоило мне затевать этот разговор. Давай лучше позавтракаем, идёт?
- Идёт, - кивнула Хранительница, кожей ощущая, что теряет мужа.
'Не может быть! Будь что-то не так, отец бы предупредил', - подумала она и, отринув дурные предчувствия, потянулась за пеньюаром…
Фёдор ждал появления новобрачных в трапезном зале. Первым делом маг внимательно посмотрел на дочь, но ничего особенного не заметил. Заклятие сидело на месте, и ненависть к брату по-прежнему цвела в Стасином сознании буйным цветом. 'Вечно инмарцы только болтают…' - усмехнулся маг и широко улыбнулся зятю.
Император, как и все лайфгармцы, с детства наслушался преданий о том, как столетия назад, во времена воцарения запретного сына Хранительницы, инмарские воины сражались с лирийскими магами мечами. Именно на Инмар опирался проклятый маг, когда семимильными шагами шёл к мировой власти. После братания Димы и Ричарда, высшие маги даже поговаривали, что сын Алинор идёт по стопам далёкого предка. Но Дмитрий, в отличие от первого императора Лайфгарма, не обладал великодержавными амбициями. Что же касается соотечественников Ричарда, то истории о победах воинов над магами оставались историями. С годами они, как и положено, обрастали новыми и новыми подробностями, однако дыма без огня не бывает, и когда зять уверенно заявил, что справится с его заклятием, Фёдор занервничал - слишком свежи были воспоминания о последней войне между Лирией и Инмаром. Но у Ричарда ничего не вышло, и император окончательно уверился, что предания лгут, и стародавняя победа Инмара - следствие помощи запретного сына Хранительницы, а уж про последнюю войну и говорить нечего. Без помощи Олефира Инмар бы капитулировал.
Однако за наглость зятя следовало наказать. 'Только спешить не стоит', - с садистским наслаждением подумал Фёдор и расплылся в доброжелательной улыбке.
- Что, голубки, подустали? Бывает. Может, устроим приём или охоту? Ты же заядлый охотник, Ричи, не так ли?
- Не сегодня, - покачал головой инмарец и глотнул чая.
- Жаль… Утром мне доложили, что к северу от Илиса видели огромного секача. Давай, по-семейному, вдвоём, оседлаем коней и в погоню! Представь: ветер в лицо, схватка, тёплая кровь, бьющая из колотой раны.
Глаза императора затуманились, как у влюблённого, и Ричарда передёрнуло от отвращения. На секунду
