Молли ждала своей очереди, ощущая, что от волнения все внутри сжимается. Прошлой ночью, когда она ляпнула, что Гарри следует жениться на ней и он мягко, но решительно отверг эту безумную идею, она посмотрела в лицо фактам. Им с Гарри лучше оставаться друзьями. Пусть даже порой они срывали друг с друга одежду и целовались до потери сознания.
Пожалуй, это похоже на отношения мужчины с любовницей. Поваляться в постели, посмеяться и… И никаких обязательств.
Если она сегодня победит, его брак с Энн Райордай будет отложен. Но только на год. Придется Энн подождать. А если она проиграет, он поможет ей найти мужа.
Молли вздохнула. Ну почему так получается? Она обречена, если выиграет, и обречена, если проиграет. В любом случае они с Гарри расстанутся. Навсегда. Но они могут оставаться друзьями, утешила она себя, пока один из них не вступит в брак.
Но потом…
Как только эта неделя закончится, она скажет Гарри, что собирается стать его любовницей. Если он пойдет на попятную, как прошлой ночью, она проявит настойчивость и постарается переубедить его поцелуями.
Что ж, не самое худшее решение ее проблем.
Через щель в занавеске она могла видеть Банни, которая вышла на сцену в чрезвычайно открытом, но разорванном платье и присела в реверансе перед мужской аудиторией. Ее встретили свистом и аплодисментами. Свет фонарей мерцал. На шее, запястьях и в волосах Банни сверкали и переливались драгоценности. Никогда еще она не выглядела такой красивой.
Мужчины выжидающе притихли. Но когда Банни открыла книгу и начала читать всем знакомую, забавную историю о длинноносом незнакомце из Страсбурга, раздались смешки.
— «Я дал сегодня обет святителю Николаю, сказал чужеземец, что мой нос останется нетронутым», — прочитала Бан. ни важным тоном, рассмешив всех холостяков, кроме сэра Ричарда.
Он сидел, скрестив руки на груди и выпятив нижнюю губу. И неудивительно. Он сам мог быть героем этой истории.
Когда Банни закончила выступление и вернулась в раздевалку, Молли быстро обняла ее.
— Ты имела в виду сэра Ричарда?
— Да. — Голос Банни перехватило. — Я никогда больше не останусь с ним наедине. Лорд Гарри обещал, что сегодня ночью у двери моей спальни будет дежурить лакей. Он также уведомил сэра Ричарда, что у него есть выбор: спать в конюшне или уехать этим вечером после финала. И еще он заверил меня, что отныне сэр Ричард оставит меня в покое. А на тот случай, если он снова объявится, сэр Гарри собирается научить меня стрелять из пистолета.
— Замечательно! — Молли снова сжала ее в объятиях.
Афина проследовала мимо них на сцену.
— Мне нужна тишина, — прошипела она.
— Извини, — шепнула Молли, переглянувшись с Банни.
Афина, как бы они ее ни ценили; всегда оставалась Афиной.
Та вышла на середину сцены, расправила плечи и, скривив губы, выгнув брови с сатанинским блеском в глазах, превратилась в леди Макбет.
— «Придите, духи…»
Молли не без зависти отметила, что Афина не стала читать свой отрывок по книге, а выучила его наизусть, как и полагалось актрисе. Фонари бросали на ее лицо тени, придавая ей зловещий и безумный вид, а изорванное платье усиливало драматический эффект, особенно когда она принялась метаться по сцене:
— Она производит впечатление одержимой демонами, — прошептала Банни, схватив Молли за руку.
— Посмотри на мужчин, — отозвалась Молли.
Холостяки замерли в потрясенном молчании. Сэр Ричард расслабил свой галстук. Ламли сжался, когда Афина пронеслась мимо него, даже на лице лорда Максвелла отразилось волнение. Он моргнул и хлебнул из своей фляги, когда Афина потребовала:
— «Приди на грудь мою!»
В какой-то момент она скорчила столь устрашающую гримасу, что Хильда нарушила тишину, произнеся вслух:
— Прямо чертовка из ада!
Когда Афина закончила, никто не шелохнулся. Затем лорд Максвелл начал хлопать, к нему присоединились Остальные холостяки, разразившись бешеными аплодисментами — от восторга и, предположила Молли, некоторого облегчения.
Она и сама была рада, что выступление закончилось. Когда спустя минуту Афина вернулась в раздевалку, Молли сглотнула и попыталась сказать «Отлично сыграно», но ее горло перехватило.
— Да, очень… — начала Банни дрожащим голосом и замолкла.
— Это всего лишь я, глупышки, — сказала Афина, — а не леди Макбет.
Но ее губы изогнулись в самодовольной улыбке. Ей явно понравилось, что она всех перепугала.
Общее настроение изменилось, когда на сцену вышла Джоан.
— Она совсем другая сейчас, правда? — сказала Молли, обращаясь к Банни. — В ней нет горечи, ожесточения. Она кажется… умиротворенной.
— Особенно сегодня, — отозвалась Банни. — И она великолепно выглядит.
Платье Джоан было изрезано в лоскуты, представляя собой золотистый каскад, оттенявший ее строгую красоту.
— Я прочитаю отрывок из «Колыбельной юному вождю», — произнесла она звонким голосом и безмятежно улыбнулась слушателям. — Сочинение сэра Вальтера Скотта.
Молли на мгновение замерла, она догадалась, что Джоан выбрала это стихотворение в честь своего сына. Неудивительно, что она никому не сказала, что собирается читать! До последних нескольких дней это была ее тайна.
Джоан опустилась на колени, склонила голову и закрыла глаза. Спустя несколько секунд она открыла глаза и, согнув левую руку, устремила на нее взгляд, словно держала в ней ребенка.
— О! — произнесла Банни, взглянув на Молли со слезами на глазах.
Молли тоже прослезилась.
Джоан начала медленно раскачиваться, читая с листка, который она держала в правой руке:
Мужчины хранили молчание, но по их внимательным лицам было видно, что им нравится прочувствованное выступление Джоан. Ламли даже украдкой вытер щеку носовым платком.
Когда она закончила, раздались бурные аплодисменты. Джоан присела в реверансе, посылая зрителям воздушные поцелуи, и ушла со сцены.
— Это было чудесно! — сказала ей Банни.
Молли сжала ее в коротком объятии.
— Мы так гордимся тобой.
— Спасибо, — улыбнулась Джоан.
Подбежала Афина:
