желает видеть тебя вся полнота нашей Святой Поместной Русской Церкви как в пределах нашего Отечества, так и во всем мире, где рассеяна она и куда простирается каноническая власть Московского и всея Руси Патриарха'. После этого митрополит Алексий вручает Патриарху икону Владимирской Божией Матери и говорит: ' От лица Поместного Собора, приими сердечное поздравление с великим событием единогласного избрания Вашей святыни и наш общий низкий поклон. Не с твоим ли именем связаны все надежды на дальнейшее укрепление жизни церковной и на объединение всех православных русских людей, в рассеянии сущих, в ограде нашей Матери-Церкви? Тебе предстоит быть не только хранителем апостольских преданий, столпом непоколебимым и Православия наставником, но и постоянным молитвенником за нашу великую Родину и ее народ. Быть его христианской совестью и правилом веры для наших пастырей и пасомых. На это мы твердо надеемся потому, что с высоты Патриаршего престола ты будешь управлять Церковью, ' не господствуя над наследием Божиим'... Молясь пред этой святой иконой, пребывай в единении духа с твоими великими предшественниками Святейшими Патриархами Сергием и Алексием'.
Совершается молебен, и Патриарха приветствуют представители автокефальных Церквей - Виллебрандс, Блэйк и др. Многие из них говорят неразборчиво... все устали и никто почти не слушает. Место, где стояли или сидели архиереи, а также другие члены Собора, быстро пустеет. Ухожу и я посреди читаемых приветствий. Уже половина третьего дня, в церкви я провел шесть с половиной часов. Почти афонское бдение!
* * *
Возвращаясь на машине в гостиницу, усталый и голодный, я был всецело под впечатлением богослужения и патриаршей интронизации. Все было, в общем, хорошо, даже чудесно, кроме некоторых отмеченных и неотмеченных промахов в приветствиях. Меня раздражило бесконечное шмыганье фотографов и журналистов во время службы, а также частое надоедливое зажигание и потухание юпитеров. Это действовало на нервы. Вокруг собора и на тротуарах близлежащих улиц толпилось множество народа. Не расходились, ожидая появления новоизбранного Патриарха. Даже отъехав на машине несколько сот метров, я видел улицы заполненные людьми.
Мне нужно было спешить на прием, устраиваемый Св.Синодом по случаю избрания и интронизации Патриарха. Он происходил в той же гостинице 'Россия', в громадном зале, вернее ряде зал, которые объединялись в один, когда устраивались торжества подобные этому. Я зашел к себе в номер, привел себя в порядок и направился через всю бесконечную гостиницу в приемный зал.
Там было полно народу, стоял гул голосов, присутствовало около 850 человек (так писалось в газетах). Кроме членов Собора, зарубежных гостей, было приглашено все московское духовенство, служащие Патриархии и ее 'иностранного' Отдела. Были заметно оживлены Куроедов и Макарцев, мелькали и другие 'деятели' Совета по делам религий. В зале предваряющий главный, за отдельным столом сели представители московской церковной 'оппозиции' протоиерей В.Шпиллер, протоиерей А.Сергиенко и др. Они пригласили меня к себе, но я предпочел пройти в главный зал, где мне было уготовано место. И потом мне было интересно побыть в гуще соборных членов и послушать интересные разговоры, особенно с теми, кого я редко видел. С милейшим о.В.Шпиллером я виделся часто и подумал, что успею с ним обменяться мнениями позже. Кроме всего, я был голоден, с утра ничего не ел, а, посмотрев на стол ' оппозиционеров' я кроме сладких блюд, тортов и фруктов ничего не заметил.
Войдя в главный зал, я стал пробираться к Патриарху, вокруг которого толпилось много народу, чтобы его приветствовать. Куроедов был тоже окружен толпицей; я подумал к нему подойти чтобы поздороваться, но потом решил, что не стоит тратить для этого время, ждать в хвосте. Для 'почетных' лиц Патриарха, Куроедова, иже с ними, митрополитов и зарубежных гостей был накрыт отдельный стол с потрясающими яствами и с именными местами. А все мы остальные, должны были закусывать, стоя перед столами(а ля фуршет), во множестве расставленными рядами и ломящимися от множества блюд.
Никто не начинал есть, ожидали, когда Патриарх кончит здороваться и сядет за стол. Наконец закончились поздравления Патриарха, была прочитана молитва, Патриарх благословил трапезу, 'почетные' сели, а остальные стоя начали поедать обильные блюда. Все были невероятно голодны и некоторое время в зале было тихо, раздавался только звук вилок и ножей. После этого начались тосты и приветствия, которые мало кто слушал, да и трудно их было расслышать, кроме двух первых, Патриарха и Куроедова...
Уже гораздо позже вспоминаю об одном разговоре. Среди приглашенных на банкет встречаю работника 'иностранного' отдела Г.Н. Скобея. Он кончил Духовную Академию, брат его протоиерей, они из священнической семьи из Белоруссии. Был послан в Грецию на богословский факультет, пробыл там два года и вполне прилично изучил греческий язык. Работает сейчас как греческий переводчик при Патриархии, в этом качестве участвовал, во Всеправославных совещаниях. Человек неглупый, побывавший за границей, но очень сдержанный, типичный ученик митрополита Никодима. Разговорились с ним по-гречески.
-' Скажите, - говорит он мне, - что Вы имели в виду, когда сказали вчера на Соборе, что Обращение ко всем христианам- тенденциозный и односторонний документ? Мне это неясно'.
-' Я имел в виду, - отвечаю я, - что в нем подвергаются критике действия американского правительства во Вьетнаме, например, а о подобного рода действиях советского правительства умалчивается'.
-' А какие это такие действия советского правительства?' - спрашивает он.
- ' Например, советская интервенция в Чехословакии!'
- ' Да ведь в Чехословакии происходила борьба двух партий'.
-' Как и во Вьетнаме! Только в Чехословакии, 95% по крайней мере, стояли за Дубчека и были против советского вмешательства', - отвечаю я.
- ' Неужели так много? Я этого не знал...но ведь нужно было защищать социалистический строй, 'наш дружественный лагерь'... он был под угрозой', растерянно пробормотал Г.Скобей.
-' А на что он нужен, этот социалистический лагерь, раз громадное большинство чехов его не хотело? Ведь это только обозлило людей и вызвало анти - русские чувства и надолго. Во всяком случае, интервенция советских войск и введение танков, нанесла тяжкий удар престижу СССР в мировом мнении'. - Со своей стороны я решил отвечать как думаю и не лукавить.
- ' Да, это так, - соглашался Скобей, - я это знаю. Но многие боятся обсуждать это вслух...'
Банкет закончился в шестом часу вечера. В гостинице встречаю члена константинопольской делегации митрополита Транупольского Дамаскина. Он выражает полный восторг моему выступлению на Соборе: ' Среди общей мертвечины и казенщины вдруг раздался Ваш свободный голос. Как бы повеяло благодатью Духа Святого. Вы спасли Собор. Я сидел и думал, неужто так и не найдется человека, который бы сказал правду об этом Обращении. А Вы смогли точно все определить!'
Я поблагодарил, конечно владыку Дамаскина, но подумал про себя' Суть же грецы льстивы даже до сего дне'. Но все- таки хорошо, что сказанная мною правда была услышана 'зарубежными гостями' и станет известна за границей, а это 'важно и на пользу Церкви', невольно вспомнил я слова митрополита Никодима.
Вечер был свободным, и я поехал в гости к своему брату Игорю. Там я рассказал подробности про Собор, прием и передал два билета на завтрашний концерт.
4 июня
В это утро я звонил в 'иностранный Отдел'. Меня беспокоил вопрос о продлении моего паспорта, который кончался во вторник 8 июня. Мне хотелось остаться еще на неделю, поехать в Ригу, куда меня приглашал архиепископ Рижский Леонид. Мне очень хотелось побывать в тамошних женских монастырях, в самой Риге и так называемой ' пустыньке', в 60 километрах от Риги. Как сказал сам архиепископ Леонид' единственные настоящие русские монастыри, существуют сейчас только там'. Да и от других я слышал об этих монастырях много хорошего. Очень мне хотелось побывать в Крыму, Ялте и Никитском Саду, где я провел детство вместе со всей нашей большой семьей, со всеми пятью братьями Кривошеиными. Меня туда очень приглашал в 1969 году епископ Крымский Антоний, но сейчас, когда я заговорил с ним об этом, он смутился и стал как-то отнекиваться. Могу предположить, что он испугался моего выступления на Соборе, а может быть ему самому надо было куда-то ехать по окончанию Собора. Во всяком случае, я решил просить в 'иностранном Отделе' о разрешении поехать в Крым.
Паспорт мой отобрали у меня в 'иностранном Отделе' с самого начала, под предлогом, чтобы хлопотать о продлении и разрешении на визу. Уверяли, что все это пустяки, не стоит и беспокоиться, одна формальность. Да и сейчас Кудинкин, с которым я разговаривал по телефону, меня успокаивал: ' Все будет сделано. В понедельник получите паспорт с продлением визы. Поверьте нам, мы в этих делах имеем опыт'.
Утро пятницы 4 июня, я провел в гостинице, а к трем часам я поехал в гостиницу 'Украина', где
