Да и что на самом деле можно сказать, к примеру, о тюменской проектной фирме «Тандем»? Сколько я ни спрашивал у пермских проектировщиков и строителей — сведений почти нет. Нынешней весной эта «темная лошадка» из Тюмени первый раз приняла участие в конкурсе на разработку проектов капитального ремонта автомобильных дорог Пермского края. Любопытная ситуация: совершенно неизвестная фирма из другого региона впервые приняла участие в таком конкурсе и с ходу обрела весьма неплохие шансы заполучить выгодный заказ на проектные работы — об этом можно было судить по предварительной информации, которая появилась на сайте краевого управления автомобильных дорог.
А вот еще один участник того конкурса на дорожно-проектные работы для Прикамья — институт «Гипроводхоз». Предприятие, вроде бы, достаточно известное. Но автомобильные дороги никогда не были основным профилем работы «Гипроводхоза» — об этом говорит само название института.
Или другой тогдашний претендент на проектирование дорожно-строительных работ: фирма «Уралбумпроект». Еще пару месяцев назад в этом самом «Бумпроекте» в помине, говорят, не было никакого отдела автомобильных дорог. А теперь он уже претендует на победу среди профессионалов-дорожников…
Тут поневоле вспомнишь Геннадия Пищальникова и его единомышленников. Они не так давно решили отказаться от заказов на объекты здравоохранения. Угадать мотивы такого решения, кажется, нетрудно. За проектирование торговых комплексов или офисов крупных предприятий охотно берутся все. И совершенно иное дело — объекты здравоохранения — на них сегодня охотников практически нет. Причина известная: бюджет очень скупо выделяет средства на здравоохранение, а, значит, и на проектах заработать в этой сфере заведомо трудно.
Но у Пищальникова на первом месте оказались совсем другие мотивы. В числе его профессиональных принципов есть такое правило: нельзя браться за работу, которую не сможешь сделать хорошо. А хорошо в его понятии — это самый высокий уровень качества и надежности. То есть хочешь хорошо спроектировать современную клинику — будь добр поспевать за самыми современными технологиями медицины, не упусти, не дай бог, какое-то достижение врачебной науки.
А с другой стороны лечебных учреждений строят сейчас в регионе, прямо сказать, мало. Нельзя же эффективно отслеживать и закладывать в проекты новые медицинские технологии, если речь идёт о редких и единичных объектах. И Пищальников решил, что в подобных условиях с этой задачей лучше справятся в Москве, где есть специализированный проектный институт «Гипроздрав», работающий на всю Россию.
Главным образом по этой причине и решили в институте отказаться от таких объектов. И вдруг мне довелось услышать, как Геннадий Пищальников обменивается мнением с главным инженером института Валерием Беленчуком. Пищальникова тогда пригласил к себе председатель краевого правительства и очень просил о помощи. Объяснил, что помощь нужна не столько правительству, сколько региону в целом: ну, некому больше доверить проектирование крупного медицинского центра. Взялся один подрядчик и провалил дело. Сейчас уже и сроки строительства «горят». Есть опасность, что регион потеряет право на финансирование из федерального бюджета. Спасти положение могут только специалисты самого высокого уровня. Профессионалы с уникальным опытом проектирования подобных объектов. А кто у нас проектировал областную клиническую больницу? А онкологический центр? А институт сердца? Больницы в Лобаново, Лысьве, Юрле? Поликлинику в Кунгуре?
То-то и оно, что все эти проекты сделаны в институте «Пермгражданпроект»…
— Значит, берем на себя проектирование этого центра? — спрашивал директора главный инженер Беленчук. — Будем исправлять чужие ошибки? А нас начнут постоянно подгонять, потому что сроки «горят». И больших денег мы точно не заработаем. Такое, значит, принимаем решение?
Пищальников посмотрел на него с улыбкой:
— А ведь ты, Валерий Васильевич, знал, что мы именно такое решение примем? Знал?
Конечно, знал. Они оба знали, что по-другому не поступят.
Так, видимо, устроены талантливые люди — тот молодой проектировщик в этом совершенно прав.
Глава четвертая
ИСПЫТАНИЕ ДЛЯ СОПЕРНИКА
Аристократы на стройке
ПРОРАБ в карман за словом не полез. Он оторвал взгляд от своих бумаг и ухмыльнулся дружелюбно:
— Громко тарахтит только пустая жестянка.
Так он ответил на мой вопрос о монтажниках лифтов — почему их на стройке не видно и не слышно.
А я думал, он про специфику их профессии скажет. Они ведь появляются на стройке только в определенный момент, когда дом выведен уже почти что под крышу и строители сдают им готовые шахты для лифтов. Потом монтажники работают в этих шахтах — опять в глаза не бросаются.
Но почему тогда свой бригадный вагончик они поставили на отшибе — в самом дальнем углу стройплощадки? Тоже особенность профессии? Или проявление аристократизма?
Это словечко, говорят, произнес парнишка, пришедший работать в бригаду Владимира Старкова. Покрутился один день на монтаже и больше на работу не вышел. Стали его спрашивать, почему сбежал. Тут он и брякнул насчет аристократов. Ожидал, мол, увидеть простых работяг. Которые научат его большие деньги заколачивать. А они его своими принципами воспитывать стали. Аристократы какие-то…
Вот я и решил выяснить, что по этому поводу думает главный инженер пермского дочернего предприятия треста «Союзлифтмонтаж» Виктор Такаев. Он тоже считает этих людей аристократами?
— Конечно. Это рабочая аристократия.
Так он оценивает их профессиональный уровень. Значительную часть монтажных операций бригада выполняет непосредственно в шахте. А туда лишнего работника с собой не возьмешь — тесно очень. Работают обычно втроем, редко — вчетвером. Поэтому владеют многими специальностями. Тот же бригадир Старков — первоклассный электрик. А, кроме того, прошел аттестацию как сварщик. И как слесарь- монтажник. И аттестован в качестве стропальщика. А ещё успешно прошел учёбу в Москве на специальных курсах по электронике.
Но ведь не только это имел в виду тот парень? Его больше сразили принципы Владимира Старкова. Интересно, какие? Старков, представьте себе, совсем не употребляет спиртного. И вовсе не потому, что «Минздрав предупреждает». Просто лет пятнадцать назад Старков решил, что спиртное для культурного человека — это лишнее. А в особо ответственных профессиях — тем более. И решительно избавился от этого лишнего.
А что ещё Старков считает лишним для человека?
— Жадность. Терпеть не могу жадных.
Допустим. Но тот юнец ему не в приятели набивался — учеником монтажника пришел в бригаду. Неужто жадность к деньгам тоже противопоказана в их профессии?
Да, противопоказана, уверен Старков. Они сейчас монтируют лифт, кабину которого будут поднимать и опускать сразу четыре отдельные «нитки» троса. Хотя хватило бы и одной. Но речь о жизни людей. Поэтому большой запас прочности. Плюс другие элементы безопасности. Скажем, особый ограничитель, способный моментально заблокировать движение пассажирской кабины, если она вдруг начнёт опускаться быстрее, чем один метр в секунду. Или специальные ловители, которые в случае чего должны остановить падение лифта.
А в целом этот российский лифт обладает двадцатикратным запасом надежности. Но ведь самая совершенная техника может стать опасной, если смонтирована небрежными руками. Почему он должен
