кинематографа как посредника в усвоении и формировании национальной американской идентичности и, что неудивительно, укрепил американское историческое самовосприятие. Вестерн расширил и обогатил общее понимание национального это-са, реализовав его в рамках соответствующей нарративной традиции.
Никуда не деться от вестерна, поэтому нельзя ускользнуть и от этики, на которой построен вестерн и которая формирует сознание американской публики. Вспомним знаменитую фразу Джона Уэйна в роли Ринго Кида в фильме «Дилижанс»: «Есть вещи, мимо которых невозможно пройти». Он имел в виду жестокие столкновения, вооруженную борьбу, в которой герой фильма убивает всякого, кто стоит на его пути. Расцветом кинематографического и телевизионного героического вестерна стал период, когда национальная безопасность Дмерики держалась на противостоянии коммунистическому злу («империи зла», как говаривал президент Рональд Рейган). В эту эпоху Америка возвела вестерн до глобального уровня, перенеся его на свою международную политику. Когда Америка занималась поисками угрозы, она не могла пройти мимо локальных войн и пограничных конфликтов в странах третьего мира и следовала доктрине, согласно которой насилие было первым и единственным надежным способом разрешения конфликта в международной политике.
Международная политика, основанная на вестерне как мифе и эпической драме, явилась воплощением американского представления о судьбе, предначертанной Америке. Идею «предначертанной судьбы» впервые сформулировал Джон 0'Салливан в своем политическом журнале
«есть право, предначертанное судьбой, заселять континент, который Провидение даровало нам для свободного развития нашей год от года растущей многомиллионной нации. Это право столь же естественно, как право дерева занимать своими корнями и кроной пространство в воздухе и в земле, необходимое для его развития и роста».[55]
Континентальная экспансия Америки была предвестником полного осуществления «предначертанной судьбы», представляющей глобальный смысл будущего господства Америки как главного носителя истины и универсальных человеческих ценностей:
«С рождением нашей нации началась новая история, формирование и развитие небывалой политической системы, отделяющей нас от прошлого и связывающей лишь с будущим. Наблюдая эволюцию прав человека в моральной и политической жизни нации, мы можем уверенно признать, что нашей стране предназначено стать великой нацией будущего…Мы—нация человеческого прогресса;
кто посмеет ограничить наше продвижение вперед? С нами Провидение, и ни одна земная сила нам не сможет помещать…Для выполнения благословенной миссии по отношению к другим странам мира, для которых закрыт свет истины, была выбрана Америка; ее высокий пример разобьет насмерть тирании королей, иерархов и олигархов, принесет светлую весть о мире и доброй воле, там, где несметные тысячи людей ведут существование, вряд ли более достойное зависти, чем существование зверей на лугу. Кто же сможет усомниться в том, что наша страна будет
Оба фрагмента популистских идей 0'Салливана о «предначертанной судьбе» заняли свое место в мифическом пространстве вестерна. Миф построен на историческом опыте культуры и использует ее источники чувств, страхов и желаний; и, как считает Ричард Слоткин, «можно показать, что функцией мифа в этой культуре является предписание для исторических действий и оценочных суждений».[56] Жанр вестерна уверенно шагает в будущее: его родоначальником был фронтир, классическое место действия для оценочных суждений. Тем не менее картина будущего в жанре вестерна рисуется следующим образом: изолированные и отдаленные поселения, находящиеся под постоянной угрозой, их все время терроризируют агенты зла, они появляются под разными личинами, но все они, очевидно, враги настоящей цивилизации. Амбивалентность между потребностью в самосохранении и моральным императивом будущего величия разрешается с помощью все того же универсального для вестерна средства: герой с ружьем, который под влиянием своего нравственного долга быстро хватается за оружие и уничтожает проблему.
Фильм-вестерн вышел за рамки внутреннего американского фронтира. Вестерн провозглашает идею свободы, странствующей и пускающей корни; и там, где пущены корни, земля становится американской. Как и «предначертанная судьба» 0'Салливана, вестерны продолжают быть универсальными кодами, имеющими особый смысл и структурирующими любую легенду. Таким образом, любая борьба добра и зла может быть легко переведена на язык вестерна, все легенды мира могут быть пересказаны в виде вестерна. Поэтому для Голливуда стало типичным переводить «истерны», истории созданные на Востоке, в вестерны. Например в фильме «Жизнь бенгальских улан», снятом в 1935 году, действие происходит на северо-западной границе британской Индии, враг цивилизации — трусливый афганец Мухаммед Хан. Мало того что в образе Мухаммеда легко разглядеть эдакого «индийского индейца», так еще и в 1993 году вышла новая версия этого фильма под названием «Джеронимо», действие которого происходит на американском Западе. Эти два фильма связывает сцена, где члены племени пытают пленного кавалерийского офицера, тема, всегда служившая одним из приемов вестерна.
Идея взаимозаменяемости границы не была создана Голливудом. Ее сформулировал Теодор Рузвельт, 26-й президент Соединенных Штатов, который, будучи также писателем, сам был одним из творцов мифа об американском Западе. Рузвельт опубликовал четырехтомное исследование «Завоевание Запада» (1894– 1896), а также много Других книг, основанных на собственном опыте ведения кpyпнoro фермерского хозяйства в Дакоте в 1883 году.
Как политик, Рузвельт был одним из творцов американской империи, политики расширения идеи «предначертанной судьбы» через Тихий океан по всему миру. Говоря об американском приобретении Филиппин, которое произошло в 1898 году, Рузвельт заявил:
«Всякий довод, относящийся к филиппинцам, относится также и к племени апачи. Любое слово, сказанное об Агинальдо, может быть сказано и про Сидящего Быка. Мир, порядок и процветание сопровождали наше продвижение по индейским землям, таким же будет наш путь на Филиппинах».[57]
Верный сторонник применения практики вестерна в международной политике, Рузвельт заявлял: «Никакой триумф мира не является столь великим, как высший триумф войны».
Американская история на многих уровнях представляет собой военный нарратив. Американская риторика, относящаяся к собственной внутренней границе, была экстерио-ризована как средство для понимания и изменения мира. Законы вестерна легко найти во всех произведениях в жанре «экшн», включая фильмы о войне, проблемой которых интересуется кинокритик издания
«Могло ли быть так, что давняя привычка Голливуда демонстрировать на экране сцены насилия, картины катастроф и разрушений помогла сформировать немедленную реакцию Америки на события 11 сентября, и могло ли это повлиять на представления людей о том, как страна должна ответить на действия настоящих и мнимых врагов? Ответ на первый вопрос: вероятно, да».
Стерритт приходит к «еще более тревожной» мысли:
«Общественные взгляды на возмездие, месть и войну могут являться результатом долгих лет показа фильмов-ужасов и не иметь никакого отношения к мыслям на тему истории и морали».[58] Чтобы взглянуть на историю с иного ракурса, Америке прежде всего потребуется узнать историю всего остального мира, выходящую за рамки принятых в Соединенных Штатах правил, культурных предписаний и оценочных суждений. По сути, как мы убедились в 4-й главе, американская сфера развлечений активно вычеркивает окружающий мир из истории и воссоздает историю мира на более привычном для американцев языке—традиция, установленная Рузвельтом. У Европы иное представление о значении истории и, следовательно, иная социальная философия. Явное переписывание истории—это американская традиция, оскорбляющая чувства европейцев.
«U571»—голливудская сага о Второй мировой войне — апофеоз традиции перекраивания истории на свой лад. В фильме рассказывается об одном из решающих событий войны — захвате немецкого шифровального кода Энигма, являющегося ключом к жизненно важной для союзников информации. Судя по кинематографической версии, союзниками были исключительно американцы. На самом же деле операция по захвату немецкой субмарины и шифровального кода Энигмы была проведена британскими моряками подводной лодки в 1941 году, еще до того как Америка вступила в войну. Если же верить фильму, то это
