«В Японии и теперь, – говорил Кавабата, – во время чайной церемонии в нише чайной комнаты стоит всего один нераскрывшийся цветок» [86, с. 394].
В японской системе аранжировки цветов, построенной на основах дзэн, особое внимание уделяется фактору динамизма: аранжировка должна отражать развитие во времени, его течение или же связь с определенным временем года. С этой точки зрения подбирается и соответствующий материал: полностью распустившиеся цветы, стручки, засохшие листья выражают прошлое; наполовину распустившиеся цветы или зеленые листья – настоящее; бутоны, набухшие почки – будущее. Время года также имеет свою символику: весна – энергичные изгибы веток; лето – распустившиеся лепестки, листья, стебли; осень – редко поставленные тонкие ветки; зима – оголенные ветки.
Букеты цветов и растений для японца – это не только украшение, но всегда что-то значимое, символическое. Сосна и роза символизируют вечную молодость и долгую жизнь, сосна и омото (родея) – молодость и вечность, сосна и пион – молодость и процветание, пион и бамбук – процветание и мир, хаботан (цветы капусты), хризантема, орхидея – радость. Букеты к Новому году и свадьбам составляются из веток сосны, листьев бамбука и цветов сливы. Если слива еще не цветет, используют хризантему и орхидею. В марте на праздник девочек букет составляется из цветов персика, репы и хризантемы, на празднике мальчиков в букете особое место занимает ирис. Все праздничные букеты исключают осенние цветы, листья клена, чайные листья, цветы пурпурного цвета, розу, пионы, нестойкие цветы и сикими (иллиций анисовый, бадьян) – разновидность вечнозеленого растения, которым по традиции украшают алтарь в буддийском храме. На помолвку или на свадьбу в букет не ставят цветы, в названии которых звучит элемент сару, означающий расставание (например, цветок сару-субэри – индийская сирень или сару-ториибара – повой).
Как видим, букеты, с одной стороны, отражают особенности характера японцев, а с другой – формируют этот характер. Включенные в процесс общения, букеты воздействуют на человека.
Если кто-либо, придя в гости, захочет полюбоваться букетом, он должен стать на колени в метре от токонома, слегка наклониться и, рассматривая букет снизу, медленно переводить взор к его вершине. Смотреть на букет сбоку или заглядывать внутрь вазы считается неприличным. Если хочется рассмотреть основание букета, то об этом следует спросить хозяина. Когда гость направляется к букету, хозяин и хозяйка садятся рядом с токонома, обращаясь лицом к гостю. Последний всегда высказывает восхищение, хозяева обычно с поклоном отвечают: «Нам стыдно за нашу скромную поделку».
Даже беглый обзор основных концепций аранжировки показывает, что ведущими принципами здесь выступают простота, асимметрия и кажущаяся незавершенность. Сами букеты вызывают ощущение спонтанности, самопроизвольности, непосредственности. Чтобы овладеть искусством составления таких букетов, требуются годы терпеливой имитации основных канонических приемов, которыми владеют мастера аранжировки. В своей потребности соприкоснуться с красотой японцы не останавливаются ни перед какими трудностями. Они настойчиво и упорно годами тренируют канонические движения, перенимая их у мастеров икебана, и тем самым сохраняют этот вид искусства для грядущих поколений.
7. Чайная церемония
Чайная церемония (по-японски тяною) относится к наиболее самобытным, уникальным искусствам. Она играет существенную роль в духовной и общественной жизни на протяжении нескольких веков. Тяною – строго расписанный ритуал, в котором участвуют мастер чая – тот, кто заваривает чай и разливает его, и те, кто присутствуют при этом и затем пьют. Первый, пишет Н. Т. Фе-доренко, жрец, совершающий чайное действо, вторые – участники действа, приобщающиеся к нему [170, с. 280]. У каждого свой стиль поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и мапе-ру речи. Эстетика тяною, его утонченный ритуал подчиняются канонам дзэн-буддизма. Согласно легенде, опа берет свое начало из Китая со времен первого патриарха буддизма Бодхидхармы.
Однажды, гласит легенда, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и против воли его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вскоре вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой – напиток помогал им сохранить бодрость.
В действительности чайная церемония возникла в Китае задолго до появления буддизма. Согласно многим источникам, ее ввел Лао-цзы. Именно он где-то в V в. до п. э., свидетельствуют сказания, предложил ритуал с чашкой «золотого эликсира». Этот ритуал процветал в Китае вплоть до монгольского нашествия. Позже китайцы свели церемонию с «золотым эликсиром» к простому завариванию подсушенных листьев чайного куста. (Именно этот метод дошел до пас.) Японцы же, удачно избежавшие монгольского завоевания, продолжали культивировать искусство чаепития, дополняя его особыми манипуляциями.
Издавна чайная церемония была непременным атрибутом встреч японских философов и художников. Во время чаепития произносились мудрые речи, читались стихи, рассматривались произведения искусства. При этом тщательно для каждого случая подбирались букеты цветов и специальная посуда для заварки напитка. Постепенно такая процедура захватывала и другие слои общества. В XVI- XVII вв. она стала популярной среди японской аристократии, самураев. Чайная церемония как искусство тяною оформилась в своего рода систему отдыха от будничных забот. В наиболее классической форме она стала совершаться в чайных домиках (тясицу).
Литературные источники указывают, что первый такой домик построен в 1473 г. Чайные домики – тясицу – походили на крошечные бедные хижины восточных мудрецов, они были предельно скромны как по внешнему виду, так и по внутреннему убранству. Непритязательность обстановки создавала высшее ощущение красоты, постичь смысл которой следовало путем философского осмысления реальности. В качестве украшений допускался лишь свиток с философским изречением, картина старинного художника и букет цветов. Устройство тясицу и процедура чаепития были разработаны известными мастерами тяною Дзёо (1503-1555) и Сэнно Соэки (1521-1591), ставшего знаменитым под именем Рикю.
Все известные мастера тяною, Рикю в особенности, были приверженцами дзэн-буддизма. Процедура чайной церемонии и устройство тясицу отражали основные идеи дзэн. Размер комнаты для чаепития (сукия) примерно восемь квадратных метров. Согласно положениям сутр, в помещении подобного размера однажды смогли поместиться восемьдесят четыре тысячи учеников Будды. Эта аллегория имеет в своей основе теорию буддизма, отрицающую наличие у истинно «просветленных» веса и объема тела. Создатели тясицу, по-видимому, предполагали возбуждать ассоциации буддийского толка уже фактом пребывания в тесной каморке. Такие ассоциации усиливались полумраком, который создавался слабым светом из небольшого окна под самым потолком и отражением света от стен, отделанных темно-серой глиной. Все это вызывало у гостей ощущение приятного уединения в тени.
Для полного наслаждения, утверждает писатель Д. Та-нидзаки (1886-1965), японцу нужен «некоторый полумрак, предельная чистота и такая тишина, чтобы ухо различало даже комариное пение» [166, с. 97]. Японцы всегда, повествует Танидзаки Дзюньитиро, стремятся к тени. «Наши гостиные, – объясняет он, – устроены так, чтобы солнечные лучи проникали в них с трудом. Не довольствуясь этим, мы еще более удаляем от себя лучи солнца, пристраивая перед гостиными специальные навесы либо длинные веранды. Отраженный свет из сада мы пропускаем в комнату… стараясь, чтобы слабый дневной свет только украдкой проникал к нам… Мы предпочитаем этот… полумрак всяким украшениям – на него никогда не устанешь любоваться» [166, с. 112]. Оборудование интерьера классических тясицу в полной степени соответствовало эстетическим канонам и национальному характеру японцев, стремящихся к достижению внутренней гармонии. Подготовка к такому настроению начиналась еще на подходе к тясицу.
Со времен Рикю чайный домик окружают небольшим садом. Сад, по мнению «мастера чая», должен способствовать нарастанию особого настроения, без которого церемония оказывалась бы бессмысленной. Вступление на выстланную крупным камнем дорожку, ведущую к тясицу, означает начало первой стадии медитации: вступивший оставляет в этот момент все свои мирские заботы и сосредоточивается на предвкушении ожидающей его церемонии. По мере продвижения к тясицу сосредоточенность усиливается, а медитация переходит во вторую фазу. Этому способствует старый фонарь, слабо освещающий дорожку в вечерние и ночные часы, камень-колодец (цукубаи), в выдолбленном углублении хранящий воду для
