неподходящие моменты его образ преследовал ее, он даже снился ей, когда она была в Мексике. Это повергло ее в глубочайшее уныние, так как сны ей неподвластны, а ей очень нравится держать себя в руках, особенно когда дело касается мужчин.
С бутылкой вина он был неотразим в легком сером костюме, рубашке и тщательно подобранном галстуке. Все вещи дорогие, со вкусом подобранные, и на нем они смотрелись эффектно.
— Можно войти?
— Я чищу рыбу, — ничего не значащим тоном отозвалась она.
— Значит, войти нельзя? — Он поднял руку с бутылкой. — Великолепное, с букетом, напоминающим о лесе, терпкое марочное вино. К сырой рыбе ничего лучше и не придумаешь.
Босой ногой она толкнула дверь, и та приоткрылась еще чуть-чуть.
— Как видите, я не ждала гостей, но раз уж пришли, входите.
Он наклонил голову.
— Благодарю вас.
Охваченная смятением, Флора закрыла за ним дверь. Сердце колотилось, как бешеное.
— Что вас привело?
Может, он все еще пытается выяснить, имеет ли она отношение к загадочному судебному иску. Думает, что с помощью вина и обаяния ему удастся добиться того, чего не смог добиться гневом и запугиванием?
— Мне бы хотелось послушать, как вы съездили в Мексику. Посмотреть фотографии, они меня очень интересуют.
Неужели? Внезапно ее осенило. Да он, наверное, еще раз проверяет, правду ли она сказала насчет командировки в Мексику и не был ли рассказ о ссоре с Шоном вымыслом.
— Вы что, на самом деле хотите убедиться была ли я в командировке?
— Вы бы, наверное, не стали мне лгать, не так ли? — вкрадчиво спросил он.
— Нет, не стала бы! Как продвигается слушание дела в суде?
Едва она произнесла эти слова, как поняла, что допустила большую ошибку. Его лицо стало каменным, а глаза — холодными как лед. По спине пробежали мурашки. Он так долго и внимательно смотрел на нее, что ей показалось, будто минула целая вечность.
— Если вам, Флора, что-нибудь известно об этом деле, — тихо, зловеще проговорил он, — лучше скажите мне сейчас.
Ее охватил гнев. У него нет никакого права входить к ней в дом и так с ней разговаривать. Она ничем не заслужила такого отношения к себе, а потому, смело глядя на него, ответила:
— Я уже говорила вам раньше и повторяю сейчас, я не лгу. Я ничего не знаю об этом иске. Кроме того, не люблю, когда мне не доверяют. — Она еще сильнее сжала полотенце. — Не знаю, что вам от меня надо и зачем выявились сюда, но теперь, мне кажется, вам следует уйти.
Усилием воли она заставила себя смотреть ему в глаза. Наступило молчание.
Интересно, подумала она, слышит ли он, как стучит ее сердце.
— Прошу прощения, — наконец произнес он, не сводя с нее глаз.
Теперь у него был не то чтобы холодный, скорее усталый вид. Флора не знала, что сказать, и не была уверена, что он искренне просит его извинить.
— По-моему, вам нужно рассказать мне об этом иске.
— Не могу, — сказал он тоном, не допускающим возражений, и поднял бутылку вина. — Давайте выпьем и забудем об этом.
Она принялась комкать полотенце.
— Не знаю, можно ли взять и забыть об этом. Вы мне не доверяете, а я даже не имею понятия, в чем дело. Вы должны мне все объяснить.
— Мне понятно ваше состояние, но я не вправе заводить разговор на эту тему. — Дэн бросил на нее взгляд, в котором теперь уже не было ни гнева, ни недоверия. — Если я обидел вас, извините.
Флора смутилась.
— Ну ладно, извинения принимаются, — решилась она после недолгого колебания и направилась на кухню.
— Вам понравилось в Мексике? — идя следом, спросил он.
— Для фотожурналиста там настоящий райский уголок. — Взмахом руки она указала на стул. — Садитесь. Мне надо дочистить рыбу, ее нельзя так оставлять.
— Конечно, нельзя.
Не став садиться, он встал рядом и посмотрел на окуней, два из которых были уже аккуратно разделаны. Две оставшиеся рыбины пока лежали целехонькие, глядя в пространство остекленевшими глазами.
— Откуда они у вас?
— Поймала в реке. Сегодня утром ходила на рыбалку. Я обожаю удить рыбу и смотреть, как восходит солнце.
— А теперь вы чистите рыбу и готовите из нее филе. Меня это впечатляет.
— В этом нет ничего сложного, стоит только научиться. Я люблю есть рыбу, к тому же, если ловлю сама, это обходится дешевле. Вас это коробит?
Дэн расхохотался.
— Нет, отнюдь. Вы позволите мне дочистить эту двоицу, а сами тем временем нальете себе и мне по бокалу вина?
Он ослабил узел галстука, а Флора скептически посмотрела на него.
— Вы умеете разделывать рыбу?
— Умею. Честное слово.
Сняв пиджак, Дэн закатал рукава.
Она бросила взгляд на его загорелые руки. Она не могла себе представить, чтобы мужчина, у которого такие холеные руки, когда-либо дотрагивался до сырой рыбы. До золотых авторучек — да. До хрустальных бокалов — конечно. До надушенных женщин — без сомнения. А вот что касается сырой рыбы… Зачем он пытается ввести ее в заблуждение? Мистер Монтана — влиятельный бизнесмен, владелец известной всему миру компании — не из тех мужчин, которых можно встретить в перестроенном коровнике за разделкой окуней, выловленных из реки.
Однако, взяв чайное полотенце, мужчина заткнул его за пояс и выхватил нож из ее ослабевших рук. Затем, взяв несчастную рыбу за хвост, бросил ее на разделочную доску и, ведя нож от головы, сделал небольшой надрез вдоль спинного хребта.
Увидев, как ловко он орудует ножом, Флора избавилась от всяких сомнений. Мистер Дэн Монтана знает, как разделывать рыбу для филе.
— Где вы этому научились? — спросила она.
— Там же, где учился резать курицу и забивать барана.
— На ферме?
Он усмехнулся.
— Да, наверное, можно сказать и так.
Раздался телефонный звонок. Она взяла трубку и услышала радостный голос матери. Она приглашала ее на воскресный обед и сообщала, что получила открытку от Рокки.
— В следующем месяце приедет домой! — возбужденно воскликнула мать. — Написал, что с девушкой. Здорово, правда?
— Просто блеск! Наверное, у него с ней серьезно.
Рокки не так много времени проводил в Виргинии и всегда один приезжал домой. У него были подруги: он обаятелен, склонен к риску, у него своя яхта под парусом, а белокурые кудри и приятная внешность привлекали к нему внимание многих женщин. Но он никого из них никогда не привозил домой.
— Может, теперь, когда у него появилась женщина, он хоть немного остепенится, — с надеждой в голосе сказала мать, но тут же рассмеялась над собственной наивностью. — Ты можешь представить, чтобы он обосновался на суше, стал хозяином собственного дома и отцом двоих ребятишек?
