эти самые основатели, но без Яги тут явно не обошлось. Во-первых, она входила в их число, а во-вторых, ей это было только на руку. Всем известно, что Кощей давно, прочно и, что самое главное, безнадежно, влюблен в нее, что упрощало процесс манипулирования им. Особенно учитывая то, что у Яги от Кощея есть сын, которого я, как и многих других своих родственников не видел. Знаю только, что зовут его Казимир, что ему уже более тысячи лет, что он единственный сын Яги, остальные семеро - девочки, точнее, уже женщины и что с семьей он не общается уже на протяжении семи сотен лет. Что уж там у него с родителями произошло неизвестно, но факт остается фактом, довольно долгое время Яга именно с его помощью чаще всего добивалась от любовника того, чего хотела. Общедоступным фактом является так же то, что Кощей своего сына обожал, что в его уходе он до сих пор винит Ягу, но несмотря на это они сохраняют довольно-таки дружественные отношения и только благодаря ему наша семья все еще считается с Ягой. Вот такие у нас здесь запутанные отношения, настоящий кладезь для сценаристов мыльных опер.
- Дим, хватит думать, жуй давай, - окликнула меня Вера, пододвигая поближе ко мне тарелку с супом. - Черт его знает, что он от нас хочет, можем и до вечера в Лицее застрять. Тебе-то весело будет, а мне, как всегда, сидеть и ждать, пока обо мне не вспомнят и милостиво не отошлют домой.
Пришлось, торопливо жуя, давясь и обжигаясь, доедать суп, так как я уже знал, что Вера шутит редко, а мысль остаться на весь день голодным меня немного пугала. Как-никак, а мне всего семнадцать лет, у меня молодой растущий организм, постоянно нуждающийся в еде, и даже если сейчас я не очень голоден, то через пару часов оголодаю. Однако доесть мне все же не дали. Из гостиной донесся громогласный голос Кощея:
- Вера!
Девушка горестно вздохнула, возвела очи горе и направилась к зеркалу. Уж не знаю, чего уж он ей там наговорил (но догадываюсь), но вернулась она очень раздраженной. Сердито пнув табурет, на котором сидела несколько минут назад, она устало посмотрела на меня и, явно передразнивая своего собеседника, произнесла:
- 'Вера, вы опоздали!' - она фыркнула и уже своим голосом продолжила: - И это учитывая то, что он сам приказал явиться к нему в три часа, а сейчас только десять. Ты уже готов? Замечательно, нас внизу ждет коляска. Хотя я бы предпочла пешком, но Кощей есть Кощей, с ним спорить опасно.
До Лицея мы добрались за считанные секунды, кучер оказался прирожденным Шумахером, а о том с какой скоростью он мчал по городу, я лучше умолчу. Удивляться тому, как он при этом не загнал бедного коня, я не стал. Этот конь, мчась без остановки несколько суток, мог загнать седока, а уж никак не наоборот. Слегка покачиваясь, я вылез из двуколки и помог спуститься Вере. Повозка умчалась, оставив нас одних перед закрытыми вратами. Моя спутница дала мне время прийти в себя и только потом, ухватившись двумя руками за огромных размеров молоток, несколько раз ударила по створке врат. Я не услышал ни звука, однако нам очень быстро открыли. За калиткой стоял высокий мужчина в белой мантии, у него были длинные волосы, связанные сзади черной лентой. Такая же лента, только из более плотного материала, закрывала его глаза.
- Прием документов... - но Вера не дала ему закончить. Стоило ей сделать шаг по направлению к нему, как мужчина побелел как полотно, поднес трясущуюся руку к горлу и хрипло произнес: - Добрый день, Вера, проходите...
В тот день, когда я прибыл в Мир, мне показалась немного странным поведение людей, но я отнес это на свой счет, и, впервые став свидетелем тому, как они реагируют на Веру, я искренне удивился и даже немного испугался. Вера хмыкнула, слегка подтолкнула меня вперед и прошла следом:
- Привыкай, тебе со мной еще целое лето жить, - а когда мы отошли чуть подальше, тихо добавила: - Физически он слепой, но научился смотреть магическим взором, так что неудобства не испытывает. Почти... я на него влияю гораздо сильнее, чем на остальных. Хрен его знает почему...
Я сделал вид, что ничего не слышал. Сказать мне нечего, так что не стоит усложнять ситуацию. Так в полном молчании мы пересекли пустынный двор, нырнули под арку и вышли в сад. Именно здесь я впервые и увидел Лицей. Скажу сразу, я довольно долгое время изучал те фэнтезийные романы, авторы которых рассказывают как раз о магических школах, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, что меня ожидает. Но все равно оказался не готов к тому, что предстало перед моими глазами. Невероятных размеров скала, отвесная и гладкая, словно кто-то специально ее обстругал, как какую-то деревяшку. Вершина ее терялась в облаках, еще одни ворота, только уже железные, преграждали путь внутрь, к ним вела широкая каменная лестница. От всего этого веяло такой силой, властью и монументальностью, что сразу становилось понятно, что здесь живет по настоящему великий чародей. Воспоминание о том, что сейчас в замке размещается Лицей, затерялось где-то в глубинах моего мозга.
- Эй, - окликнула меня Вера, которая уже успела добраться до лестницы, в то время как я застрял под аркой, - идем. Потом насмотришься, тебе здесь еще четыре года зимовать.
Я встряхнул головой, приводя мысли в порядок, и бросился за ней. Встреча с Кощеем отошла для меня на второй план, однако девушка права, я здесь буду жить. Так что надо хотя бы узнать, как выглядит замок внутри.
Несмотря на всю свою кажущуюся тяжесть и величину, ворота открылись легко и без зловещего скрипа. Вера шла чуть впереди, я слегка отстал, шел, запрокинув голову. Место, где мы очутились, переступив порог, нельзя было назвать холлом. Огромная зала, метра четыре высотой, толстые колонны и титаны, подпирающие расписной потолок. Множество маленьких дверей, некоторые с первого взгляда и не заметишь, а другие просто бросаются в глаза, и две витые лестницы, без перил, ступени висят в воздухе, что придает самому залу, несмотря на всю его громоздкость и тяжесть, некоторую воздушность. Окна отсутствуют как таковые, но светло как днем, при этом свет мягкий, теплый и время от времени меняющий цвета.
Я вздохнул, понимая, что жить я здесь не смогу, буду чувствовать себя экспонатом музея, где ничего нельзя трогать и даже пыль сдувать запрещается. В этот момент, словно специально, чтобы доказать мне обратное, Вера, крикнув:
- Ложись, - упала на пол.
У меня, в отличие от нее, реакция не настолько хорошая, я не успел даже сообразить, что происходит, как над моей головой пролетел блестящий шарик в мой кулак размером, ударился об одну из колонн, и разлетелся на миллионы брызг. А я остался стоять. Мокрый, как ... как... я посмотрел на незнакомку, являющейся виновницей всего происшедшего. Откуда я знаю?! Да потому, что в зале никого кроме нас и ее не наблюдалось. Невысокая, симпатичная, волосы заплетены в мелкие косички, одета свободную блузку с короткими рукавами и черную юбку. Она стояла, закрывая руками рот, и было непонятно, то ли она в ужасе ждет моей реакции, то ли из последних сил сдерживает рвущийся наружу смех. Наконец ей удалось с собой справиться, она подскочила ком мне, при этом чуть не споткнувшись о Веру:
- Простите, пожайлуста, я не думала... не хотела...я тренировалась, а тут вы... в это время у нас обычно здесь пусто, поэтому я ... - говорила она очень не связно, сумбурно и так громко, что у меня аж в ушах зазвенело.
В этот момент все двери, ведущие в зал, практически одновременно распахнулись, и в зал хлынуло огромное количество народу. Девушка в очередной раз извинилась и убежала, почти мгновенно затерявшись в толпе. Я негромко выругался и наклонился, чтобы помочь Вере подняться. Вокруг творилось нечто невообразимое. Толпа народу, разных возрастов и мастей. Кто-то шел, уткнувшись в книгу, кто-то левитировал, кто-то громко возмущался чем-то, кто-то бежал, кто-то просто уселся на пол, разложил вокруг учебники и занялся подготовкой к экзаменам. Зал не просто наполнился звуками, он ожил. Титаны вскинули головы, стали играть мышцами, словно красуясь, перед ученицами и профессоршами, которые, впрочем, их вообще не замечали. Как и Веру. Ее множество раз толкнули, пихнули, несколько раз на нее чуть не наступили, и никто даже не подумал перед ней извиниться. Но и она этого словно не замечала, только поморщилась, схватила меня за руку и начала пробираться сквозь толпу к одной из двух лестниц.
Прошло несколько минут, мы с Верой с большим трудом добрались до четвертого этажа, когда перемена, наконец, закончилась. Народ исчез так же быстро, как и появился. Вот только что рядом стояло с полсотни человек, моргнул - и их уже нет. Я повернулся к Вере.
