Лондонские тайны

Гарри заскрипел зубами.

– Мы ведь не ошиблись, не так ли?

– Нет, – неохотно признал Гарри.

– Отлично. Потому что нам очень важно, чтобы вы также приглядывали и за ней.

Гарри не смог скрыть неудовольствия.

– Для вас это проблематично?

– Конечно, нет, сэр, – ответил Гарри, поскольку они оба понимали, что вопрос был чисто риторическим.

– Мы не подозреваем, что леди Оливия находится с ним в сговоре, но мы считаем, что, принимая во внимание хорошо запротоколированнуые способности принца к соблазнению, она может попасть под его дурное влияние.

– Вы запротоколировали его способности к соблазнению, – повторил Гарри. Он даже представлять себе не хотел, как это могло быть сделано.

И снова неопределенный взмах руки в ответ.

– У нас свои приемы.

Гарри хотел было сказать, что если принцу удастся соблазнить и увезти леди Оливию, то Англия от этого только выиграет, но что–то его остановило. Неуловимая вспышка памяти, возможно, что–то в ее глазах…

Какой бы она ни была, она этого не заслуживает.

Однако[i]…

– Мы надеемся, что вы убережете леди Оливию от неприятностей, – произнес Уинтроп.

[i]Она ведь шпионила за ним!

– Ее отец – человек с положением…

Она говорила, что любит оружие. И… не болтала ли ее горничная чего–то о беседах по– французски?

– В свете ее знают и любят. Если с ней что–нибудь случится, разразится непоправимый скандал…

Но она же не могла знать, что Гарри работает на военное министерство! Никто не знал, что он работает на военное министерство. Для всех он был просто переводчиком.

– Мы не сможем вести наблюдение, если скандал привлечет общественное внимание. – Уинтроп, наконец, остановился. – Вы понимаете, о чем я?

Гарри кивнул. Он, конечно, не считал, что леди Оливия – шпионка, но его любопытство было задето. И потом, если окажется, что он ошибся, он же будет чувствовать себя полным идиотом!

***

– Миледи.

Оливия оторвалась от письма Миранде. Она как раз раздумывала, рассказывать ли ей о сэре Гарри. Оливия не представляла себе, с кем еще она может (и захочет) этим поделиться, но история, изложенная на бумаге, теряла всякий смысл.

Оливия не была уверена, что эта история вообще имела хоть какой–то смысл.

Она подняла глаза. В дверях стоял дворецкий с серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка.

– Посетитель, миледи.

Она взглянула на часы на каминной полке. Немного рановато для посетителей, а ее мать до сих пор не вернулась из поездки по магазинам за шляпками.

– Кто это, Хантли?

– Сэр Гарри Валентайн, миледи. По–моему, он снимает дом к югу от нас.

Оливия медленно опустила карандаш. Сэр Гарри? Здесь?

Почему?!

– Вы его примете?

Оливия не понимала, почему он спрашивает. Если сэр Гарри стоит в холле у парадной лестницы, он фактически может видеть, как Хантли с ней разговаривает. А значит, невозможно сказать, что ее нет дома. Она кивнула, сложила вместе листы своего письма, убрала их в ящик и поднялась, чувствуя, что предпочитает встретить его стоя.

Через несколько секунд он показался в дверях: как обычно, весь в черном, с небольшим свертком в руках.

– Сэр Гарри, – весело прощебетала она. – Какой сюрприз.

Он кивнул в знак приветствия.

– Я всегда стараюсь быть хорошим соседом.

Она кивнула в ответ, настороженно наблюдая за его приближением.

Она даже представить себе не могла, что могло заставить его прийти. Он был чрезвычайно недружелюбен с ней накануне, в парке, да и сама она, по правде говоря, вела себя ничуть не лучше. Она не могла вспомнить, когда в последний раз обращалась с кем–то настолько грубо, но у нее было оправдание: она смертельно боялась, что он снова начнет ее шантажировать, и что на этот раз речь пойдет о чем– нибудь гораздо опаснее танца.

– Надеюсь, я не помешал? – спросил он.

– Ничуть, – она жестом указала на стол. – Я писала письмо сестре.

– Не знал, что у вас есть сестра.

– Жене моего брата, – исправилась она. – Но мне она как сестра. Я знаю ее всю свою жизнь.

Он подождал, пока она сядет на диван, потом уселся в египетское кресло прямо напротив нее. Казалось, ему очень удобно. Оливию это удивило. Она ненавидела сидеть в этом кресле.

– Я принес вам вот это, – сказал он, протягивая ей сверток.

– О, спасибо.

Оливия неловко взяла пакет. Она не хотела никаких подарков от этого человека и уж подавно не доверяла мотивам, заставившим его сделать этот подарок.

– Откройте, – поторопил он.

Обертка была простая, пальцы у Оливии дрожали – оставалось надеяться, не настолько сильно, чтобы он это заметил. Узелок она сумела развязать лишь после нескольких попыток, но, в конце концов, ей все же удалось развернуть сверток.

– Книга, – с легким удивлением констатировала она.

По весу и форме пакета было понятно, что больше ничего там лежать не может, и все же… Выбор очень странный.

– Цветы может принести кто угодно, – заметил он.

Она перевернула книгу – когда Оливия развернула обертку, заглавие оказалось внизу – и прочла.

«Мисс Баттерворт и Безумный Барон». Вот теперь она действительно удивилась.

– Вы принесли мне готический роман.

– Черный готический роман, – уточнил он. – Мне показалось, что Вам должны нравиться подобные вещи.

Она посмотрела на него, оценивая это замечание.

Он посмотрел на нее, будто напрашиваясь на вопрос.

– Я почти не читаю, – пробормотала она.

Он приподнял одну бровь.

– То есть читать я умею, – уточнила она, чувствуя, как внутри быстро вскипает раздражение – как на себя, так и на него. – Просто я не получаю от этого удовольствия.

Его бровь не опустилась.

– Мне не следует рассказывать о подобных вещах? – дерзко спросила она.

Он медленно улыбнулся и выдержал мучительно–долгую паузу.

–Вы сперва говорите, а потом думаете, не так ли?

– Как правило, – призналась она.