Лондонские тайны

слово «перспектива».

– Довольно близко, – ответил Гарри, хотя был с ней абсолютно согласен. – Продолжайте.

Она помотала головой, но послушалась.

– Конечно, она могла укрыться от непогоды в своей комнатушке, но оконные рамы тряслись с таким грохотом, что ей, совершенно очевидно, не удастся этим вечером обрести ни минуты покоя. Скорчившись на узкой, холодной постели, она та–та–та, подождите, я сразу начну с интересного места.

– Так нельзя, – укорил он.

Она подняла «Мисс Баттеруорт» над собой.

– Можно. Книга–то у меня.

– Так киньте ее мне, – вдруг предложил он.

– Что?

Он слез с подоконника на пол и высунулся в окно.

– Кидайте ее мне.

Она явно сомневалась.

– А вы сумеете ее поймать?

Он принял вызов.

– Если вы сможете ее бросить, я сумею ее поймать.

– О, я–то смогу ее бросить, – ответила она оскорбленно.

Он прыснул.

– Никогда не встречал девушки, умеющей это делать.

Тут она зарычала, и только благодаря молниеносной реакции, отточенной годами военной службы, ему удалось извернуться и поймать книжку.

Благодарение Богу. Он никогда не простил бы себе, если бы не смог с этим справиться.

– В следующий раз попробуйте кидать не так сильно, – проворчал он.

– А в чем тогда удовольствие?

Забудьте «Ромео и Джульетту». Это гораздо больше напоминает «Укрощение строптивой». Он посмотрел вверх. Она подтащила поближе кресло и теперь сидела у окна с выражением преувеличенного терпения на лице.

– Вот мы где, – объявил он, найдя место, где она остановилась. – Скорчившись на узкой, холодной постели, она не могла не вспоминать о событиях, приведших ее в столь унылую ночь в столь унылое место. Но наша история, мой дорогой читатель, начинается не здесь.

– Ненавижу, когда автор так поступает, – объявила Оливия.

– Тссс. Нам следует начать с начала, то есть не с того дня, когда мисс Баттеруорт прибыла в Тиммервелл–холл, и даже не тогда, когда она приехала, в Фитцжеральд–палас, бывший ее домом до Тиммервелл–холла. Нет, нам следует начать в тот день, когда она родилась, в яслях…

– В яслях! – взвизгнула Оливия.

Он хитро улыбнулся.

– Я просто проверял, слушаете ли вы.

– Мерзавец.

Он усмехнулся и продолжил чтение.

– … в тот день, когда она родилась в маленьком домике в Гемпшире, окруженном бабочками и розами, ровно за день до того, как город опустошила эпидемия оспы.

Он посмотрел вверх.

– Нет, не останавливайтесь, – подбодрила она. – Как раз становится интересно. Что за оспа там была, как вы думаете?

– А вы черствая барышня, знаете ли.

В знак согласия она склонила голову набок.

– Меня просто завораживают эпидемии. С самого детства.

Он быстро проглядел остаток страницы.

– Боюсь, вы будете разочарованы. Автор не дает никаких медицинских описаний.

– Может, на следующей странице? – с надеждой спросила она.

– Я продолжаю, – объявил он. – Эпидемия унесла ее обожаемого отца, но чудесным образом пощадила младенца и его мать. Среди погибших также оказались ее бабушка с материнской стороны, оба дедушки, три двоюродных бабушки, два дядюшки, сестра и троюродный брат.

– Вы снова смеетесь надо мной, – обвинила она.

– Нет! – возразил он. – Клянусь, здесь так и написано. На них там, в Гемпшире, просто мор какой–то напал. Не швырни вы в меня книгу, вы сами могли бы убедиться.

– Никто не может писать так кошмарно.

– Похоже, у некоторых получается.

– Просто не знаю, что хуже, автор, написавший этот бред, или мы, читающие его вслух.

– А я получаю огромное удовольствие, – провозгласил он.

Он и, правда, наслаждался. Все это было совершенно невероятно: он сидит на собственном окне и читает умопомрачительно плохую новеллу леди Оливии Бевелсток, самой популярной светской девушке. Но ветерок был свеж и ласков, а он весь день до этого провел взаперти. И иногда, когда он смотрел вверх, то видел, как она улыбается. Не потому что смеется над ним, хотя и это тоже случалось. Нет, те улыбки, что подобно электрическим разрядам прошивали его тело, расцветали на ее лице тогда, когда она не знала, что он за ней наблюдает, а просто наслаждалась моментом и улыбалась ночи.

Оливия была не просто хорошенькой, она была прекрасна, такие лица — сердцевидные, с идеальной, словно фарфоровой кожей — сводят мужчин с ума. А ее глаза… женщины готовы убить за такой цвет – за эту изумительную васильковую синеву.

Она была прекрасна и знала это, но не использовала свою красоту как оружие. Красота была просто ее частью, такой же естественной, как две руки, две ноги и двадцать пальцев.

Она была прекрасна, и он хотел ее.

Глава 12

– Сэр Гарри! – позвала Оливия, вставая.

Она оперлась на подоконник, вглядываясь сквозь темноту в его окно, где он темным силуэтом выделялся на фоне света. Он так неожиданно замер…

При звуках ее голоса он очнулся, посмотрел вверх на ее окно, но не прямо на нее.

– Простите, – пробормотал он и быстро опустил глаза на страницу, разыскивая, где остановился.

– Ничего страшного, – успокоила она. Он и, правда, выглядел несколько странно, как будто только что съел что–то неподходящее. – С вами все в порядке?

Он поднял на нее глаза, и вдруг – право же, это было почти невозможно описать, или даже понять – вдруг это случилось. Глаза их встретились, и, несмотря на темноту, на невозможность видеть их цвет, этот теплый, густой шоколадный оттенок – она все поняла. И почувствовала. И у нее перехватило дыхание. Она просто потеряла способность дышать. И равновесие тоже. Она плюхнулась обратно в кресло и мгновение сидела, удивляясь сумасшедшему стуку собственного сердца.

Он всего–навсего посмотрел на нее.

А она… она…

Упала в обморок.

О Господи, да он наверняка решил, что она совершенно ненормальная. Она никогда в жизни не падала в обморок, и даже… о, хорошо, она не то, чтобы по–настоящему упала в обморок, но ощущения были именно