– Оливия! – воскликнула леди Ридланд и бросилась к дочери. Оливия, до сих пор не проронившая ни слезинки (во всяком случае, не при Гарри), разрыдалась у матери на руках.
Гарри оперся о стену. У него кружилась голова.
– С вами все в порядке?
Гарри моргнул. Принц Алексей стоял тут же и смотрел на него с явным беспокойством.
– У вас кровь.
Гарри опустил глаза. Оказывается, он держится за плечо. Он даже не заметил, как за него схватился. Гарри поднял руку и посмотрел на кровь. Странно, ему совсем не больно. Может, это чье–то чужое плечо?
Колени у него стали ватными.
– Гарри!
И тут накатила… не чернота, нет. Почему интересно, когда человек теряет сознание, все говорят, что в глазах «темнеет»? Все становится красным. Или зеленым.
Или…
***
Два дня спустя.
Оливия на минутку прекратила размышлять и отпила глоток чаю, который заботливые родители прислали ей в комнату вместе с огромным подносом бисквитов. Нет, правда, с чего начать подобный список? Может, с «оказаться без сознания» (похоже, это произошло с помощью какой–то пропитанной в наркотическом веществе тряпки, так ей сказали)? А как можно забыть кляп, или связанные ноги и руки?
О! Еще нельзя пропустить «принимать горячий чай из рук мужчины, ответственного за все вышеописанное». Этот пункт угрожал ее чувству собственного достоинства больше, чем любой другой, он будет венчать список.
Оливия очень дорожила чувством собственного достоинства.
Так, поглядим, что еще… «Наблюдать и слышать, как вышибают дверь». Ей это совершенно не понравилось. И еще выражение на лицах родителей, когда ее, наконец, доставили под их опеку – на них, безусловно, читалось облегчение, но такому облегчению неизбежно предшествовал соответствующий по силе ужас, а Оливия не желала, чтобы кто–то из ее близких еще когда–либо испытал нечто подобное.
А самым ужасным, видит Бог, было смотреть, как Гарри оседает на пол в кабинете у посла. Она и понятия не имела, что в него попали при стрельбе. Как она умудрилась не обратить на это внимания? Она так горько рыдала у матери на руках, что даже не заметила, как Гарри вдруг смертельно побледнел, или что он держится за плечо!
Она думала, что испытывала жуткий страх во время их бегства по коридорам, но ничто –
Владимир оказался прав. Как он и обещал, Гарри поднялся на ноги уже на следующий день. Он пришел к ней с визитом во время завтрака и наконец–то все ей объяснил – почему не мог рассказать ей, что говорит по–русски, чем он на самом деле занимался у себя в кабинете, пока она за ним следила, и даже зачем он пришел тогда к ней в гости с «
Вместе с чаем и омлетом ей пришлось переварить довольно много информации.
Но она выслушала и поняла. И теперь все, наконец, встало на свои места, все «хвосты» аккуратно подвязаны. Посла арестовали, его помощников тоже, включая седого похитителя. Принц Алексей прислал официальное письмо с извинениями от имени всего русского народа, а Владимир испарился, как и обещал.
И она не видела Гарри уже больше суток. После того завтрака он ушел, и ей казалось, что он непременно придет опять, но…
Ничего.
Она не волновалась. И даже не беспокоилась. Но все же это было странно. Очень странно.
Она отпила еще глоток чаю и поставила чашку на блюдце. Потом водрузила все это на «
А ей вовсе не хочется ее читать. Во всяком случае, без Гарри.
И в любом случае, она еще не дочитала газету. Она прочла последние страницы, и теперь ей не терпелось добраться до более серьезных новостей в начале. Ходят слухи, что месье Бонапарт чрезвычайно болен. Оливия не думала, что он уже умер – подобную новость напечатали бы на первой странице, да такими большими буквами, что она бы не смогла ее пропустить.
И все же, газета вполне могла содержать что–то интересное, поэтому она снова взяла ее в руки, но только нашла подходящую статью, как в дверь постучали.
Вошел Хантли с небольшим листком бумаги в руках. Когда дворецкий подошел, Оливия поняла, что на самом деле он держит визитную карточку, сложенную втрое и запечатанную темносиней печатью. Она поблагодарила, и пока дворецкий выходил, разглядывала печать. Очень простая. Изящно выписанная буква «В», начинается с завитушки и кончается росчерком.
Она просунула под печать палец, отклеила воск и развернула послание.
И все. Единственное предложение. Она улыбнулась и несколько секунд, до того, как встать, разглядывала буквы. Потом спрыгнула с кровати, но не подбежала сразу к окну, а ненадолго замерла. Ей необходимо подождать. Так хочется постоять и насладиться моментом, потому что…
Потому что
Она почувствовала, что улыбается, что в ней клокочет счастливый смех. Она не привыкла, выполнять чужие приказы, но этот был просто восхитителен.
Она подошла к окну и отдернула шторы. И тут же сквозь стекло увидела Гарри, он стоял у собственного окна и ждал.
Она подняла раму.
– Доброе утро, – произнес Гарри. У него был серьезный вид… То есть, его губы не улыбались. А глаза выглядели так, будто он что–то замыслил.
Она почувствовала, что ее собственные глаза загораются в ответ. Разве не странно? В смысле, что она сама это чувствует.
– Доброе утро, – ответила она.
– Как твое здоровье?
– Спасибо, гораздо лучше. Думаю, мне просто нужно было отдохнуть.
Он кивнул.
– После шока всегда нужно время.
– Ты понял это на собственном опыте? – спросила она. Но могла бы и не спрашивать, она уже поняла это по выражению лица.
– Во время службы в армии.
Забавно. Их разговор был очень простым, но не банальным. Они не стеснялись друг друга, просто разогревались.
И Оливия уже предвкушала продолжение.
