ДАЮТ ЛИ НА УКРАИНЕ 'ПЕЧАТЬ АНТИХРИСТА'?[1]
Некая держава решила пожестче контролировать жизнь своих граждан. Придав себе образ сурово- властного владыки, который намерен ввести строгий учет и контроль в своих владениях, она стала 'считать и обзывать' своих граждан.
Заметит государство гражданина Лысенко, посчитает его и сообщит ему: 'Отныне я нарекаю тебя: 'Идентификационный номер 823794456771''. И теперь всякий раз, когда тому, кто некогда был Петром Лысенко, явится необходимость вступить в какие-либо отношения с родным государством, ему придется упоминать номер, данный ему державой. И пока ты не отрапортуешься по полной форме, с называнием своей цифровой клички, держава будет смотреть на тебя холодным глазом выключенной телекамеры и 'в упор' не замечать. Отныне государству нет дела до того, как тебя назвала мама. Нет ему дела до того, с каким именем ты был крещен. В восприятии государства ты теперь обставлен цифрами и растворен в них.
Многие почувствовали, что какой-то новый холод ворвался в их отношения с государством. Кроме того, прошло сообщение о том, что человеку будет присваиваться номер не из 12-и цифр, а из 15-и. Оказывается, при записи идентификационного кода в виде компьютерного штрих-кода эти 12 цифр разбиваются на группы с помощью трех линий, причем каждая разделяющая линия компьютером может прочитываться как дополнительная цифра, причем вполне определенная и неизменная для всех кодов: как шестерка. Значит, каждый код включает в себя и тройное изображение цифры 6, то есть число 666. А такое сочетание цифр уже нечто большее, чем простая компьютерно-математическая условность. Такое число принадлежит не только и не столько математике, сколько религии. Уже две тысячи лет люди ждут, когда над их историей взойдет именно это число ('печать антихриста'), которое будет знамением конца истории.
И вот оказывается, что украинское государство пожелало имя каждого своего гражданина переложить на компьютерный язык таким образом, чтобы к этому имени приставить три шестерки.
Совесть людей смутилась: 'Государство понуждает нас брать печать антихриста!' Некоторые священники объявили, что люди, взявшие государственные документы с идентификационными номерами, тем самым отреклись от Христа и потому уже не могут считаться христианами, а значит не могут допускаться к участию в церковных Таинствах. Впрочем, конечно, нашлись и иные проповедники, которые сказали, что ничего особенного не происходит и потому можно принимать 'номера с шестерками' без всякого смущения. Так каким же на самом деле может быть влияние, оказываемое идентификационным кодом на человеческую душу? Попробуем разобраться в этом вопросе по возможности спокойно.
Странная настойчивость в желании разграфить всю нашу жизнь на три шестерки, конечно, вызывает недоумение и порождает сопротивление у христиан. Но в любом сопротивлении необходимо четко уяснить: откуда исходит угроза, в чем она состоит, а также определить порядок устранения угроз, если их несколько. Наших аргументов слышать не хотят. Что ж, тем более осторожны и взвешены мы должны быть в подборе наших доводов. Они должны быть такими, чтобы их нельзя было сходу высмеять, а нас самих обозвать паникерами. Поэтому стоит разобраться с теми аргументами, что уже были высказаны в ходе - по сути - вполне естественного противостояния украинских христиан тотальной 'кодификации', и посмотреть, какие из них были рождены в состоянии смущенности, страстности или растерянности, а какие доводы действительно содержательны и делают нашу позицию и более понятной для 'внешних', и более соответствующей традициям самой Православной Церкви.
Без сомнения - да. Христос был внесен в списки жителей Римской империи. Когда император Август издал повеление о переписи, Святое Семейство не уклонилось от нее, но пошло из Назарета в Вифлеем (город, в котором должны были отмечаться члены рода Давидова), и потому Спаситель родился именно в Вифлееме. Напомню, что государство тогда было языческим - как и сейчас. Значит, в самом факте того, что языческое государство вносит в свои списки и архивы имя христианина, - нет ничего духовно опасного.
Возникнет ли опасность для моей духовной судьбы и жизни, если государство папку, в которой оно содержит данные обо мне, пометит цифрами ('Дело №...')? Нет, и в этом случае моей душе и ее связи со Христом ничего не угрожает. Дела были пронумерованы и в архивах христианских империй (Российской, Австрийской...). Свои номера были и у папок, в которых хранились данные о гражданах Советского Союза. Но это не мешало людям получать дары Духа Святого (в том числе и дар претерпения мук).
В ГУЛАГе номера нашивались на одежду, и чекисты обращались к людям обезличенно- математически: 'Заключенный номер такой-то'. И арестованные христиане, отзываясь, говорили: 'Я!' Неужели при этом благодать Божия оставляла этих исповедников? Так же и сейчас: если государство решит своих подконвойных граждан пометить номерами -это будет неприятно, но это не послужит к утрате наших святых имен, полученных при крещении.
Человек вообще по-разному именует себя в разных ситуациях. В храме он называет себя 'раб Божий такой-то'. В других ситуациях представляется по фамилии... А ведь фамилия имеет много общего с идентификационным кодом: как и код, фамилия не выбирается, как и код, фамилия несменяема и остается с человеком (по крайней мере, с мужчиной) на всю жизнь. Как и код, фамилия должна называться при всех контактах человека с официальными структурами. Как и код, фамилия в обиходе не включает в себя сведений о принадлежности человека к христианской Церкви. Как и код, фамилии появились сравнительно недавно - они не были в ходу на 'Святой Руси', и очень мало кто из отцов древней Церкви имел фамилию (почему и именуем мы их по месту рождения или подвига). Более того, церковный человек, бывает, уже утратил свою фамилию (приняв монашество, христианин уходит из своего рода, из своей семьи, утрачивая отчество и фамилию), но при этом для государства он все равно будет обладателем определенной фамилии, вписанной в его паспорт. И на выборах, равно как и в налоговой полиции, его будут записывать не 'иеромонахом Иоанном', но 'гр. Петровым А.В.'.
А ведь в иных случаях человек представляется и совсем не называя своего имени: 'Я - таксист'; 'Я - почтальон'; 'Я - слесарь'; 'Я - ваш депутат'...
Так что сама по себе ситуация, в которой человек не называет себя своим крещальным именем, не есть ситуация вероотступничества. Нет оснований утверждать, будто 'идентификационный номер лишает человека имени' (листовка Одесского Успенского монастыря). Ничто не мешает человеку в одной ситуации называть себя по церковному имени, а в другой - по фамилии, в одном месте упомянуть свою должность, а в другой - номер, под которым хранится информация о его жизни. Разве те украинцы, что уже приняли идентификационный номер, утратили свои имена? Разве при вcтречах они приветствуют друзей: 'Здравствуй, номер такой-то!'? Разве в храмах они именуют себя: 'Раб налоговой полиции за номером таким-то' ?
Более того - при желании ситуацию многоимянности человека можно истолковать как вполне благочестивую. Мол, мое священное, крещальное имя -только для храма и общения с Богом и братьями по вере. А вне храма, в мирской жизни, свое святое имя я не буду использовать. 'Не давайте святыни псам' (Мф. 7, 6). Во многих религиях сакральное имя табуируется. Для общения с иноплеменниками имеется одно имя, а для общения в семье и со жрецом - другое (или даже другие). В наше время были (и еще есть) люди, носившие двойные имена. Одно имя - советское (Октябрина, Владлен) или нехристианское (Рустам, Руслан), другое - церковное. И священники не требовали смены паспортов, вполне терпимо относились к тому, что вне храма человек зовется иначе, чем в Церкви.
Вспомним также, что креститель Руси князь Владимир вошел в историю со своим языческим именем, а не с крещальным (Василий).
Итак, то, что при некоторых обстоятельствах человек будет фиксироваться не по своему святому имени, не является угрозой для христианина. То, что у человека есть иные имена, помимо крещального (точнее говоря - не имена, а прозвища и характеристики), не означает отречения от Христа. Разве на исповеди священники спрашивают детей: 'Не отзывался ли ты на клички, с которыми обращались к тебе твои приятели? Не позволял ли ты называть себя 'Мишкой' вместо церковного имени 'Михаил'? Не откликался ли ты, когда вместо имени к тебе обращались 'Рыжий!'?' Клички и прозвища всегда малоприятны. Но зачем же заверять, будто 'принятие кодов есть грех отречения от христианского
