Я попятилась назад.
– Вали, говорю! – вскипела кондукторша.
– Ва-ли, ва-ли, ва-ли! – поддержал ее хор пассажиров.
Довольная тем, что трюк удался, я выпрыгнула на улицу.
– И помойку свою забирай! – выкрикнула вдогонку мне кондукторша, после чего на землю полетели пакеты.
«Круто!» – подумала я.
Впрочем, жители нашего городка, бывало, откалывали номера и похлеще!
Оставшийся путь я решила пройти пешком. На свежем воздухе куда лучше!
Такую же бесформенную фигуру я заметила еще на подходе к мусорным бакам. На бомже была огромная шляпа с оттопыренными ушами, так что издали он напоминал Чебурашку из детского мультфильма. Интересно, где он живет – в телефонной будке или в «Голубом вагоне»? Пальтишко с потертыми локтями и сальным воротником сидело на нем не лучше, чем мешок из-под картошки на огородном пугале, так что рядом с помойкой оно смотрелось вполне органично.
Неторопливо раскладывая по кучкам дары гастрономических отходов, бомж не обращал внимания на проходящий мимо люд. В одноразовой тарелке аккуратными кучками лежали надкусанные кусочки сыра и колбасы, обувная коробка служила корзиной для подгнивших яблок. Но основную ценность его находок, безусловно, составляла недопитая бутылка водки, которая возвышалась над всем этим богатством, лаская взгляд бомжа. В очередной раз склонившись над мусорным баком, он извлек из него шуршащую упаковку с чипсами и тут же высыпал содержимое в рот.
Вдруг его взгляд остановился на мне. Бомж насторожился, затем протиснулся между баками и, засунув бутылку за пазуху, загородил собою «кормушку».
– Куда ползешь, падла? Не прописан ты в тутошном районе, – завизжал бомж.
По голосу я поняла, что в помойке копалась бомжиха. Она аккуратно поставила пакет рядом с баком, подобрала с земли ножку от стула и угрожающе потрясла ею в воздухе.
– Мне бы спичек, – мирно заметила я, – в обмен на сигарету.
Из широких карманов штанов я вытащила пачку «Дуката», купленного у слесаря дяди Пети вместе с «костюмом».
Что и говорить, подобное дружелюбие и приветливая улыбка несказанно подкупили даже бомжиху. Она пошарила рукой за пазухой, выудила зажигалку и поднесла пламя к моему лицу. Мы закурили. После третьей затяжки бомжиха покосилась на пачку «Дуката», достала бутылку с водкой.
– Примешь? – спросила она, решив по-братски поделиться с новым другом подарком судьбы.
– Чего-то не в кайф. Пойду к себе, – выдавила я и, вручив пачку с оставшимися сигаретами хозяйке помойки, поковыляла дальше.
Очень хотелось как можно скорее избавиться от дерущей горло сигареты.
– Ну, как знаешь, – радостно согласилась бомжиха и, бросив за пазуху «Дукат», снова полезла в бочок.
Итак, мой маскировочный костюм работает на все сто! Можно смело приступать к делу!
На месте я упаковала фуфайку в пакет, чтобы запах преждевременно не распространялся по комнате, и вместе с Красавчиком принялась изучать обстановку двора.
Было все спокойно. Никто не кучковался в районе двора, подозрительного автотранспорта с сидящими в нем пассажирами тоже замечено не было.
Вскоре к дому подкатил джип Грекова. Один из охранников выскочил из машины, метнулся к подъезду и скрылся внутри дома.
«Сейчас поднимется пешком до последнего этажа, спустится, проверит лифт. Это займет не более пяти минут», – решила я и поспешила на кухню.
Действительно, через пять минут послышался звук отъезжающей машины и звонок в дверь.
Приветливых фраз мне было не слышно, глухих ударов и крушения мебели тоже. Все произошло в считаные секунды.
Через узкую щель в двери я увидела сидящего в кресле Маэстро со связанными руками и ногами.
– И что ты теперь собираешься со мной делать? – донесся до меня голос Грекова.
– Не бойся, убивать не буду, – ответил Красавцев.
Греков неопределенно пожал плечами, что, очевидно, должно было означать – ну раз так, то другое дело!
– Ты, конечно, все ловко устроил, я и сам не прочь поизвращаться, – продолжил Греков. – Помятые ребра и брызжущая кровь некоторых возбуждает, но это не совсем в моем вкусе.
Греков, похоже, еще до конца не понимал смысл происходящего, а может быть, просто ломал комедию. Хотя какая уж тут комедия, когда перед ним вместо приветливого партнера по сексу стоял сам сатана.
– О вкусах не спорят. Послушай, Греков, ты же разумный человек, неужели не догадываешься, зачем ты здесь?
– Сука! – вырвалось у Грекова. – Ты, видно, не понимаешь, с кем имеешь дело?! В моей власти доставить тебе массу неприятностей!
– Теперь уже вряд ли. Сидеть тебе придется долго, а встречаться нам предстоит часто. Так что неприятности ожидают тебя.
– Кто ты такой, чтобы мне угрожать?
Красавчик достал из кармана пиджака красную книжечку и помахал ею перед глазами пленника. Греков отвел взгляд, сжал кулаки:
– Что ты против меня имеешь?
– Вижу, ты человек серьезный, и мне это уже начинает нравиться. О твоих махинациях мне известно достаточно: взятки, шантаж, подпольный бизнес. Но все это мелочь по сравнению с участием в убийстве директора московского Центробанка Соловьева.
– Какое убийство, майор? Это уже беспредел!
– Где Косого скрываешь? – взревел Красавцев.
Я отшатнулась от двери.
«Майор, убийство Соловьева, Косой! Что он несет?»
– Можешь везти меня в изолятор, майор. На твои вопросы я отвечать не буду! – решительно заявил Греков.
– Напрасно ты так думаешь. У меня и не такие кололись, просто к каждому надо найти подход.
Греков казался крепким малым – в глазах ни намека на страх, лицо – непроницаемая маска. Зато мое лицо явно перекосило. Красавцев – не иначе как майор какого-то отделения милиции – все это время водил меня за нос! Ну, погоди! Закончим операцию, я тебе устрою!
– Насколько мне известно, – продолжал тем временем Красавчик, – болтлив ты бываешь в постели с братьями сексуального меньшинства. Ты уж меня извини, дорогой, подушки я для тебя не взбил – недосуг как-то было, а вот охотника до мужских прелестей подыскать не поленился. Федор, заходи! – крикнул Красавчик, приоткрыв дверь на кухню.
Федор, то есть я, вымазанная землей из цветочного горшка, с бородой и усами, в вонючей до жути фуфайке и проеденной молью ушанке, шагнула в комнату, приблизилась к Маэстро и, словно купец на базаре, принялась осматривать со всех сторон Грекова.
– Брюки бы с него спустить да перевернуть вверх задом, – сказала я.
Резиновые вставки за щеками сделали мой голос низким и неузнаваемым, а гнев, кипевший в груди на Красавчика, придавал тембру возбуждающий колорит.
Греков, догадавшись, что с ним собирается сделать бомж, начал отчаянно сопротивляться, покрывая нас отборным матом.
Красавцев подхватил извивающегося гостя за грудки, приподнял, перевернул на живот. Затем привязал его покрепче к креслу и пристегнул руки наручниками к батарее. Дальнейшее сопротивление Грекова было бесполезно.
