бояться-то?
– Ничего, я все равно проверю.
То, что происходило на экране дальше, сначала повергло меня в шок. Открыв рот, я сидела и изумленно пялилась на картинку, не в силах пошевелиться.
Чернявый взял стул (учитывая рост, тумбочка ему не понадобилась), поставил его в центре гостиной, взобрался на него, протянул свои длинные руки вверх и стал ковыряться в люстре. Угадайте, что он оттуда вытащил? Разумеется, это был «жучок»! Почти такой же, как мой.
Комната была видна как на ладони, и я, и без того понимавшая, что он сейчас будет делать, могла в подробностях наблюдать весь процесс.
Пока Эльвира, стоя прямо перед камерой, брала из бара бутылку с каким-то алкоголем и наливала себе в стакан, чернявый поднял кресло и достал из-под него ноутбук. Он открыл его так, что изображение с экрана не попадало в объектив моего «жучка», но мне и без того было известно, что он там увидит.
Не прошло и трех минут, как раздался гневный вопль:
– Вот зараза!
– Что? – спросила Эльвира.
– Молчи!
– Что?!
Но чернявый не дал ее возмущению принять угрожающие формы. По крайней мере, я этого не услышала. Я увидела, как он нажал кнопку магнитофона и после этого, слушая веселенькую музычку, могла любоваться только на то, как оба они шевелили губами.
Еще некоторое время посидев у компьютера, он пошел к бару и взглянул прямо мне в глаза с экрана монитора.
Следует отдать должное его выдержке. Он не сделал ни единого неприличного жеста, не уменьшил звук, чтобы я получше расслышала, что он обо мне думает. Нет, ничего такого. Он просто развернул мое устройство объективом к стене. Это я поняла по образовавшейся черноте на экране. Звук, разумеется, остался, но какую пользу я могла извлечь из прослушивания мелодий и ритмов зарубежной эстрады?
Поняв, что весь оставшийся объем памяти «жучка» теперь занят темнотой и музыкой (или темнотой и тишиной), я обратилась ко второму устройству, уже не ожидая ничего хорошего.
Здесь тоже некоторое время наблюдалась тишина, потом стало светлее (видимо, когда в гостиной включили свет) и послышалось нечленораздельное «бу-бу-бу». Потом заиграла музыка.
Разумеется, и в спальне у чернявого стоял «жучок», и ему не составило ни малейшего труда узнать, где я оставила сюрприз. Интересно, а туалет он догадался «зарядить»?
Вскоре экран тоже стал совершенно пустым, но на сей раз он был светлым. Потолок в спальне Эльвиры был кипенно-белым.
Что ж, похоже, моя диверсия провалилась. Теперь чернявый знает, что я здесь, понял, что я слежу за ним, и, думаю, ему не составить особого труда узнать, где я обретаюсь. Но как ловко он с этими «жучками»... Снова он обошел меня!
Ну ничего, зато я нашла девочку. Впрочем, теперь, когда он знает, что я у него на хвосте, думаю, ей небезопасно оставаться в клинике. Нужно будет посоветоваться с Давыденко и перебазировать ее в какое- нибудь более спокойное место, где за ней могли бы ухаживать и в то же время ее не смогли бы достать Эльвира с чернявым. Например, можно было бы...
Вдруг я услышала стук в дверь. От неожиданности я даже вздрогнула и сразу почуяла неладное. Посмотрев на часы, я обнаружила, что они показывают половину первого ночи.
«Кого это черт принес в такое время?» – думала я, судорожно соображая, что мне делать.
– Откройте, милиция, – послышалось из-за двери, и стук повторился с новой силой.
Милиция?!
«Ось тоби та й пырожкы з котятамы», – стукнуло в голове.
– Подождите, я не одета, – кричала я в дверь, а в голове моей как вихрь проносилось: «Поддельный паспорт... запрещенное оборудование... пистолет... О черт!»
Впрочем, вздор – пистолет... на него есть разрешение. Оборудование? А кому какое дело? Может быть, я в кружке «Юный техник» занимаюсь? Паспорт... да, вот паспорт, это... это статья.
Бегая глазами по комнате в тщетных попытках найти место, куда можно было бы так засунуть паспорт, чтобы его не нашли при обыске (который обязательно состоится, если это милиция, и уж тем более если это не милиция), я остановилась взглядом на подоконнике.
В дверь колотили уже ногами.
«Если это чернявый, мне крышка, – думала я, изо всех сил пытаясь хоть немного отогнуть облицовочный пластик. – Но как ему удалось так быстро меня найти?»
Наконец мне удалось миллиметра на два отогнуть подоконник и подсунуть под него плоскую книжечку.
– Иду, иду, – говорила я, направляясь к двери.
За ней, как ни странно, действительно оказались люди в форме, и чернявого среди них не было.
– Почему так долго не открывали? – сердито спрашивали люди.
– Я была не одета, – говорила я. – Что же мне, голой к вам выходить? А в чем, собственно, дело?
– Значит, говорите, были не одеты, – спрашивал молоденький паренек, которого, вполне возможно, в первый раз взяли на взрослое задание. – А вот это что такое?
– Это, юноша, карманный персональный компьютер, сокращенно КПК, и рада сообщить вам, что работать на нем можно как в верхней одежде, так и без нее.
Юноша слегка покраснел, а товарищи его заулыбались. Лишь одно лицо не изменило своего выражения, и я сразу поняла, кто здесь старший.
– Иванова Татьяна Александровна? – обратилось ко мне лицо.
– Да, это я.
– Вы задержаны по подозрению в убийстве Колобковой Эльвиры Игоревны. Вот ордер. Начинайте, ребята!
Глава 9
После услышанного я уже ничего не говорила, не сопротивлялась и вообще никак не реагировала на изменения внешней среды. Я просто выпала из сознания. Или оно из меня.
На меня надели наручники и повели в милицейский «уазик», а «ребята» тем временем методично потрошили мой номер.
Меня привезли в отделение, отобрали все, что было в карманах, поместили в камеру, но все это проходило передо мной как бы в сонном видении. Только когда с грохотом закрылась дверь камеры и я осталась одна, я как бы очнулась. Но в то, что убили Эльвиру, все равно не поверила.
Первой моей мыслью было, что чернявый и Эльвира сговорились и, чтобы вывести меня из игры уже надолго, решили, что Эльвира спрячется, а ее компаньон заявит, что я прикончила ее. Например, из мести.
Но по мере того как ко мне возвращалось сознание, просыпался и здравый смысл. Я поняла, что если бы оперативники не увидели своими глазами труп, они не пришли бы арестовывать меня. Или это были не оперативники? А какие-нибудь подставные лица? Я огляделась вокруг. Нет. Тюрьма-то самая настоящая. Значит, и оперативники – тоже.
Кстати, почему это я здесь одна? Ведь, насколько мне известно, задержанных вроде меня помещают в КПЗ по десять штук на одни нары. Почему для меня сделали такое исключение? Или меня специально поместили в одиночку, чтобы ночью прикончить?
Нет, что-то это я совсем... развинтилась. Нужно взять себя в руки и спокойно обдумать ситуацию.
