Жаль, что я не посмотрела, кто подписал ордер.
Так, значит, Эльвиру убили? Хорошенькое дело! И кто же?
Конечно, мне было известно очень мало фактов из биографии Эльвиры Колобковой, и еще меньше я знала о ее друзьях и знакомых. Возможно, это было причиной тому, что в голову мне не приходило ни одной более-менее подходящей кандидатуры на роль ее убийцы.
Сам чернявый? Но зачем? И почему именно сейчас? Минуточку... ведь, если мне не изменяет память, доктору Иванову он представился как дядя Насти? Может быть, он действительно брат Эльвиры? Если сопоставить их внешность... общего мало. Хотя... оба высокие... черт его знает!
Значит, если он ее брат, то после смерти Эльвиры, как ближайший родственник, может претендовать на опекунство Насти? А может быть, и на опекунство сына Эльвиры, то есть на все наследство Дмитрия Колобкова в целом? Черт возьми, а ведь если это и в самом деле так, если чернявый и Эльвира – родственники, то у него весьма реальный мотив. Жаль, что я не знаю нюансов завещания.
Впрочем, если чернявый не родственник, все это теряет смысл. Тогда кто?
Кто???
Доктор Иванов? Зачем ему это? Семенов? Вздор! Кто-то из скрытых действующих лиц этой драмы, о которых я пока ничего не знаю? Или, может быть, это тень покойного Дмитрия Колобкова вернулась с того света, чтобы восстановить справедливость? Или уж и правда это сделала я?
Кстати, как ему удалось вывести следователей именно на меня? В том, что заложил меня чернявый, я не сомневалась ни секунды, но какие такие аргументы он приводил следователям, было для меня полнейшей загадкой. И разгадать ее мне, скорее всего, не удастся, по крайней мере до первого допроса.
Попробовать, что ли, уснуть? На новом месте, говорят, вещие сны снятся. Может быть, мне приснится, кто же все-таки прикончил Эльвиру?
Но все попытки были тщетны. Последние события слишком взбудоражили меня. Хуже всего было то, что у меня отобрали сигареты. А курить хотелось ужасно.
Я легла на нары, не переставая думать об этом странном повороте событий, и, за отсутствием фактов, мои версии происшедшего становились все фантастичнее. Наконец уже под утро я задремала, остановившись в своем списке подозреваемых, кажется, на представителях внеземных цивилизаций. Сон мне тоже приснился. Не знаю, насколько он был вещим, но его отвратительное содержание вполне соответствовало тому месту, где я его увидела. Снились мне какие-то грязные помойки, оборванные бомжи и, конечно, кошки. Кошки тоже были грязные, неухоженные и местами плешивые.
Разбудил меня лязг открываемой двери. Оказалось, что мне принесли завтрак.
«Взяли на довольствие – значит, я здесь укрепилась надежно», – с чувством глубокого удовлетворения подумала я.
При аресте часы у меня тоже отобрали, так что, во сколько в тюрьме подают завтрак, мне было неизвестно.
– Не подскажете, сколько времени? – вежливо обратилась я к надзирателю.
– Не положено, – буркнул он и снова запер дверь.
– Спасибо, – с той же вежливостью поблагодарила я дверь. – А что сегодня у нас в меню?
В алюминиевой миске находилась какая-то малопривлекательная на вид однородная масса, в которой опытный глаз сразу узнал бы перловую кашу. Но мой глаз в подобных вещах оказался не слишком опытным, и я определила, что передо мной, только рискнув попробовать на вкус.
Кашка была ничего себе. Но, опасаясь обнаружить где-нибудь в недрах миски таракана, я не стала копать глубоко. Следите за фигурой, Татьяна Александровна! Нечего баловать себя. Две ложечки попробовали, вот и будет с вас.
Вместе с кашей принесли корочку хлеба, она не так пугала своим видом, и ее я съела целиком. В общем-то, мне и хватило. Чувство голода исчезло. Но курить хотелось невыносимо.
Больше всего я опасалась, что, заперев меня в одиночку, обо мне не вспомнят еще целую неделю, но, к счастью, эти мои опасения не оправдались.
Прошло совсем немного времени после того, как мне принесли кашу, а меня уже снова навестили. Я подумала, что пришли забрать миску, но это были два конвойных, которые повели меня на допрос. Наконец-то я узнаю хоть что-то!
Следователь имел классически советскую следовательскую внешность. Серенькие волосики, серенький костюмчик, серенькое лицо и серенькое выражение на нем. Точнее, отсутствие всякого выражения. Он мне понравился сразу. Такие обычно четко выполняют свои обязанности, не пропускают мелочей, на допросах спокойны, но как клещи вцепятся в вас и не отпустят, пока не докопаются до правды.
Я знавала парочку таких, когда работала в прокуратуре. Интереснее всего наблюдать за ними, когда им предлагают взятку. Они начинают рассматривать предлагающего с таким интересом, словно обнаружили перед собой новый, еще неизвестный ученым вид млекопитающего. Им даже не приходится почти ничего говорить. Клиент как-то сам постепенно начинает понимать, что сморозил глупость, совсем неуместную в данных обстоятельствах.
– Ваше имя? – начал следователь стандартную процедуру допроса.
– У вас же написано, – дала я стандартный ответ, который звучит из уст, наверное, процентов девяноста всех допрашиваемых.
– Иванова Татьяна Александровна?
– Именно. Она самая, – от волнения я, кажется, начала говорить в рифму. – Но прежде чем вы начнете задавать мне свои вопросы, позвольте мне спросить вас кое о чем.
– Спросите.
Я забыла отметить, что следователи «серенького» типа отличаются практически бесконечным терпением и готовностью выслушивать что угодно, если среди словесного мусора надеются обнаружить крупицы истины. Поэтому пауза, которую выдержал следователь перед тем, как ответить мне, была совсем маленькой.
– Спасибо... э-э... простите?
– Сергей Денисович.
– Да... Сергей Денисович... Спасибо вам, что согласились ответить на мои вопросы. Скажите, Эльвиру Колобкову действительно убили?
– Да, – следователь снова сделал небольшую паузу, прежде чем ответить, но снова воздержался от комментариев.
– Благодарю вас. Понимаю, что могу показаться навязчивой, но не могли бы вы... хотя бы в общих чертах... пояснить мне, как было совершено это преступление?
Сергей Денисович смотрел на меня со все возрастающим интересом, но и тут не стал возражать.
– С удовольствием поясню вам это, но должен предупредить, что в нашем распоряжении имеются достаточно серьезные улики и свидетельские показания, которые указывают на то, что это преступление могло быть совершено вами.
– Не сомневаюсь. Иначе вы не стали бы применять ко мне столь строгие меры. Кстати, почему меня поместили в одиночку?
– Обезьянник был переполнен, а камера оказалась свободной. Впрочем, вы скоро будете лишены этих неудобств. Думаю, что уже после допроса вы сможете проводить свое время в теплой компании.
– Большое спасибо! Но я лично надеюсь, что после допроса я смогу проводить свое время на свободе. Так как же все-таки произошло убийство?
– Потерпевшая была задушена упаковочным шнуром на кладбище, куда она пришла, чтобы посетить могилу своих родителей.
– Что-нибудь украдено?
– Да, деньги, часы и украшения. Кроме того, во рту потерпевшей была обнаружена денежная купюра небольшого достоинства. Но мы думаем, что весь этот маскарад устроили для отвода глаз.
– Вот как. Ну что ж... прекрасно. А каковы же улики, свидетельствующие против меня?
– Нам известно, что вы следили за Колобковой. Мало того, вы незаконно проникли к ней в гостиничный номер и установили там средства наблюдения, разрешенные только специальным агентам в специальных случаях.
