фраза вырвалась помимо его воли, как часть бравады, за которую прячется человек, когда ему страшно. — Гринго?
— Гринго? Хмм…? — на лице собеседницы промелькнуло удивление. Затем глаза ее опасно сузились. — Кто бы говорил, дон Войцех, кто бы говорил!..
Ее тон не предвещал собеседнику ничего хорошего, но несмотря на показную грозность, мужчина разглядел за ним всего лишь удивление. Кажется, он эту особу заинтересовал.
— Вы не похоже на латинос, и ваша фамилия… — начал он оправдываться, но его перебили.
— Ее величеству все равно, какую национальность имеют люди, которые верно ей служат. И она, кстати, ничего не имеет против поляков, несмотря на то, что те считают иначе.
Сказано было резко, с намеком. Это был камень в его огород, и он понял, что конкретно она имела ввиду.
Скорее всего, это его досье сия молодая сеньора листала только что. А в его биографии достаточно историй, которые, если копнуть поглубже, дадут плачевные для его карьеры результаты. И судя по всему, кто-то их уже копнул.
— Ваш национализм — проблема сугубо вашего внутреннего менталитета, и в государственной политике большую роль не играет.
— Я не сторонник польского национализма… — начал петь старую стандартную песню Войцех, но вновь был грубо прерван.
— Странно, у меня другие данные!
Глаза сеньоры смеялись. Но теперь это был не интерес, а насмешка. Насмешка многоопытного удава над кроликом-неудачником, из последних сил безуспешно пытающимся его обмануть.
— Оч-чень другие и оч-чень красноречивые! И стопроцентно проверенные!
М-да, обмануть такую вряд ли получится. И это плохо. С печатью неблагонадежности в личном деле его в момент выпрут отсюда, и найти другую хорошую работу вряд ли получится. Но с другой стороны, если бы на нем хотели поставить крест, с ним бы не разговаривали. Значит, что-то эта фифа от него хочет.
— Но, сеньор Красуцкий, я здесь не за этим…
Тон сеньоры резко потеплел. Он прав. Видимо, она решила играть роль «хорошего гвардейца», а перед этим была демонстрация возможностей. Чтобы знал свою планку и не дергался.
— Давайте оставим ошибки прошлого прошлому, все мы люди. Я готова ничего и нигде не регистрировать о ваших… Убеждениях, но вы в обмен будете говорить со мной правду, не пытаясь врать и юлить.
Безопасница приторно улыбнулась.
Мужчина про себя выругался. Хорошо проявлять «благородство», зная, что собеседник в твоих руках и осознает это! Хорошо быть добренькой, приперев к стенке!
Но трусом Войцех себя не считал и полез напролом.
— Где гарантии? Что не станете регистрировать, сеньора Морган? — зло усмехнулся он.
— Никаких гарантий! — с той же слащавой улыбкой парировала она. — Лишь тезис, что если бы мне надо было вас утопить, вы были бы уже за воротами, а не сидели передо мной. И за воротами института, и нормальной жизни. Такой аргумент устроит?
Войцех тяжело вздохнул.
— Я согласен!
Он небрежно кивнул, разваливаясь на стуле и готовясь к обстоятельному разговору. — Но сначала можно вопрос? Для прояснения ситуации? Откуда такое лояльное отношение к такой проблемной нации, как наша?
Женщина с видимым удовольствием откинулась в кресле и закинула ногу за ногу. Ей нравилась беседа. Ей нравилось его нагловатое поведение. Она должна по логике давить, подчинять его, но она специально давала ему свободу для маневра и бравад, чтоб послушать и получить эстетическое удовольствие. Возможно даже в ущерб делу. Неправильная безопасница!
— О, с удовольствием, сеньор Красуцкий!
Понимаете, вы мертвы, как нация. Вы всегда жили лишь ненавистью к другим нациям, точнее, к ДРУГОЙ нации. Чувством ущемленности, обиды. «Мы такие бедные и несчастные, а во всем виноваты ОНИ, подлые и нехорошие!!!» Но с нами такой фокус не пройдет!
Она сделала паузу, наблюдая за его реакцией. Войцех слушал.
— Вы исчезните. Вам не за что нас ненавидеть, это подтачивает вашу национальную идею, выбивает почву. Да и плевать нам на вашу ненависть! Мы не русские, и нас не устраивает наличие под боком целого народа, живущего по чуждым правилам. Поэтому сначала мы лишим вас традиций, затем культуры, потом истории. Привьем вашим детям и внукам нашу систему ценностей, и через пятьдесят лет вы станете нами, белокожими латинос с экзотическими фамилиями. Как такое объяснение?
Мужчина скрипнул зубами так, что слышно было даже в приемной. Сеньора из ИГ спокойно, словно говорила о ценах на гаванские сигары, продолжала:
— Моим коллегам нравится искать среди вас предателей, подстрекателей к восстанию, бунту, искать центры «сопротивления» и культурного подполья. Но ее величество понимает, что вы всего лишь больная обреченная нация, и относится к венерианским полякам снисходительно. И следовательно, те из вас, кто будет осознанно верно и преданно служить ей сейчас, получит гораздо больше благ, чем те, кто будет делать это добровольно, и БУДЕТ делать это, но в следующих поколениях. Я ни к чему не призываю, это просто следствие, информация к размышлению.
Войцех молчал. Да, эта сеньора с фамилией гринго любит развлечения, но развлекается она жестоко. Безо всякой жалости и чувства такта. Да и к кому жалость-то испытывать? К презренному поляку? Нет уж, пусть он знает все, как есть, а затем или сам валит на историческую Родину, или становится одним из них. Осознанно. Добровольно.
— Это не мои домыслы, — закончила она. — Это целенаправленная программа, которая уже много лет как запущена. Просто мы не спешим, но будьте уверены, сеньор Красуцкий, так будет.
Она дала ему какое-то время, чтобы проникнуться, выйти из равновесия. У нее получилось.
Со стороны это выглядело, как идиотизм, наверное. Сотрудница императорской гвардии приперлась в важный исследовательский институт, выгнала из кабинета его начальника и втирает ему, рядовому сотруднику, истины национальной политики. Но безопасники — особая нация, люди с иной психикой и иным миром. Кто знает, о чем говорят их агенты в беседах с потенциальными резидентами при вербовке? Уж никак на скупые рабочие темы!
— Что вы хотите от меня?
Собеседница довольно улыбнулась. Клиент «дозрел», можно начинать настоящий разговор.
— Хороший вопрос. А главное, после хорошей прочищающей преамбулы…
Войцех снова скрипнул зубами.
— По нашим данным, вы — хороший специалист в области генетического программирования.
Он ожидал чего угодно: что предложат стучать, доносить, следить за кем-то… Но не этого.
— Я бы не стал утверждать в превосходной степени. Я бы сказал, я ОБЫЧНЫЙ специалист…
— Скромность — хорошее качество. Ее величество ценит его в людях. Особенно, представителей проблемных наций…
Снова эти довольные смеющиеся глаза. Как она уже достала национальным вопросом!
— И тем не менее, многие люди в этой области, достойные того, чтобы относиться к их мнению серьезно, указали, что вы хоть и молодой, но очень способный и перспективный специалист.
— Может быть, не буду спорить, — согласно кивнул Войцех. — Но лично себя я так высоко не ценю.
— Зря, — недовольно скривилась она. — Амбиции — зачастую то, что не хватает молодым ученым, чтобы стать знаменитыми.
Серьезно она это сказала, или нет, он не понял.
— Под эгидой департамента безопасности планируется важный эксперимент. Естественно, секретный.
— Департаменту безопасности нужны эксперименты с генным программированием? — Войцех присвистнул.
