студенты вышли убежденными консерваторами, то после пары у профессора Сазоновой они почувствовали себя прогрессистами.
— Напридумывали всякого вздора, теперь мучаются, — бушевал Майоров на выходе из лектория, — чего там думать? Счастье, не счастье… Плохого человека отличить от хорошего очень просто. Всемирная революция и коммунизм на всей планете — вот что нам нужно! И электрификация всей страны!
Следом за Майоровым шли двое студентов из его группы — гигант, который рассказывал на корабле о своих печалях, и его малорослый товарищ с художественным воображением. Эта парочка сдружилась и везде появлялась вместе. Как уже было известно Александру, гигант получил кличку 'Бык', а его малорослый друг — кличку 'Митяй'. Причина была проста: его звали Дмитрий Митяев. Про гиганта Майоров рассказывал, что тот очень сильный и ловкий, может на одной руке подтягиваться и отжиматься.
— Он всегда такой буйный? — спросил Веселов у Быка и Митяя.
— Нет, он сегодня плохо завтракал, — ответил Митяй, — обычно он гораздо активнее.
— А меня это всё здорово удивляет, — пожаловался Александр компании, — получается, что мы тут все попами должны стать. Если я до конца недели не тресну от изумления, то это будет чудо.
Немаги засмеялись:
— Подумай о том, каково мне? — сказал Майоров, — мне Пащин дал ящик скрепляющих обручей, чтобы я не треснул от удивления. Заходи, отсыплю горку.
— Да брось ты, Сашок, лучше расслабься как-нибудь, — вмешался в разговор Шигарев, — заколдуй, что ли, подушку у Гиви, чтобы она перед ним предстала в виде прекрасной дамы, а то мне Усачёв уже всю жилетку проплакал, как он его достал своими воплями.
Александр представил себе картину того, как Гиви гонится по коридору за подушкой, и рассмеялся.
Следующей парой у их потока должно было быть 'введение в волшебство', но вместо него поставили отмененную ради первого занятия лекцию по устройству самолёта.
— Ранее этот курс назывался 'устройство корабля', — торжественно начал профессор Домбровский, высокий, сухопарый старик с клиновидной бородкой и пышной гривой седых волос, — однако, со временем немаговская техника несколько улучшилась… не без нашей подсказки, надо сказать, не без этого, и теперь мы считаем нужным познакомить вас с устройством самолета. Почему для вашего обучения выбран такой, казалось бы, далекий от волшебства курс? Попробую объяснить.
Далее профессор шокировал студентов утверждением о том, что, изучая самолёт, можно изучать свойства Бога. Профессор бушевал, как свихнувшийся проповедник:
— Вселенная, как вы, наверное, уже знаете, создана по подобию человека, а человек — по подобию Бога. Что внутри, то и снаружи. Изучая устройство одного организма, мы познаем устройство и всей Вселенной. Самолет, как и корабль, обладает всеми свойствами цельного организма. Их мы и будем изучать. У самолета есть орган, который вырабатывает и принимает решения — это пилот и все приборы, которые помогают ему в этом. У него есть тело, и это тело должно быть не тяжелее, чем вес, который могут поднять моторы минус вес топлива и полезной нагрузки. У него есть система управления, которая должна обеспечивать его равновесие в полете, а также своевременное и точное изменение полета. Подчёркиваю: своевременное и точное! На примере этих проблем можно рассмотреть способы организации сложных систем. Таких, например, как государство, или даже как человек…
— Вес самолета равен весу мотора, полезной нагрузки, топлива, летчиков, конструкции, и других полезных устройств. Вам кажется, что это очевидная мысль? Посмотрим, как можно посмотреть на эту идею с другой стороны: 'Доля веса каждой из систем самолета должна быть не больше, чем это может ей позволить мощность моторов'. Это условие существования самолета, и это очень сильная штука!
За следующие полтора часа профессор повторил выражение 'сильная штука' не меньше двадцати раз. Каждое очевидное соображение, например, о равновесии самолета, вызывало у него восторг, который он неизменно подчеркивал выражением 'сильная штука'. Маги сидели и удивлялись, немаги веселились в голос.
— Одно из двух, — сказал Александр Сергею Усачёву, складывая конспект, — или я что-то не понимаю, или этот курс — совсем не сильная штука. Как-то он очень круто так завернул про постижение Бога через изучение самолёта.
— Да ты что, устройство самолета — это же так интересно, — не согласился Василий Майоров.
— О, самолёт — это зер гут, — услышал их Юрген Трескофф (он вместе с другими 'рыцарями' сидел через проход от Веселова).
— Самолёт — это святое, — засмеялся и Соколов.
— Ты же танкист, зачем тебе самолет? — обратился Веселов к Майорову.
— Самолет — это тоже интересно.
— А как же они затем перейдут от самолёта к человеку? — спросила Дубровская.
— Очень просто, — ответил Майоров, — наколдуют тебе пару крыльев, затянут на гору повыше и выпихнут из гнезда.
На лице у Натальи отразился ужас. Она была готова поверить во всё, что угодно.
— Не верь всему, что говорят немаги о магах, — пришел ей на помощь Веселов.
— Не верь и тому, что говорят маги о немагах, особенно то, что говорят маги об анимагах, — продолжил мысль Майоров.
— А кто такие анимаги? — удивилась Дубровская.
— Это такие маги, которые умеют становиться полными скотами, — просветил её Майоров.
Наталья взглянула на Веселова и Усачёва своими огромными, доверчивыми глазами. Веселов не смог ответить из-за душившего его смеха, а Усачёв был печален и не счел возможным открывать рот. Пришлось Ваулиной объяснять подруге, что анимаги — это такие маги, которые умеют оборачиваться животными.
— Колдуны, слушайте анекдот про себя, — завопил Александр Шигарев: 'Идёт один свободный гражданин, а попросту говоря, мужик по лесу, и видит, как на дереве сидит другой мужик и пилит сук, на котором сидит. 'Зачем ты пилишь сук, на котором сидишь, — спрашивает первый, — ты же упадешь!' 'Отстань, — отвечает второй, — я знаю, что делаю'. Первый мужик пожал плечами и пошел дальше. Через некоторое время он слышит сильный треск и грохот, а затем вопль: 'У, колдун!'
— Тебе надо предложить внести эту историю в учебный курс, — посоветовала Шигареву Ваулина, — анекдот очень точно отражает суть волшебника.
— И правда! — поддержал Ольгу Майоров, — сделаем Шигарева преподом — все курсы будут из анекдотов состоять.
— Слушайте, а это же идея! — восхитился Митяй, — Сделать так, чтобы все предметы были изложены стихами или анекдотами.
— Особенно каллиграфия, — подсказал Веселов.
— Фу, какой ты скучный! — обиделась Ваулина, — человек ведь дело говорит, творит, можно сказать, а тебе лишь бы обсмеять.
После занятий, сдав подконвойных немагов, Александр пошел искать лабораторию истории магии и волшебства. Они с Фрицем или Василием теперь всегда по утрам получали немагов под роспись, а после занятий сдавали. Возни с Соколовым и Трескоффым было немного, точнее, не было совсем, а деньги капали. Бывшие лётчики были аккуратными, выдержанными и старательными, а с некоторого момента и вообще перестали отличаться от остальных студентов. Ходить большой компанией было даже весело.
Лаборатория нашлась быстро, она размещалась в ряде пещер, рядом с огромной пещерой — архивом. Приняли Александра радушно. Его представили пожилому начальнику лаборатории, доктору Саиду Фихот. Саид весьма благожелательно выслушал весь лепет Александра о том, что он давно интересовался историей и ему недостаточно того, что рассказывают на лекциях. Через пять минут Александр получил доступ в архив и наставницу, Марию Александровну, к которой было велено обращаться по всем вопросам.
Александр тут же зарылся носом в глубь веков и безвылазно пробыл там добрых три часа, даже не присаживаясь на табурет. Он поглощал свитки прямо у мест хранения. Чего там только не было! Манускрипты древних магов, письма волшебников друг другу — ещё тех времён, когда количество
