«Нет ничего более жестокого, чем осуждение совести, и ничего более свободного, чем следование своему мнению»[536].
Здесь рассматривается экстремальный случай, когда кафолическая Церковь не имела бы больше земного существования, кроме как в сознании верующих, оставшихся верными православной вере. Тем не менее, надо подчеркнуть, что это сознание не есть сознание индивидуальное, которое бы принимало решения абсолютно независимо в деле веры, но сознание, вписанное в Традицию Церкви Святым Духом [537].
9. Послание монахам Кальяри
Узнав, что Константинопольский патриарх Петр, избранный в июле 645 г. как преемник Пирра, намеревается добиться одобрения от папы Евгения I своего Соборного послания, в котором он утверждал, что во Христе существуют два природных действия и две природных воли, а также ипостасные действие и воля, то есть три действия и три воли, преподобный Максим написал через своего ученика Анастасия послание монахам Кальяри (город в Сардинии, епископ которой играл важную роль на Датеранском Соборе), в котором просил их отправиться в Рим и предостеречь клир и людей от этой ереси нового помола. Преподобный Максим достиг своих целей, поскольку папа, посвященный 10 августа 654 г., после некоторых колебаний отверг Соборное послание под нажимом жителей Рима[538], которые уже приняли римских апокрисиариев, спровоцировавших их праведное возмущение.
Это письмо, датированное, возможно, июнем 654 г., хотя и не было написано самим преподобным Максимом, было составлено, несомненно, по его указаниям и соответственно его духу Анастасием, его учеником, остававшимся ему верным на протяжении тридцати семи лет: «[135С] Не желая исправлять свою доктрину в соответствии с отцами, [еретики] принудили апокрисиариев Древнего Рима согласиться со своей собственной сектой. [136А] Они проповедовали о существовании двух действий, помимо двух действий и воль в Иисусе Христе, нашем Спасителе […]. Поскольку дело почти всей соборной и апостольской Церкви, основанной Богом, таким образом, находится в большой опасности, мы молим и просим во Имя Его, вас, святейшие люди, не пренебрегать ею в испытании, но помочь ей. Она, труждающаяся в бурях, ведает, что любовь во Святом Духе рождается во времена испытаний. И мы вас молим, если возможно, быстро преодолеть их, как это бывало в иных случаях, рядом с мужами Древнего Рима, благочестивыми и твердыми, как камень. [136В] Они со всей очевидностью всегда являются нашими защитниками и ревностными поборниками веры. Умолите их просящими голосами и слезами, во имя всех христиан, достичь для всех и для себя самих милости Господа сохранить православную веру без только что изобретенных новшеств и не принимать извне ничего такого, что не было бы определено святейшими отцами и Соборами, чтобы, наконец, соревнуясь в благом усердии в том, что принадлежало отцам и Соборам, они верно осуществили, с помощью Божией, это главное дело, и чтобы уподобились, так же как те, сейчас или в день Суда, купцу, имеющего Бога своим заимодавцем в такого рода вещах. А Он не дает ничего, кроме Себя Самого, но Себя всего целиком. И Он подает укрепление, в котором мы нуждаемся, против ариан [136С], все еще пребывающих здесь. Умолите Господа, блаженные, поскольку мы ваши служители, отверженные, бедные и недостойные»[539].
В этом послании почетная характеристика Римской Церкви подчеркнута наименованием ее Церковью «Древнего Рима». Выражение это, как мы видели, связано с качеством, которое сохранил Рим, будучи древней столицей Империи, и содействует в глазах византийцев тому, чтобы придать этой Церкви достоинство первенства чести[540].
«Соборная и апостольская Церковь» здесь означает Христову Церковь, исповедующую правую веру и подвергающуюся в ту пору серьезной опасности, если она, Римская Церковь, приняв Соборное послание патриарха Петра, уклонится от православной веры, которую она исповедует в тот момент единственная в пентархии, являясь вследствие этого единственной представительницей соборной веры.
Выражение «мужи Древнего Рима, благочестивые и твердые, как камень» представляет двойной интерес.
Во–первых, оно показывает, что Анастасий (а через него — преподобный Максим) не имеет в виду только папу и не наделяет исключительным правом ни его личность, ни его деятельность, но полагает, что Церковь представлена также всем клиром и всем народом. События, которые вот–вот последуют, покажут к тому же, что перед лицом колеблющегося папы народ Божий более убежден в своей вере, нежели он. Эта значительность, придаваемая народу Божиему в деле догматики (вплоть до возможности подтвердить или отвернуть решения Соборов), характеризует древнюю Церковь и присутствует до сегодняшнего дня в Восточных Церквах.
Во–вторых, выражение «благочестивые и твердые, как камень», которое содержит очевидную евангельскую аллюзию (Мф. 16, 18), показывает, что Анастасий (а через него преподобный Максим) не имеет в виду ни того, что слово «камень» соотносится только с личностью апостола Петра, ни тем более того, что Римский папа считается его преемником[541], но хочет обозначить этим всех, кто исповедует православную веру. Это подспудно становится в один ряд с толкованием, принятым святоотеческой традицией, согласно которому в словах Христа на сем камне Я создам церковь Мою (Мф. 16, 18) слово «камень» означает веру, исповеданную Петром: Ты — Христос, Сын Бога Живаго.
Утверждение, что «мужи Древнего Рима […] всегда являются нашими защитниками и ревностными поборниками веры» означает здесь, что они в деле моноэнергизма и монофелитства всегда защищали православную веру и поддерживали тех, кто на Востоке ее исповедовал. Но это не значит, что здесь имеется в виду «Петрова харизма Рима для защиты правоверия», «крепость, в которой преподобный Максим никогда не сомневался», и принципиальная невозможность расхождения с православной верой[542]: смысл существования этого послания состоит именно в том, что преподобный Максим боится, как бы Рим, принимая Соборное письмо Петра, не был втянут в ересь, и по этой самой причине просит монахов Кальяри вмешаться, чтобы римляне могли «сохранить православную веру без только что изобретенных новшеств и не принимать извне ничего такого, что не было бы определено всесвятыми отцами и Соборами». Эта последняя формулировка показывает еще раз, что для преподобного Максима и Анастасия основной критерий православности веры состоит в ее согласии со святоотеческой и соборной традицией.
10. Диспут в Визии
По окончании судебного процесса преподобный Максим был сослан и заключен в темницу в Визии, во Фракии. Император и патриарх все еще надеются использовать преподобного Максима для своих целей и заставить его принять «Типос» («Образец»). Поэтому вслед за ним посылают в качестве эмиссаров епископа Феодосия и двух патрициев — Троили и Епифания, которые устраивают с ним в августе — сентябре 656 г. дискуссию, записанную и сохраненную под заглавием «Диспут в Визии» [543].
Здесь можно отыскать множество тем, встречавшихся по ходу первого процесса (Relatio motionis).
1) Преподобный Максим утверждает, что Святой Дух отсутствует в Церкви, которая не исповедует православную веру, и что всякое общение с ней остается напрасным, и настаивает здесь на том, что Христос (чьим Телом является благодатная Церковь) также отсутствует в ней:
«Это до откровенности очевидно, что те, кто не признают апостолов, пророков и учителей, но отвергают их слова, отвергают Самого Христа»[544].
2) Преподобный Максим вновь утверждает, что общение с Церковью предполагает единство веры; исповедание неправославной веры этой Церковью исключает всякое общение с ней. Он высказывает здесь также идею, что совесть имеет существенное значение в хранении верности правой вере:
«Каким образом желаете вы, чтобы я, имея это[545] начертанным в
