материальной части, и наша торговля платит иностранныгм торговым флотам ежегодно 370 млн. фр. или около миллиона в день» («Le Temps» от 30 октября 1901 г.).
Можем ли мы, по крайней мере, вознаградить себя торговлей со своими колониями? Увы, нет! Они отказываются принимать наши продукты, предпочитая английские и германские. Эти колонии, завоевание которых стоило нам столько сотен миллионов, служат только местом сбыта товаров торговым домам Лондона, Бремена, Гамбурга, Берлина и т. д. Наши купцы никогда не могли понять, что вкусы араба, китайца, канака, негра могут отличаться от вкусов француза. Эта неспособность усвоить себе чужие понятия, как мы сказали, составляет чрезвычайно характерную особенность латинской расы.
Нам не удается вести торговлю даже с самыми близкими к нам колониями. Одна газета недавно опубликовала следующие соображения о торговле Франции с Тунисским регентством: «Сахар поступает из Англии, Австрии и Германии; спирт — из Австрии; бумажные нитки — преимущественно из Англии, и в меньшем количестве — из Австрии; ткани бумажные, льняные, пеньковые, шерстяные — из Англии; шелковые материи идут из Индии и Германии; белошвейные товары — из Австрии и Англии; лес — из Америки; свечи — из Англии и Голландии; бумага — английского и австрийского производства, ножевой товар — из Англии, стекло — из Австрии, бутылки — из Англии; часы — из Германии или Швейцарии; детские игрушки — из Германии; химические продукты — из Англии; керосин — из России...
А из Франции? Она поставляет все тех же солдат и чиновников».
А между тем, эти бесполезнейшие колонии обходятся нам ужасно дорого — людьми и деньгами. Депутат Зигфрид в своем бюджетном докладе 1897 г. справедливо заметил, что все английские колонии с территорией в 38.414.000 км2 и населением в 393 миллиона человек обходятся метрополии только в 62 миллиона, тогда как наши при территории менее 7 млн. км2 и населении 32 миллиона человек стоят нам гораздо дороже.
По бюджету, опубликованному в «Journal Officiel» от 26 февраля 1901 г., военные колониальные и другие связанные с ними расходы достигают теперь 91 миллиона, не включая Алжира, с административной точки зрения не считающегося колонией. Мадагаскар обходится в 29 млн. фр. в год, Индо-Китай — столько же. В эти цифры не входят денежные субсидии, щедро даваемые разным нашим колониям, ничуть, впрочем, за то нам не благодарным: 840.000 фр. — на Гваделупу, 618.000 фр. — на Мартинику, 440.000 фр. — на остров Бурбон, 455.000 фр. — на наши маленькие поселки в Индии и т. д. Действительный расход на колонии достигает 111 млн. фр. Не мы их эксплуатируем, а они — нас. Для малонаселенной страны нет ничего труднее, как быть в одно и то же время военной и колониальной державой. Она может быть той или другой, но сразу той и другой — никогда. Благодаря колониям, наши военные силы недостаточны для уничтожения нашей зависимости от державы, владеющей более сильным флотом, чем наш. Это обнаружилось очень ясно на деле с Фа-шодой. Наши колониальные владения являются для нас только причиной ослабления и создают нам непредвиденные и грозные опасности. Сверх того, наши латинские приемы управления раздражают туземцев, всегда готовых восстать. Дляподдержания с большим трудом мира в Алжире с арабским населением (притом очень редким) мы принуждены содержать там такую же многочисленную армию, как европейские войска англичан, позволяющие им удерживать в полном спокойствии 250 млн. индусов, между которыми 50 млн. мусульман, гораздо более опасных, чем мусульмане Алжира, и всегда, помнящих, что Индия в конце прошлого столетия принадлежала им.
Англичане, конечно, не для славы обладания колониями тратят на них 62 миллиона. Эта сумма — не что иное, как задаток, много раз окупающийся торговлей этих колоний с метрополией. Единственные предметы, вывозимые до сих пор латинскими народами в их колонии, — многочисленные ряды чиновников и незначительное количество предметов роскоши, потребляемых, впрочем, почти исключительно теми же самыми чиновниками. Окончательный бюджет наших колоний совершенно ясен. Они нам обходятся в 111 миллионов в год, а приносят около 7 миллионов. Это продолжается до сих пор на глазах народов, изумленных нашим упорством.
Ко всем причинам нашего коммерческого упадка, к несчастью, нужно прибавить еще недобросовестный образ действий многих наших купцов, слишком хорошо известный всем путешествовавшим за границей. Я припоминаю, что во время моего пребывания в Индии я был поражен, увидя на всех бутылках бордо и коньяка маленькие английские этикетки, на которых обозначено, что это вино розлива одного из лондонских торговых домов, гарантирующего доброкачественность продукта. По справкам оказалось, что большие дома в Бордо и в Коньяке, в течение продолжительного времени продавали английским купцам, торгующим за границей, продукты столь низкого качества, что они совершенно перестали обращаться непосредственно к ним, а предпочли перейти к посредничеству английских домов, покупающих продукты на месте. Этот факт не удивит лиц, осведомленных о качествах товаров, называемых нашими купцами «предметами вывоза».
Это понижение качества продуктов наблюдается не только на предметах, предназначенных к вывозу за границу, но все более и более распространяется и на те, которые мы продаем у себя, и этим-то и объясняется подавляющий успех заграничной конкуренции. Возьмем, например, определенный товар — фотографические объективы, составляющие в настоящее время предмет крупной торговли. Всякий фотограф вам скажет, что французские объективы совершенно вытесняются с рынка английскими и особенно германскими, несмотря на то, что последние втрое и вчетверо дороже. Почему так происходит? Просто потому, что иностранные объективы высокой марки все хороши, а наши — только в исключительном случае. Иностранный фабрикант, понимая, что его интерес состоит в том, чтобы не ронять свою марку, не пускает в продажу неудавшиеся объективы. Французский фабрикант еще до этого не додумался. Все им изготовляемое, хорошее или дурное, ему нужно сбыть. В результате он не сбывает больше ниче-го[26]. То же наблюдается с другими товарами, например, с фотографическими пластинками. Возьмите самые лучшие французские марки: в каждом ящике вы непременно найдете одну или две пластинки плохого качества, приготовленные из неудавшейся эмульсии и которую французский фабрикант, не решаясь забраковать, подсунул в ящики с годными пластинками. Ничего подобного не бывает с иностранными пластинками. Английский или немецкий фабрикант может быть не честнее французского, но он гораздо разумнее понимает свои интересы. Поэтому неизбежно через несколько лет несмотря на всевозможные покровительственные пошлины, на все рекламы наших фабрикантов, в силу простой необходимости французская фотографическая пластинка будет вытеснена иностранной точно так же, как это случилось с фотографическим объективом.
Упадок честности наших купцов представляет собой весьма серьезный симптом, к несчастью, наблюдаемый во всех отраслях промышленности и постоянно возрастающий. Совершенно напрасно издают постановления одно за другим для обуздания обмана во всех отраслях торговли. В Париже, например, полиция почти отказалась конфи сковывать топливо, продаваемое в запломбированных мешках и якобы гарантированного веса. Вес же его — неизменно на 25% ниже показанного. Для всех таких дел не хватило бы судов. В одном из таких дел по поставке 25.000 кг угля не хватало четверти веса. Служащие крупного промышленника, занимавшегося этой проделкой, должны были признать, что это практиковалось постоянно. В других случаях хозяин не додавал одну четверть товара, а извозчик утаивал другую.
И, к сожалению, чем дальше, тем больше такое направление становится общим, даже в торговле, производимой образованными людьми. В отчете, напечатанном в «l'Officiel» от 23 декабря 1897 г., заключающем результаты анализов, производившихся в течение трех лет в городской лаборатории над продуктами, взятыми из аптек, составитель указывает, что «число безупречно изготовленных лекарств или продуктов составляет едва одну треть».
§ 3. ПРИЧИНЫ КОММЕРЧЕСКОГО И ПРОМЫШЛЕННОГО ПРЕВОСХОДСТВА НЕМЦЕВ
Промышленное и торговое превосходство англичан и особенно немцев удостоверено, и нужно быть наивным, чтобы отрицать его в настоящее время. Немцы, впрочем, прекрасно это понимают. Вот как выразился один из их писателей в одном из недавних изданий:
«...Теперь мы вывозим в Париж l'article de Paris[27]! Как изменились времена и роли!.. Для земляных работ, тяжелых и плохо оплачиваемых, во Франции нужны итальянцы. Для промышленности, банковых операций и для торговли нужны немцы, бельгийцы, швейцарцы...
Безработные во Франции считаются десятками тысяч, а между тем, факт весьма знаменательный: приезжающий в Париж немец не долго остается без дела. Сколько их ни отправилось во Францию, — все без исключения нашли себе работу!
Послать за границу сына у наших соседей — верх роскоши. Только немногие богатые семьи позволяют себе это. Много ли вы встретите служащих французов у нас или в Англии? Сколько из них имеют средства к существованию, кроме жалованья? Что касается Германии, то их можно перечесть по пальцам — может, наберется их с дюжину.
Ежегодно Франция отстает от той или другой страны в той или другой отрасли торговли; с третьего места она переходит на четвертое, с четвертого — на пятое, никогда не наверстывая потерянного. Таблица вывоза разных товаров всего света за последние десять лет
