одного успеха к другому.
Никогда победа не была так необходима, как в нашем теперешнем положении.
Мы знаем, что перед нами стоит решительный противник. Мы должны отбить его атаки, и мы можем это сделать до тех пор, пока не пробьет час нашего освобождения. К этому нас обязывает долг перед воинами нашей родины, долг перед нашими товарищами, а так же долг перед теми, кого мы желаем увидеть.
Я, как командир дивизии, хотел вам это сказать до того, как мы вступили в бой. Я это сделал таким путем, не имея возможности с каждым из вас лично поговорить.
Командир дивизии генерал Пфефер'.
Такой приказ по дивизии, находящейся в 'котле' окружения, был сочинен явно для поднятия духа солдат и офицеров.
Да, характер гитлеровской пропаганды стал совсем другим. Вначале у окруженных войск была твердая надежда, что к ним придет спасение извне. Войска продолжали упорно сражаться в надежде на это спасение. Но теперь, спустя полтора месяца, эта надежда еле теплилась. Все реже становились радиопередачи о планах германского командования на будущее, вести о скором окончании войны и другие хвастливые прогнозы Геббельса и его аппарата. В передачах стали усиленно нажимать на восхваление немецкого оружия, всячески расписывать, как хорошо переносят немецкие солдаты, находящиеся в Финляндии, все трудные условия суровой зимы, как стойко и храбро дерутся немецкие войска под Сталинградом.
Медленно, но верно у окруженных росло недоверие к Гитлеру, они стали сознавать свою обреченность. Вот почему понадобились приказы, подобные приведенному выше. Часть немецких офицеров была переселена в солдатские землянки, чтобы улучшить надзор за подчиненными, следить за их настроениями.
Наши листовки с текстом ультиматума, разбросанные в больших количествах на территории, занятой гитлеровцами, должны были вносить ясность в умы немецких солдат и офицеров. По официальным данным, к 16 января 1943 года было сброшено на территорию окруженных немецко-фашистских войск 1 549 000 наших листовок. Кроме того, было проведено по радио более 265 выступлений немецких военнопленных.
Вскоре в наши руки попал очень важный приказ по 6-й немецкой армии:
'За последнее время русские неоднократно пытались вступить в переговоры с армией и с подчиненными ей частями. Их цель вполне ясна - путем обещаний в ходе переговоров о сдаче надломить нашу волю к сопротивлению. Мы все знаем, что грозит нам, если армия прекратит сопротивление: большинство из нас ждет верная смерть либо от вражеской пули, либо от голода и страданий в позорном сибирском плену. Но одно точно: кто сдается в плен, тот никогда больше не увидит своих близких. У нас есть только один выход: бороться до последнего патрона, несмотря на усиливающиеся холода и голод.
Поэтому всякие попытки вести переговоры следует отклонять, оставлять без ответа и парламентеров прогонять огнем.
В остальном мы будем и в дальнейшем твердо надеяться на избавление, которое находится уже на пути к нам.
Главнокомандующий Паулюс'.
Нам оставалось в ответ на такой приказ - не 'отгонять' зарвавшегося врага, а беспощадно бить его огнем нашей артиллерии, добиваясь полной победы!
Ко мне на допрос доставили квартирмейстера 6-й немецкой армии подполковника фон Кугювского, окончившего академию генерального штаба. Он сообщил весьма важные данные. Из его показаний выяснилось, что на четвертые сутки нашего наступления, к 22 ноября 1942 года, в окружении оказалось 250000 человек вместе с тылами. К 10 января 1943 года осталось 215000 человек, так как к тому времени 25000 были ранены и 10000 убиты. До 10 января удалось эвакуировать на самолетах 25000 раненых, а после 10 января всего лишь 1200 раненых. Ему было точно известно, что из окружения удалось вырваться на самолете пяти генералам и какому-то числу штабных офицеров. Немецкие самолеты, залетавшие на аэродромы в кольце окружения, людских пополнений не доставляли, кроме 500 человек, возвращавшихся из отпусков. В окружении немцы съели 39 000 лошадей...
Теперь на основе показаний гитлеровского подполковника можно было убедиться в просчете, допущенном ответственными работниками штаба Донского фронта и штабов армий, входящих в этот фронт. Ведь еще 21 декабря было официально доложено ими, что в окруженной на Волге группировке противника насчитывается всего 80-90 тысяч человек, а их в это время было более 215 тысяч.
Вот в какое заблуждение ввела нас наша разведка.
Радости и печали тех дней
Отрадно было читать посланное 16 января донесение командования Донского фронта в Ставку. В нем было сказано, что войска фронта отсекли и полностью уничтожили юго-западную группировку окруженных войск противника в районе Мариновка, Цыбенко, Елхи, Песчанка, Алексеевка, Мал. Рассошка, Бородин, совхоз No 1, Дмитриевка, Пять курганов, продвинувшись вперед на 20-40 километров. Освобождено 565 квадратных километров советской территории и 33 населенных пункта. Захвачено в плен за шесть дней боев 6896 солдат и офицеров, взято 941 орудие, 420 минометов, 500 шестиствольных минометов, 1950 пулеметов, 293 автомата, 15551 автомашина, 1387 мотоциклов, 499 танков, 15 бронемашин, 371 самолет и многое другое.
Но враг, отступая, продолжал упорно отстаивать свои позиции.
В своеобразное положение попали войска 57-й армии под командованием генерала Ф. И. Толбухина. Летом 1942 года этому генералу довелось руководить строительством оборонительных рубежей на западных подступах к городу. А теперь обстановка сложилась так, что окруженные немецко-фашистские захватчики использовали эти рубежи для своей обороны. Федор Иванович теперь шутливо сожалел о том, что он в свое время сильно 'нажимал' на строительство этих оборонительных укреплений. Он показывал мне карты и схемы их. В левом верхнем углу красовалась крупными буквами его резолюция 'Утверждаю'.
- Эх, на свою же голову построил я все это! - с усмешкой восклицал боевой генерал.
Утром 17 января собрались на совещание командующие соединениями и командиры частей, участвующих в операции на главном направлении, чтобы уточнить ближайшие и последующие задачи. К. К. Рокоссовский и я несколько запоздали на это совещание. Когда мы прибыли туда, оно было в разгаре.
В ближайшие минуты нам стало ясно, что все разговоры сводятся не к уточнению ближайших и последующих задач, а к тому, чтобы сделать остановку, собраться с силами и только через 2 - 3 суток вновь продолжать наступление. А ведь уже были нащупаны реальные бреши в обороне противника, в которые нужно немедленно вклиниться и продолжать наступление.
Мы с Константином Константиновичем удивленно переглянулись. Рокоссовский вскочил и предложил немедленно закончить подобные высказывания.
- Никаких остановок и пауз! Продолжать наступление! - сказал он горячо. Не давать противнику опомниться, использовать образовавшиеся бреши, с помощью артиллерии, авиации и танков непрерывно громить противника! Вот на эту тему я согласен продолжать совещание.
В ответ мы услышали:
- Все ясно! Разрешите отправиться в войска!
Совещание на этом и закончилось.
Наступление развивалось. Насколько правильным было решение Рокоссовского, можно видеть по следующим данным: за 17 января наши войска взяли в плен 3184 солдата и офицера, захватили 412 орудий разных калибров, 202 миномета, 25 шестиствольных минометов, 448 пулеметов, 3856 автомашин и другие многочисленные трофеи. А сколько противник потерял убитыми и ранеными, сколько было уничтожено вооружения и боевой техники!
По-прежнему на направлении главного удара фронта действовали 21-я и 65-я армии с частями и соединениями усиления. Все остальные армии фронта играли вспомогательную роль. В меру своих возможностей они также вели наступление, взаимодействуя с армиями, действовавшими на направлении главного удара, наносили удары по обнажающимся флангам обороны противника.
Мне позвонили по телефону из Москвы и передали, что 16 января 1943 года Указом Президиума. Верховного Совета СССР введены новые звания для высшего командного состава родов войск, в том числе и
