— свойства их ума.
— У них есть друзья?
— Есть, пока не поумнеют.
— А потом?
— При ориентации на ум окажется, что каждый имеет разную весомость ценностей. Будут спорить, то есть практиковать и, накапливать отрицание.
— Не проще ли уточнить ценности? Не будет насилия одного над другим.
— Ценности находятся в непроявленном виде. У вас это совершено так же, как у людей Запада.
— Разъясните.
— Ценности «оседают» в памяти каждого человека тогда, когда было благополучие. Согласитесь, не может отложиться благодатностью момент неприятности. Здесь вступает в силу парадокс: приятное, то есть ценное для вас протекает как по маслу, незримо и само собой. Неприятность «засвечивается» в уме. Если вы были бы в мире ума западных людей, то всякое действие людей, которое совпадает с вашим благом, принимали бы как само собой разумеющееся. Но как только произойдёт несоответствие вашему благополучию, то тут же открывается незримый счёт отрицания по отношению к каждому, кто вам не угодил. Так они живут даже в семьях.
— Но мы не спорим друг с другом, и нет отрицания даже во время боя.
— В этом ваше спасение. Как только вы войдёте в отрицание, то' физиология переключится на старение. Тогда развитие останавливается. Таков человек.
— Есть предел развитию? В чём смысл бессмертия?
— В простом варианте, бессмертие — это неощущение своей смертности.
— Уточните.
— Разве кто-то из вас умирал?
— Наставники практикуют «Милую Смерть».
— Но они живы? Да.
— О какой смерти речь? О продолжении жизни?
— Мы имеем примером гусеницу, которая превращается в бабочку. Гусеница умирает.
— Значит, речь идёт о продолжении… Вам не придётся присутствовать на своей смерти.
— Почему?
— Как вы это определите? Для этого нужен ум, то есть его база в виде памяти. Только память — это всегда «вчера». Нет памяти «завтра». Умерев, вы хотите сохранить. Что вы собираетесь оставить, а что — сбросить?
— Бабочка сбрасывает всё.
— Тогда она не должна помнить о предыдущем. Иначе через память совершится закрепление и сохранение. Сохранение чего? Вчерашнего? А вы говорите о рождении, то есть о новом. Сохранённое и новое не совместимы. Одно исключает другое.
Тут Дон Мен поднялся высоко в воздух и рассеялся. Ученики даже не шелохнулись. Они привыкли к «чудачеству» наставников. Чудес каждый из них насмотрелся вдоволь. Теперь самому бы…
Дон Мен появился в центре храма. Тут же рядом появился монах, который умел левитировать. Стали приходить другие монахи. Они сели напротив Будды. Наконец, место рядом с Буддой занял настоятель монастыря. Жестом он пригласил Дон Мена.
— Ученики не смогут воспринимать меня дальше, — сказал Дон Мен.
— Мы это знаем. У них не хватает практики в дхьяне, — сказал настоятель. — Но мы рассчитываем на опыт Дон Мена в области ума.
— Я уже неоднократно говорил, что в практике ума я всего лишь ученик.
— Дело не в практике самого ума. Вы знакомы со свойствами ума и одновременно являетесь мастером непосредственного знания. Вам доступны все окраски дхьяны. Вы прошли все формы реинкарнаций.
— Как я буду им рассказывать о том, чего они ещё не переживали. Для чего?
— Для стимуляции. И ещё для того, чтобы грани мира ума они чувствовали чётко.
— Вам известны законы замкнутости монастыря Дон Мен:
— Да. Первый из них гласит, что эмоции и психические качества каждый человек переживает индивидуально. Нельзя передать свою эмоцию другому человеку.
— Добавьте к этому, что в развитии сущности есть жесткие переходы. Хороший пример привёл юноша с гусеницей и бабочкой. Для уровня ваших учеников есть учителя, а для уровня Будды нет учителей и нет учеников. Как гусенице передать словами полёт бабочки? Я ещё не умею это.
— Я надеюсь, что для Вас это будет практика. Наши ученики — поле для Вашей практики. Как луч света, проявляя предмет, обнаруживает себя, так и форма Дон Мен обнаружится в новом виде, проявляясь в учениках.
Дон Мен поклонился и пошел к выходу из храма.
Глава 6
Чудеса
На склоне горы было солнечно и свежо. Лёгкий ветерок обдувал нежно лицо. Долина, раскинувшаяся внизу, создавала ощущение необъятного простора, чистоты и возвышенности.
Как и принято, монастыри строятся с учётом качеств на восприятие. Именно качества сознания подлежат здесь практике. Непременным будет, конечно, чёткое формирование физиологических разновидностей организма согласно качествам сознания. В том нет ни высшего, ни низшего. Уже с первых шагов в таком постижении сущности Человека ученикам преподносится «диалектика» существования. Никто не читает лекции по диалектике. Диалектика — это непосредственная зрелость ума. Её нельзя выучить. Напрасно отнимают время у студентов Запада на изучение диалектики. Мыслить диалектически это означает ощущать, что «бесконечное» уже «оконечено» своей бессодержательностью. Лишь опытный наблюдатель заметит что «добро» оно и есть в себе «зло», так как понимание «добра» отсчитывается с индивидуального опыта и личных пожеланий, и торжество этого «добра» приведёт к ущемлению других. Не трудно заметить, что «истина» представляет собой «ложь». Если «истина» имеет основанием область определений умом, то она против жизни и, кроме того, носит индивидуальное понимание. Если под «истиной» инстинкт ума ощущает качество, то ум заведует только качествами отрицания…
На эту тему Дон Мен практиковал своё мышление, сидя на камне. Ему было легче, чем учёным Запада — он имел несколько «точек отсчёта» ума, так что они не выстраивались в систему двухполярных отношений. Он знал о древней заповеди «адвайте», то есть «не-два». Уже в древности предупреждали, что вхождение в «двайту», то есть двойственность, повлечёт за собой утраты и страдания. Теперь это он нашел на примере людей Запада, которые всё своё существование строят на двойственности. Не удивительно, что жизнь их полна болезней и страданий. С другой стороны, ему знакомы тексты Упанишад. Это особая «точка отсчёта» даже для ума. Она заполняет «недвойственность» содержанием, непосильным даже фантастам Запада.
Западным учёным могла оказаться доступной ближайшая альтернатива для ума в виде высказываний Иисуса Христа и текстов Лао Дзы. Но, увы, для этого нужно сделать переход от академика в мудрецы. Ум не допускает противоречия в своих конструкциях… Впрочем, вот пример Гегеля. Кому придёт в голову, что «добро» и «зло» это одно и то же?! Мудрец идёт ещё дальше. Он смешает точку воззрения так, что судьёй всему становится не истина, а жизнь. Только с этих позиций несовместимое воспринимается бесконфликтно: От ворот монастыря к Дон Мену направился монах. Не поворачиваясь, Дон Мен знал это: Кстати, в этом монастыре тоже практикуют свойства ощущать тело обстоятельств.
Монах остановился и сел на землю почти рядом. Чувствовалось, что тема практики ума его заинтересовала. Не удивительно, в монастырях дают очень много несовместимых друг с другом мировоззрений. Даже для того, чтобы стать мудрецом их нужно чётко высветить и согласовать.
— Осмелюсь спросить, почтенный Дон Мен, почему Вы выполняете чудеса, когда прекращаете
