то, что уже свершилось. Ум — всегда вчерашний.
— Опираясь на ум, люди говорят о будущем.
— Давай разберёмся и в этом. Ум останавливает всё, что мгновенно является и мгновенно исчезает. Это называется памятью. Для зрения и слуха всё рождается тут же и умирает тут же. Лишь ум сохраняет. Поэтому я и решил освоить ещё одну область существа Человека. Как видишь, непосредственное знание и знание мира ума зеркально противоположны по свойствам. Это два исключающих друг друга мира. Освоив мир ума, я попытаюсь совместить несовместимое. Поэтому, я оставил монастырь и пошел учеником на Запад. В монастырях развивают непосредственное знание. В монастырях Запада, называемых институтами и академиями, развивают противоположное. Знание Запада «ткётся» из умерших мгновений. Запад строит железное и механическое тело, а монастыри строят тело невесомости и сиюминутности.
— Вы имеете ввиду Майю?
— Смотря, что ты, У Сян, под этим подразумеваешь.
— Под Майей я понимаю иллюзорность бытия.
— Ты считаешь, что видишь меня как иллюзию? Что тогда действительное? Можешь меня пощупать, Можешь понюхать. Ты уже меня слышишь. По каким монастырям ты, интересно, блуждал!? Если там такие же «умники», то я называю их дармоедами.
— Поясните, почтеннейший.
— Майю легко понять на сопоставлении с миром ума. Итак, мир ума живёт только стабильным. Всё, что окаменело за счёт памяти, всё впоследствии будет увязано умом. Так строятся каменные знания мира ума. Мир ума выискивает устойчивый материал. Это называется повторяемостью. Из повторяемости вытекают законы, закономерности, правила. Нет законов, нет знаний. Нет правил, нет устойчивости. Нет повторяемости, нет ума. Повторяемость всегда вчерашняя. Ум строит мир из вчерашнего материала. А ты говоришь, что люди знаний предвидят будущее! Будущее является мгновенно…
— Как это может пояснить Майю?
— Теперь представь мир, который строится каждый миг из свежего, молодого и нового материала.
— Итак, мир ума строится из уже явленного, то есть из старого, — размышлял У Сян. — Это верно, почтеннейший. Кто может знать новое? Если он это знает, то оно уже стало старым…
— Как видишь, мир ума и мир новизны не совместимы. Ум под будущем подразумевает продолжение «вчерашнего» в стабильной повторяемости. В том труд учёных Запада.
— За счёт чего они получают новое?
— Новым в мире науки является устойчивая продукция. В этой продукции работают чёткие законы самих свойств ума. Но свойства ума стабильные. Ум запада — как паровоз: есть движение, но паровоз, каким был, таким и остаётся. Другое дело мир Майи. Там нет времени, нет причин и нет следствий. Мир Майи всегда молодой и новый в своей сущности. В нем нет повторяемости.
— Если нет повторяемости, то нет ощущения времени…
— Из тебя, У Сян, вышел бы хороший учёный, а ты кинулся в монахи. Рассуждаешь ты верно. Но одно дело понять, что время не будет, если нет причин и нет следствий, а другое дело жить действительно в этом мире. Это и есть мир Майи. Понимая, ты служишь миру ума. Поэтому ты обращаешься ко мне то на «Вы», то на «ты». Ты скачешь по линии иерархии, то отводи мне место ниже своего образа ума, то — выше, А я, ведь, кем был, тем и остался.
— Разве, поняв, я не смогу следовать в мир Майи?
— Нет.
— Почему?
— Именно потому, что ты уже пользуешься причиной. Ты говоришь «поняв», а затем полагаешь из этого следствие. Иными словами, понимание у тебя — причина того основания, чтобы проследовать в мир, где нет причин и следствий. Кроме того, ты используешь «почему». Какое самомнение ума!
— Вы говорите убийственно, почтеннейший. Получается, что из мира ума вытекает только мир ума. А как быть со святыми? Будда ушел из мира законов и правил. В этом мире царствовали иерархия, законы, правила, ценности, следовательно, это был мир ума. Он совершенствуется в мире Майи и достигает выхода из «вчерашнего», то есть из пространства и времени.
— Умён ты, У Сян! Нет слов. Ты уже заранее знаешь о Будде… вчерашнем. Поэтому я — мастер Майи, а ты — мастер ума. Ты знаешь о прошлом и, как и положено уму, тащишь это и будущее. Надеюсь, что я тоже достигну твоего мастерства.
— Разве не было Будды? Об этом пишут историки и говорят в монастырях.
— С позиций Майи скажу, что Будда и есть я.
У Сян удивлённо смотрел на Дон Мена. Он не знал, что сказать. Такое заявление… Хотя, впрочем, верно! Он вспомнил о реинкарнациях, которые являются одной из центральных тем монастырей. Однако Дон Мен смотрел теперь на него с усмешкой. Не проверяет ли?
— Ты теперь думаешь о реинкарнациях, — не выдержал Дон Мен, — В том и есть твой мир ума, Не повезло тебе с монастырями и учителями.
— Вы же сказали, что нет учителей…
— В мире ума, напротив, они есть. Их нет в мире Брахмы. Твои монастыри были заполнены дармоедами с плохими мозгами. Даже реинкарнацию и Майю не смогли отразить на ум, хотя бы близко к подобию.
— Как это понять?
— Хороший художник нарисует твой портрет так, что ты тут же найдёшь сходство. В портрете не будет действительного, но есть сходство. Плохой художник так тебя нарисует, что, и родня не узнает. Мир ума — это мир искусственного. Отображать нужно тоже уметь.
— Учителя в монастырях не сочиняют своего…
— Во-первых, такие в монастырях случайно. Им бы в профес сора. Они, ведь, даже на мудрецов не тянут. Во-вторых, кого они преподносят, когда говорят о святых писаниях себя самих.
— Почему?
— Если ты не являешься святым, то, как они могут говорить о Будде, не являясь Буддой? Весь «Будда» это и есть они сами. Не мешало бы им быть честнее и проще. Впрочем, это лишний раз доказывает, что миром Брахмы они не владеют и в качествах Майи никогда не пребывали.
— Непочтительно Вы говорите о достойных людях.
— В том ты прав. Когда мы в мире ума, то там есть «достоинство», реагирование на «достойного» сгорбленной спиной. Но я ещё не заключил с тобой соглашение о соответствии миру ума. Поэтому спина у меня прямая и «достойный» для меня не выше, чем мои носки. Он просто отличается от носков. Поэтому ты не говори, что был в монастырях, а говори, что был в институтах. Ну, можешь возвеличить их до академий. Там иерархия, причины и следствия, законы, ценности, достоинства в виде званий, там кузница создания мёртвого тела. Но там не может быть даже мудреца. Как на этом базисе ты собрался родить мир Майи!? Из Будды? Но у тебя нет Будды. Будда — это свойство из мира Брахмы. Будда — это проявление Майи. И то и другое должно проявляться в тебе. Нет сторонних свойств. Поэтому нет стороннего Будды. Когда я сказал, что я и есть Будда, ты дрогнул, мой учитель из мира ума.
— Дрогнешь, пожалуй, — пробормотал У Сян.
— А я ведь был честным при этом. Твой Будда — это образ мира ума. Мой Будда — это свойства. Теперь можно говорить и о святых писаниях. Ты в них нашел достоверную историю и некоторое отображение на законы ума. Я в них нашел свойства, которыми владею. Ты не нашел в себе свойства Будды, о которых говорится в тех же письменах. Поэтому тебе осталось лишь знать, то есть отобразить святые писания на мир ума. Не огорчайся, следуй на Запад. Гам ты скоро станешь почитаемым человеком. Там говорят об Иисусе Христе, так же как ты о Будде. Их Иисус — это не владение свойствами Иисуса, а спекулятивное разглагольствование об этих свойствах и надежда получить их задарма. Поэтому, всякий, кто больше говорит об Иисусе, и его свойствах, тот больше в почёте. Это справедливо в мире ума, ведь там никто не требует от последователя Иисуса свойств Иисуса. Там лишь призывают друг друга так, словно кто-то из призывающих сам владеет этими свойствами.
