Разящий из высокого сапога не торчит, специально подбирала, чтобы и незаметно было, и удобно.
Волосы собрать в пучок и сколоть шпильками крест-накрест.
Сдуть упавшую на лоб смоляную прядку.
Готова!
Подслащённая лимонная водичка, которую можно тянуть через соломину - вот лучший способ остыть в жаркий день. Во всех смыслах жаркий. Что это она, в самом деле? Ну, заревновала, бывает. Но зачем же пороть горячку или голову напекло?
Похоже на то, а иначе соображала бы лучше.
Алесса присела на кровать и размотала бинт. 'Не снимешь!' - привычно поддразнил ободок и сверкнул изумрудом в ответ на улыбку. Так значит, Тай-Линн - всего лишь боевая подруга, да, лгунишка Аэшур? Но собратьям по оружию именные клинки дарят, а не обручальные кольца!
Интересная получается история. Жених дарит невесте кольцо и быстренько линяет в чужую страну по-орочьи, не прощаясь!
Пантера вкрадчиво заурчала, сбивая с мысли.
'Ну что ещё?'
'А может, для начала признаемся себе...'
'Да-да-да! Люблю, жить не могу и никому не отдам! Попробуют отобрать - порву на лапшу!'
Алесса разъярилась вновь: ногти стали удлиняться и заостряться, превращаясь в орудие убийства белобрысых мымр. Усилием воли втянув их обратно, она выхватила из мешка сменную рубашку. Лестницу проигнорировала, попросту перемахнув через перила прямо в зал под гул, аплодисменты и грохот выроненной кем-то глиняной кружки.
На кухню влетела не девушка - гарпия!
- Сегодня на ужин отбивные будут?
- Сунна желает отбивную? - невозмутимый толстяк в белом фартуке, точивший тесаки друг о друга, перевёл взгляд на трясущиеся под столом колпаки поварят.
- Сунна желает знать, будут ли отбивные на ужин?!
- Сунна, ну какое же меню без отбивных?! - брови повара встали домиком. - На ваш выбор: баранина, свинина, телятина, индейка, спецзаказ на деликатесы делайте заранее. Но мясо ещё не готово...
- Дайте сюда молоток, уж я вам помогу с радостью и безвозмездно!
Той же ночью сторожевой пёс любовался звёздами, распластав по песку уши-лопухи и сложив передние лапы на раздутом донельзя пузе, и размышлял: 'А соседка тявкала, будто мяса много не бывает... Брехунья!'
***
'Ночь окутала город муаровой шалью; чернильное небо вспыхнуло месяцем, рассыпалось алмазным крошевом звёзд. Поведя рукою, заволокла деревья сумраком, превращая городские парки в бестиарии невиданных, сказочных зверей. Дворцы и храмы, дома и улицы - всё прислушалось к дыханию её ветров. Ночь... Время волшебства и обмана, время грехов и молитв...
В белых храмах жрецы испрашивают милости у всех богов мира и, преклонив колени, смиренно ждут ответа. Добропорядочные горожане снимают с постелей тяжёлые покрывала и задувают свечи, готовясь окунуться в причудливый, непредсказуемый мир видений. Сон кэссиди исполнен умиротворения: её щеки уже коснулась длань Иллады-Судьбы, благословляя смертную подопечную.
Город стих...
...И только один ПРИДУРОК с час сидит перед зеркалом как девка, и чешется-чешется-чешется!'
- Заткнись.
Отложив расчёску, рука замерла над золотым зажимом для волос, дрогнула и нехотя потянулась к кожаному шнурку. Закончив работу, юноша оценил результат. Собственное отражение нравилось ему, равно как и мощь крылатого зверя. Пресветлая Богиня воистину искуснейшая из Созидателей! О, да, весь мир будет у его ног! А вслед за ним и другие. Мириады вселенных Мироздания...
'...А за деревом дерево, а за деревом дерево, а за деревом - пень! А за пнём опять дерево, а за деревом дерево...'
- Заткнись!
Невидимый певец злобно расхохотался. Юноша перевёл горящие глаза на отражённую в зеркале дверь.
- Когда ты, наконец, уберёшь этого?!
- Пока он нужен. Не капризничай, малыш...
- Не называй меня так!
'Да-да, она будет! Хватай дррянь за лохмы, и - башкой в зерркало! Чего терять?! Зачем слушать её? Слушай меня! Ты же послушный... малышшш...'
- Заткни-ись! - он зажал уши ладонями, но в голове громыхал издевательский хохот, отдаваясь вибрацией в каждой мышце измученного бессонницей тела.
Алебастровая женская рука ласково, едва касаясь светлых волос, погладила по затылку.
- Давай помогу?
***
Кошки бывают чёрные, белые, рыжие - разные! Ночью они одинаковы. Хищные. И серые, да. Как мышки, которые тоже выходят на свою маленькую мышиную охоту в то время, когда спит старший охотник мира - человек. Мышки шустрее, кошки ловчее, человек умнее и опасней.
Но если ты выглядишь и думаешь, как девушка, ведёшь себя, как мышка, а сущность у тебя кошачья, значит, опасна втройне.
'В чёррном-чёррном городе на чёррном-чёррном холме стоит...' - проникновенно затянула пантера.
'Какой же он чёрный?'
'Для настроя!' - пояснила южная кошка.
При всём желании с поддержкой настроения Катарину-Дей невозможно было назвать чёрной даже ночью. Ровно и ярко горели круглые, белые, как морские перлы, шары магических фонарей, заливая светом серую мостовую осевых улиц и утопая в трещинах булыжников, отчего казалось, будто дорога накрыта сетью. Алесса без труда обошла разводы, издали заслышав тяжёлую поступь усталых к концу смены стражей, и нырнула в спасительную тень проулка. Когда Поющая Катарина пробьёт полночь, на городские улицы выйдут свежие отряды - вот тогда придётся удвоить бдительность. Но до полуночи ещё далеко.
Вышла Алесса на улочку поуже и потемнее, но опять-таки отнюдь не чёрную. Здесь фонари стояли реже, а деревья были неухоженными и разрослись по своей воле, а не садовничьей. Здесь - тихо.
И кошка Алесса крадётся тихо.
Шелестят липы; ветер подхватил сорвавшийся лист, уронил и повлёк по разбитой мостовой с еле слышным шуршанием. Из дома, спрятанного в черешнях, донёсся смех, и его подхватили два, нет, три голоса. А в небе горит серп Сестры: она вышла, чтобы осветить путь младшей сестрёнке.
Кошачье время, неверное время. Время оборотней.
Быстрая, неуловимая, лёгкая как тень. Почти невесомая...
'Мешок картошки, и тот повесомее будет!' - припомнила девушка хохочущего аватара, и мистический настрой полетел к бесям собачьим.
Вздохнув, Алесса встала под фонарём и развернула купленную на всякий случай карту. Изначально столица, основанная Лезандром Нэвемар, подарившим городу мощь и славу, и его женой Катариной, давшей городу имя, была совсем крошечной. Ныне старая крепостная стена - не что иное, как стена дворцовая, за которой живут сам Кэссарь, часть его родственников и приближённых. Время шло, и план города стал походить на сеть с осевым перекрестием двух главных улиц - Золотой Аллеи и Улицы
