напиток, хоть и уступает марасанге, которую пьют на сиенде господина Панченги Мулити.
Спорить с ней никто не стал.
— Какая ты хорошенькая, — сказала бабушка Лукреция, любуясь рабыней Заури. И в самом деле — вымывшись и переодевшись из платья в Алисины брюки и Аркашину гавайскую рубашку, Заури оказалась настоящей красавицей. Лицо у нее было смуглым, глаза темно-карими, волосы иссиня-черными, блестящими и тяжелыми — казалось, что их потоки оттягивают голову назад и шее трудно удерживать такой груз.
— Мне говорили об этом, — вежливо ответила Заури. — А на корабле капитан сказал, что готов на мне жениться.
— Еще чего не хватало! — воскликнул Пашка. — Сколько же тебе, прости, лет?
— Откуда мне знать? — удивилась Заури. — Мне никто об этом не рассказывал.
— А ты в школу ходила? — спросил Пашка.
— Конечно, ходила, — ответила девушка. — Всю зиму ходила.
— А ты хоть знаешь, как твоя планета называется?
— Я не знаю, как называется вся планета, — сказала Заури, — но наша сиенда называется «Розовые Водопады».
— И там есть розовые водопады? — спросил Пашка.
— Конечно, — удивилась девушка. — Три розовых водопада. И один красный.
— Почему?
— Потому что в них падает кровь с неба.
— Ничего себе, спасли на свою голову! — возмутился Пашка. — Это же совершенно темное существо.
И тут-то Заури ударилась в рев. Она рыдала минут пятнадцать, и никто не мог ее остановить и утешить.
Сквозь потоки слез она говорила, что теперь ей уже никогда не найти своей сиенды, что ее превратили в урода и что ей теперь не отыскать себе мужа, потому что все настоящие мужчины стали меньше ее мизинца. А она попала к грубым и невежественным людям, которые не знают даже, что такое Розовые Водопады и сиенда господина Панченги.
— Хватит! — не выдержал наконец Пашка. — Сейчас я сам разревусь.
— А почему? — спросила Заури и тут же перестала рыдать.
— Не выношу женских слез.
— Тебе меня жалко?
— Конечно, жалко!
— Тогда я не буду плакать, потому что ты мне понравился с первого взгляда.
— А вот это лишнее! — вмешалась Алиса, которой слова рабыни совсем не понравились.
— Он тебе самой нравится, — сказала рабыня.
Алиса встала из-за стола и спустилась в сад.
— Алиска, не обращай внимания! — крикнул вслед Пашка.
А симферопольская бабушка заметила:
— Пускай Алиса погуляет, каждому человеку иногда хочется побыть одному.
«Спасибо тебе, бабуля, — сказала про себя Алиса. — Хоть ты и немолодая, но что-то еще в жизни понимаешь».
Алиса обошла кабину. Лес погрузился в сумерки, и небо стало бесцветным и бездонным. Заквакала лягушка в прудике. Алиса вдруг улыбнулась — ничего себе соседство было у Аркаши! Взрослая лягушка человечка одной левой с ног собьет!
Алисе было слышно, о чем шел разговор на веранде.
— А почему ты оказалась на том корабле? — спросила симферопольская бабушка.
Алиса остановилась у сосны и обернулась — отсюда было видно, как висевшая над столом лампа освещает лица и отражается в начищенном боку самовара.
— Потому что меня захватили, — ответила Заури.
— А давно?
— Может быть, давно, — сказала девушка.
Она поднялась из-за стола и спросила Пашку:
— Можно я возьму такой круглый фрукт?
Она показала на вазу с яблоками, что стояла на столе.
— Зачем? — спросил Аркаша.
— Мне надо тренироваться, — сказала девушка. — А то господин цирковой хозяин меня не возьмет.
— Сплошные тайны и недомолвки, — проворчал Пашка. — Вместо благодарности.
— Я тебя, Паша, не понимаю, — возразила Заури. — Разве я не благодарна всем вам и особенно тебе? Я очень благодарна. Я сказала — спасибо! Но это было раньше. А теперь уже другая жизнь. Я не могу всю жизнь ходить за тобой и говорить: «Спасибо, Пашенька, спасибо, спаситель, спасибо, спаси меня снова!»
Девушка взяла из вазы четыре яблока и, отойдя от стола, начала их подкидывать в воздух. Это у нее получалось очень ловко.
— Осторожнее, — предупредил Аркаша, — чашки разобьешь.
— Я не уроню, — ответила Заури. И сделала несколько шагов к перилам веранды, не переставая подкидывать яблоки.
Алиса обратила внимание на то, как бабушка внимательно смотрит на Заури.
— Кто тебя учил? — спросила она наконец.
Заури, не прекращая жонглировать, сделала сальто назад.
— Оп-ляля! — воскликнула бабушка.
Еще сальто — Заури чудом не ударилась ногами о косяк двери, собралась в комочек, подлетела к самому потолку и, что удивительно, не уронила при том ни одного яблока. Под потолком распрямилась ласточкой и через мгновение уже сидела на перилах веранды нога на ногу, как ни в чем не бывало продолжая жонглировать яблоками.
Аркаша и Пашка захлопали в ладоши.
— Ты гений, Заури! — закричал Пашка. — Тебе в цирке выступать надо!
— Рано ей еще выступать, — ответила за рабыню симферопольская бабушка.
— Конечно, рано, — согласилась Заури.
— Садись за стол, — сказала бабушка, — положи яблоки на место и постарайся вспомнить.
— Я ничего не помню!
— Каждый человек что-то помнит. Где ты раньше жила?
Заури вернулась к столу, положила яблоки в вазу.
— Я жила на сиенде, — сказала она. — Наша сиенда лежит на берегу реки Врог в провинции Альела на нашей планете.
— На какой?
— Я не знаю, как вы ее называете, но у нас на сиенде ее никак не называли. Зачем называть свой дом домом?
— А что такое сиенда?
— Сиенда — это место, где живут, где сеют зерно и сажают деревья.
— Как здесь? — Аркаша обвел рукой вокруг себя.
— Нет, что ты! Сиенда — это очень большое место. Там живет тысяча человек, может, даже больше.
— А кто там начальник? — спросил Пашка.
— Как так — начальник?
— Кто говорит — что делать, куда везти, куда ставить…
— Господин Панченга Мулити, кто же еще? — удивилась девушка. — Он и говорит, он награждает и наказывает.
— И твои родители тоже там живут?
